Читать интересную книгу Невидимый - Андреа Кремер

– Скажи мне, – говорю я. – Пожалуйста. Раз и навсегда.

Отец оборачивается и смотрит на Лори и Элизабет.

– В их присутствии я не могу, – произносит отец. – Это их не касается.

Я вижу, что Элизабет уже готова с ним согласиться. Но тут вмешивается Лори.

– Нет, – возражает он моему отцу. – Стивену нужно, чтобы мы были здесь. Со всем уважением, сэр, вы слишком долго оставляли его одного. Если мы нужны ему здесь, вы должны позволить нам остаться.

– Это правда, – говорю я. – Будет неправильно, если ты расскажешь мне одному. Даже если ты выгонишь их сейчас, это не имеет никакого значения. Тогда я расскажу им, когда ты уйдешь.

Папа смотрит на Лори и обращается к нему:

– Я не чудовище. Понимаю, что, наверное, кажусь вам таким. Но у меня есть причины не говорить Стивену. Даже если он узнает, это вряд ли что-то изменит. Это ничего не изменит. Ничего нельзя изменить.

– Позвольте ему решать, – отвечает Лори. – Не вам. Это его жизнь.

Я вижу, как отец делает выбор. Хотя я и не могу прочитать его мысли, я уверен: он собирается сказать все, что я когда-либо хотел от него услышать. И вместе с приливом адреналина усиливается и страх. Теперь все изменится – в ту или иную сторону. И я больше не могу этому препятствовать. Это неизбежно.

Сейчас мой отец расскажет мне правду.

– Тебя проклял твой дед, – произносит отец. – Я знаю, что это, наверное, звучит невероятно. Вначале и мне это казалось невероятным. Но это случилось. Это действительно случилось. Твой дед все контролирует. Под этим я подразумеваю не то, что он любит все контролировать, – хотя, наверное, и это тоже. Когда я говорю, что он все контролирует, я имею в виду, что он обладает особыми способностями. Ему подвластны такие вещи, которые никто из обычных людей делать не может. Он не колдун и не волшебник. Он не бог. Тут что-то другое, хотя он обладает свойствами и тех и других. Я не так много знаю о его происхождении – это отец твоей матери, и она ни о чем таком не говорила. Никогда не говорила о чем-то подобном!

Он замолкает. Я прошу его продолжать. Он выполняет мою просьбу.

– В юности твоя мать пережила настоящий ад. Ее мать – твоя бабушка – умерла, когда она была совсем ребенком. Она осталась со своим отцом. Его звали Максвелл Арбус. Как человек, обладающий способностью проклинать, он вообще не был склонен к добрым поступкам. По крайней мере, в своей работе, но я не слышал и о том, чтобы он делал добро вне работы. Особенность тех, кто проклинает – ты должен это уяснить, – в их отличии от тех, кто насылает заклятия. Те, кто способны к заклинаниям – если в это верить, – могут не только разрушать, но и создавать. По крайней мере, так мне говорила твоя мать. А проклинающие всегда только разрушают. Опять же, я не знаю, как. Я не знаю, почему. Знаю только одно: твой дед обладал такой силой. И ты служишь этому доказательством.

Отец снова замолкает, и в его молчании я распознаю многое из того, что и сам чувствовал, когда открыл Элизабет собственную тайну: страх перед произносимыми словами в сочетании с облегчением из-за того, что наконец удалось их проговорить.

– Я доказательство, – произношу я.

Отец бросает взгляд туда, где я стою. Туда, откуда доносится мой голос.

– Да.

– Что произошло? – спрашиваю я. – Почему он проклял меня?

Отец горестно качает головой.

– Он проклял не тебя. И не меня. Тогда мы даже не были знакомы с твоей матерью. Проклятие было адресовано ей, Стивен. Ты должен понять. Это случилось задолго до твоего появления на свет.

Элизабет берет меня за руку. Она как будто понимает, что это потребует от меня концентрации. Будто знает, что мне нужно, чтобы отец продолжал говорить.

– Расскажите нам, – говорит она.

Мой отец видит, как ее рука ложится на мою. Он понимает.

– Как я уже сказал, у матери Стивена было со всем не счастливое детство. Способность насылать проклятия – очень мощная, но, тем не менее, сама по себе она не поможет, например, заплатить за квартиру. И вот Максвелл менял одну работу за другой, становясь все более и более злобным, отчего его склонность насылать проклятия только усиливалась. Когда твоя мать была совсем маленькой – лет семи или восьми, – она попыталась сбежать. В результате дед наложил на нее проклятие, чтобы она не могла его покинуть. С тех пор ей всегда надо было находиться в определенном радиусе от него, как на невидимом поводке. Твоя мама пыталась бежать или, наоборот, стоять неподвижно, когда он отдалялся, но ничего не получалось. Она не чувствовала боли, но просто не могла уйти далеко, потому что ее тело само следовало за отцом. Я не знаю, зачем он хотел, чтобы твоя мать была с ним. Наверное, отчасти для того, чтобы заботиться: готовить еду, управляться с их убогим бытом. Думаю, ему жилось очень одиноко. Будь у меня основания проявлять к нему доброту, я бы даже допустил, что он горевал из-за смерти жены. Но в глубине души он был злой, терзаемый страстями человек, использовавший свою волю, чтобы мучить других. Его талантом была жестокость. Если продавец в магазине заставлял его ждать слишком долго, он мог наложить на него такое заклятие, что тот, вернувшись домой, начинал забывать собственную жену. Забывать ее имя, да и о самом ее существовании… вообще обо всем, что с ней связано. Или он мог так проклясть политика, что тот начинал ухлестывать за всеми женщинами из его избирательного штаба, а судью обречь на постоянные визиты в какое-нибудь казино. Конечно, его власть была небезгранична, но он использовал ее при каждом удобном случае. В конце концов он ослабил поводок, на котором держал твою мать, чтобы она все-таки пошла в школу, но ей все же не позволялось уезжать в другой город. Единственной светлой стороной проклятия было то, что больше ничего плохого он ей сделать не мог: видимо, на одном отрезке времени человека можно проклясть только одним способом. Твой дед пытался делать вид, что это не так, и угрожал ей другими проклятиями. Но твоя мать стала называть это блефом. Она начала показывать характер: отказывалась для него готовить, отказывалась выполнять его приказы. Такое поведение приводило его в ярость. И хотя он не мог наслать на нее очередное проклятие, он не гнушался тем, чтобы кричать на нее, даже избивать. Твоя мать не могла заявить на своего отца в полицию, потому что, даже если бы они попытались избавить ее от него, она вынуждена была бы следовать за ним, куда бы он ни пошел. Она не хотела, чтобы что-то из этого стало тебе известно. У меня такое чувство… что я рассказываю тебе историю, которая мне не принадлежит. Я знаю, что ты думаешь иначе, но я скучаю по твоей матери каждый день, каждый час. Я не мог с ней остаться – она это знала, – но я до сих пор по ней скучаю. Жизнь некоторых людей более или менее справедлива. Но остальные люди… Они несут на себе всю тяжесть несправедливости этого мира. Так было с твоей матерью. Пока ты не появился на свет, в ее жизни был сплошной мрак.

– Но разве я не был самым ужасным в ее жизни? – не могу не спросить я. – Я думал, ты клонишь именно к этому – разве нет?

– Нет. Ты был самым лучшим в ее жизни. Даже несмотря на то что ты… родился таким, каким родился. Она любила тебя безгранично.

– Но что случилось с ее отцом? – хочет знать Лори. – Надо понимать, ей удалось разрушить проклятие и уйти от него, да?

– Да, я как раз приближаюсь к этому моменту. Каким-то образом твоей матери удалось продолжить учебу в старших классах. Друзей у нее было немного – всегда получалось, что они хотели пойти куда-то, куда она не могла, и она боялась приглашать их домой, поскольку отец мог вернуться. Постепенно все ее мысли стало занимать, откуда берутся проклятия: она пыталась следовать за отцом, чтобы подсмотреть, не встречается ли он с себе подобными, но, видимо, он не встречался. Она обыскивала их дом, когда отца там не было, в поисках книг или журналов или еще каких-то записей о том, как работают проклятия. Но она ничего не могла найти – ни единого слова. Она понятия не имела, как это работает, только понимала: она в ловушке. Ничего не сообщив отцу, она стала работать после школы, чтобы скопить денег. Заканчивая школу, она подала заявления в несколько университетов, и в некоторые из них ее приняли. Когда она заговорила об этом с отцом, его ответ был резко отрицательным: она должна остаться с ним на всю жизнь. В отчаянии твоя мама обратилась к тому, что называется «отыгрывать проклятие»: то есть полностью ему поддаться и довести его до абсурда. Если отец не собирался ее отпускать, она тоже не собиралась его отпускать. Она не отходила от него ни на шаг. Следовала за ним повсюду. Отец кричал на нее, и она отвечала ему тем же. Он толкал ее, и она толкала его. Впервые она стала замечать его слабости. Твой дед не знал, что делать. Он не мог наложить еще одно заклятие, не отменив предыдущего. Он пытался что-то обещать твоей маме. Уверял, что она тоже способна насылать проклятия. Что он научит ее этому. Что ей не нужно идти в университет – у нее другое, более важное предназначение. Но она не поддавалась. Перестала с ним разговаривать. Она постоянно была рядом, куда бы он ни смотрел. Но она не говорила ни слова, делая вид, что его нет. Это сводило деда с ума. Она его не отпускала. Она все больше отыгрывала проклятие. И наконец он не выдержал.