Решительно выбросив Уну и ее «чувства» из головы, Мерри решила оценивать леди Эдду по ее поступкам и отношению к ней, теперешней хозяйке д'Омсбери. До сих пор женщина был с ней мила и добра, поэтому она будет считать ее своим другом.
Мерри быстро закончила принимать совершенно ненужную ей ванну, вода даже не успела остыть. Она быстро вытерлась чистым полотном и немного постояла, пока Уна занималась ее порезами. Потом она натянула одежду, едва дождалась, когда служанка уложит ей волосы, и выскочила из комнаты, как лошадь из горящего стойла. Девушка поспешила вниз. Ее походка была несколько странной, потому что она старалась не задеть порез.
Было уже поздно, и Мерри думала, что зал будет пуст. Но ошиблась. За столом сидели ее братья, отец и Эдда, голова к голове, и о чем-то тихо разговаривали. Удивленная торжественным выражением их физиономий и напряженными позами, девушка направилась к столу. Все четверо были настолько поглощены беседой, что заметили ее только тогда, когда она подошла почти вплотную. Беседа сразу прервалась, и все четверо обернулись к ней с лучезарными фальшивыми улыбками.
— Доброе утро, Мерри, девочка моя, — сказал отец, встал, сделал шаг навстречу и, к ее полному изумлению, неуклюже обнял. Потом он взял ее за руку и повел к столу. Ее братья тоже вскочили, демонстрируя галантность, которой они никогда не отличались, а Броди даже пересел со стула хозяйки дома на скамью. Конечно, Мерри сразу заподозрила что-то неладное. Тем не менее, она позволила проводить себя к столу, села, и все сразу заговорили. Ей желали доброго утра, выражали надежду, что она хорошо спала.
Мерри тоже пожелала всем доброго утра и заверила, что спала прекрасно. Оглянувшись, она увидела, что к ней уже спешит служанка с медовухой и пирожками. Поставив еду перед хозяйкой, девушка спросила, что она еще может для нее сделать.
— Спасибо, мне больше ничего не нужно, — ответила Мерри. Служанка поклонилась, неуклюже присела в реверансе и поспешила обратно в кухню, а Мерри с любопытством оглянулась назад, чтобы посмотреть, на что, расположенное за ее спиной и немного выше, девушка смотрела такими круглыми от ужаса и удивления глазами. Единственной вещью, находившейся за ее спиной и чуть выше, была вывешенная на всеобщее обозрение на перилах простыня. Мерри поморщилась, увидев темные пятна. Крови было даже больше, чем она предполагала. Очевидно, пока она спала, рана открылась, и кровотечение возобновилось, добавив к рукотворным пятнам новые.
Покачав головой, Мерри снова повернулась к столу и с удивлением уставилась на физиономии своих родственников. Очевидно, они тоже сейчас посмотрели на простыню, и если Эдда от досады поморщилась, то ее отец и братья были в ярости.
— Алекс сейчас на поле для тренировок со своими людьми, — сообщила она, заметив недоумение во взгляде Мерри. Потом она встала и добавила: — Полагаю, сейчас я могу оставить тебя с отцом и братьями. Я буду в гостиной наверху, если ты захочешь поговорить со мной до отъезда.
Мерри кивнула и подняла кружку с медовухой, намереваясь сделать глоток, но ее рука замерла. Что сказала эта женщина? До отъезда? Куда это она собирается ехать? Девушка оглянулась, чтобы выяснить это, но тут ее руки коснулся отец.
— Он сделал тебе больно, девочка, — прорычал Эхан Стюарт.
Глаза Мерри удивленно расширились. Ей еще не приходилось видеть отца в такой ярости. Она тупо смотрела на него какое-то время, ошеломленная отразившейся на его лице бурей эмоций, потом поставила кружку, опустила глаза на пирожки и смущенно пробормотала:
— Со мной все в порядке.
— С тобой не все в порядке, и доказательство тому висит у тебя за спиной. Этот человек — животное. Если ты хочешь, чтобы брак был аннулирован, я тебя поддержу, и ты вернешься домой с нами.
Отец выглядел мрачным и решительным, братья кивали. Мерри не знала, что и думать. Эти люди, узнав о возвращении лорда д'Омсбери из Туниса, не чаяли от нее избавиться. Поэтому такое предложение ее, мягко говоря, удивило. Наконец ей удалось выйти из ступора. Собравшись с мыслями, девушка откашлялась и сказала:
— За моей спиной висит доказательство того, что этот брак не может быть аннулирован.
— Мы скажем, что ты порезала ногу или у тебя женское недомогание. Д'Омсбери был настолько пьян, что, скорее всего даже не помнит, что было этой ночью.
Мерри посмотрела на отца долгим задумчивым взглядом. Аннулирование брака на этой стадии означает, что она лишится своего приданого. Она никак не могла понять, почему отец предложил ей такое. Он и ее братья всегда были целиком и полностью поглощены выпивкой, и она была уверена, что их ничто на свете больше не интересует. Но оказывается, они все-таки заботятся о ней. Осознав это, девушка почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Но все же Мерри была неглупа и отчетливо понимала, что это, в сущности, ничего не меняет. Она, конечно, испытывала большое искушение принять предложение и избавиться от нежелательного замужества, но что она получала взамен? Ей придется вернуться в замок Стюартов и продолжать нянчиться с отцом и братьями до тех пор, пока ее отец не сможет устроить новый брак. Если сможет.
Но даже если он сумеет договориться о новой свадьбе, нет никакой гарантии, что она попадет в другую обстановку. В д'Омсбери, по крайней мере, она уже знала, что ее ждет. Пусть ее муж пьяница, но у нее был богатый опыт обращения с любителями спиртного, и к тому же здесь у нее есть союзница — Эдда. С тех пор как умерла ее мать, Мерри отчаянно не хватало доброты и мудрости взрослой женщины. Здесь она ее получит. Эдда чем-то напоминала девушке ее любимую умершую мать. Не внешне, нет. Мэйрид Стюарт была очаровательной женщиной, красоту которой не смогла испортить даже смерть. Эдда вовсе не была красавицей. Мерри отмахнулась от этой мысли, не желая даже мысленно обижать женщину, которая была к ней добра.
Да и внешность не имела особого значения. Дело в том, что Эдда была англичанкой, а мать Мерри родилась от брака шотландца и англичанки. Всякий раз, когда Эдда начинала говорить, девушка слышала знакомый ритм и тембр голоса — почти также говорила ее мать. Речь Эдды напоминала ей юность, когда она, окруженная любовью и материнской заботой, чувствовала себя в безопасности. Нет, она не променяет свою несчастливую судьбу здесь на другую, неизвестную, может быть, еще более несчастливую.
— Нет, — сказала она, — со мной все в порядке. На самом деле он вовсе не был со мной груб. Просто у меня, наверное, слишком много крови.
Глаза Эхана сузились, и после короткой паузы он предложил:
— Тогда мы задержимся здесь ненадолго. Может быть, ты передумаешь.