Читать интересную книгу Дело Дантона. Сценическая хроника. - Станислава Пшибышевская

ДАНТОН (вскинувшись). Защитить себя! Народ! Я только что побывал в нескольких секционных правлениях. Камилл, этот сброд уже успел позабыть о моем существовании – и теперь взирает на меня с эдакой любовью, что у меня тут же пропала всякая охота говорить. Нас изолировали, как прокаженных. Завтра или послезавтра весь Конвент набросится на нас и разорвет на кусочки.

КАМИЛЛ (неподвижен). Значит, он сказал… правду… (Пауза. Внезапно.) Но в таком случае – почему?.. Почему он…

ДАНТОН (впадает в свой демонический тон). …хотел тебя спасти? (Восхищенно.) Это непостижимо… на первый взгляд. Мне же тут все ясно как день: ты единственный человек на свете, мой мальчик, которого это чудовище когда-либо любило… (хриплый вздох Камилла) отчаянной, до болезненности истинной любовью.

Долгая тишина.

КАМИЛЛ (его бьет дрожь, внезапно издает вопль нервозной радости). О Боже!!! (Немного взяв себя в руки.) За… т-такую новость, Дантон… я прощаю тебе все. (Поворачивается, чтобы убежать.)

ДАНТОН (слегка приподнимается в кресле). Камилл, куда ты?

КАМИЛЛ (с почти истерическим смехом, в дверях). Ку-да!

ДАНТОН (указывает на стул). Позволь – еще словечко. Сядь. (Камилл неохотно возвращается, но продолжает стоять, облокотившись о ручку кресла.) Вот видишь… Я знаю Робеспьера лучше, чем ты…

КАМИЛЛ. Истинная правда. Боже мой, да как я только мог в нем усомниться!..

ДАНТОН. …и потому опасаюсь кое-какого… недоразумения. (Камилл поднимает голову, слегка перепуганный.) Ты что-то сказал насчет того, что оскорбил его… но ты ведь не обозвал его мерзавцем или чем-то в этом духе, Камилл?

КАМИЛЛ (оцепенев). По-моему… да…

ДАНТОН (сокрушенно). Гм… это конец, дитя мое… это конец… Видишь ли, у таких вот людей из дерева или из камня подобное исключительное чувство, стоит его задеть, сменяется безжалостной ненавистью. Робеспьер не простит тебя никогда. Если ты попытаешься с ним увидеться, то лишь нарвешься на чувствительные неприятности.

КАМИЛЛ (сделав глубокий вдох). Это ничего. Пусть отомстит: он прав. Я заслужил самое суровое наказание. Но я должен упасть перед ним на колени, что бы меня ни ожидало.

ДАНТОН (мягко). Тебе уже ничто не поможет, Камилл…

КАМИЛЛ. До себя мне нет дела. Лишь бы он узнал, что теперь я понял… и что… (давясь) что мне… ужасно… жаль… (Утирает глаза и нос.)

ДАНТОН (с тихой усмешкой). Так ты думаешь, что он тебе поверит? Даже если бы – чудом – тебе и удалось до него добраться, что бы он подумал о твоем внезапном покаянии? Что ты наконец-то осознал нависшую над тобой опасность – и что ты перед ним струсил. А как он умеет добивать побежденных, ты не раз имел случай видеть. Это человек мстительный, как сам дьявол. Ты ведь помнишь, как он уже однажды посмеялся над тобой, как потешался над тобой у якобинцев?

КАМИЛЛ (тяжело опирается о стол). Помню… этим он спас меня от исключения. (Тише, склоняясь к столешнице.) А я – дурак – понял это… только сегодня…

ДАНТОН. Хо-хо! Мог бы спасти и меньшей ценой. Ты затронул его болезненную раздражительность – но это все только шутки, Камилл!.. Вот увидишь: он доведет тебя до того, что от стыда ты покончишь с собой.

КАМИЛЛ (выпрямляется в полной растерянности). Вся моя жизнь оказалась бы отравлена… я должен, по крайней мере, написать ему!..

ДАНТОН. Он опубликует твое письмо… с комментариями. (Камилл падает на стул. Долгая тишина. Дантон, заботливо.) Ну что… рискнешь?..

КАМИЛЛ (поднимается, безвольно покачивая головой. Едва в состоянии говорить). Нет.

Уходит как будто в легком опьянении. Дантон наблюдает за ним. Внезапно разражается беспокойным, беззвучным смехом. Обнажает зубы в гримасе, но глаза остаются потухшими и печальными. Встает, чтобы снова выпить. Однако бутылка пуста; отбрасывает ее прочь, но без энергии. Бездумно стоит. Внезапно приходит в себя; пинком отправляет бутылку под кровать, закрывает шкафчик и стучится в дверь направо.

ЛУИЗА (изнутри, беспокойно). Это ты, Жорж?.. Сейчас…

ДАНТОН. Не бойся, любимая. Я должен с тобой поговорить. Открой.

ЛУИЗА. Нет… не входи. Я сейчас выйду к тебе.

Дантон ждет, опустив голову. Луиза выходит в белом пеньюаре. Дантон покрывает ее руки страстными поцелуями и привлекает ее к столу.

Оставь меня, в чем дело?

ДАНТОН (сидит неподвижно, глядя на нее). Я должен был тебя… повидать. Мое маленькое горькое чудо.

ЛУИЗА. И за этим ты поднял меня с постели?!

ДАНТОН. Ты знаешь мой эгоизм…

ЛУИЗА. И впрямь. (Встает.) Спокойной ночи.

ДАНТОН (удерживает ее). Ты должна меня выслушать, Луизон. Пожалуйста, сядь. (Луиза нетерпеливо садится.) Твои родители все еще живут в Фонтене, не так ли? (Она удивленно подтверждает.) Как они сейчас поживают?

ЛУИЗА. Прекрасно. Отец должен быть мне благодарен: продав мою особу, он такой ценой поправил дела в своей лавке. Он даже какая-то важная шишка в своей коммуне. А, наверняка он опять что-то клянчил, да?

ДАНТОН. Нет. Но тебе придется вернуться домой, мое сокровище.

ЛУИЗА (вскакивает в порыве безумной надежды). Что… ты уезжаешь?!.

ДАНТОН (проводит рукой по голове, мрачно глядя на стол). Да, уезжаю. Надолго.

ЛУИЗА (дрожит от радости, почти шепотом). Это точно?!.

Дантон смотрит на нее, и его молнией пронзает ужасная боль, от которой лицо искажается и темнеет, становясь в своей беспомощности похожим на безобразную маску новорожденного. Вскакивает на ноги и становится лицом к камину, плечи и спина у него судорожно вздрагивают. Луиза подходит и наблюдает за ним с расстояния двух шагов. С отвращением, страхом и негодованием.

Жорж! Что на тебя нашло? Ты сошел с ума?!

ДАНТОН (отворачивает от нее голову и бормочет). Ммм… уходи… это ничего… уходи отсюда! (Она в испуге отступает за шезлонг. Овладев собой, он возвращается к столу.) А-ах… горло сдавило. Уже в порядке. Вернись и сядь, Луизон.

ЛУИЗА (неуверенно стоит возле стола и безжалостно наблюдает за Дантоном). Ты напился?

ДАНТОН. К сожалению, нет… Значит, ты рада будешь вернуться домой… (голос изменяет ему) а, Луизон?..

ЛУИЗА (не шевелится). Очень рада.

ДАНТОН (с трудом сглатывает. Через две секунды). Тогда слушай: в моем бюро ты найдешь значительную сумму. Не в ассигнациях, разумеется. Я не стану передавать их для тебя господину Жели[41] – зная его, я уверен, что ты сумеешь лучше сберечь свою собственность. Только, детка, ты должна быть очень осторожна и никому не открывать, что владеешь такими ценностями. Славная Республика конфисковала бы у тебя все. Ты должна подождать, пока… пока не вернутся нормальные условия. Ты ведь понимаешь?

ЛУИЗА (медленно). Это значит, что ты убегаешь… возможно, навсегда?

ДАНТОН (разражается беспричинным смехом). Да, возможно! (Наклоняется к ней сбоку, встает на колени и обнимает ее бедра.) О-о-о-о, единственная, родная – родная моя!

ЛУИЗА (ощущает первый укол жалости. Проводит ладонью по его голове). Жорж, что с тобой сегодня?..

ДАНТОН (закрыв глаза в экстазе, однако деловито). Я просто люблю тебя, очень люблю тебя, моя маленькая… (шепотом всепоглощающей страсти) женщина…

ЛУИЗА (обеспокоена, нервно силится увернуться). Пусти меня… пожалуйста, пусти меня, Жорж…

ДАНТОН (вдруг вскакивает. Хватает ее повыше локтей). Эту последнюю ночь ты мне подаришь…слышишь? Сегодня тебе не отделаться от меня мигренью!

ЛУИЗА (застывает в его руках, как изваяние). Жорж, я беременна.

ДАНТОН (отпускает ее и прислоняется бедром к столу. Не дыша, угрожающе). Не лги!

ЛУИЗА (надменно пожимает плечами). Я знаю, ты мечтаешь о ребенке, а значит, должен меня пощадить. Не забывай, что я еще не взрослая! Бог знает, чем все это кончится…

ДАНТОН (ошеломленно потирает лоб). Беременна… теперь… (Падает на стул.) О, проклятье!

ЛУИЗА (резко). Если хочешь со мной говорить, то веди себя по-человечески.

ДАНТОН (взглянул на нее так, будто позабыл о ее присутствии. Ничуть не обидевшись, целует ей пальцы). Не сердись, любимая. (Луиза садится.) Теперь ты снова будешь свободна, дитя мое, задумайся об этом и скажи: ты и правда меня… ненавидишь?

ЛУИЗА. Не знаю – до сих пор. (С силой.) Этим вечером, Жорж, я впервые в жизни посмотрела на тебя как на человека… (С бесконечно горькой улыбкой.) Подумай только!