мне, когда я сказала, что ботинок мой. — Регина шмыгнула в носовой платок, высморкавшись с децибелами, более подходящими для расстроенного слона. — И еще, это моя юбка? С чего ты взяла, что сможешь ее одеть, Табс?
— Посмотри на них, — приказал Зак, каждая унция которого была каменно-холодной. — Это клоуны, которые держат тебя в заложниках. Ты живешь в перевернутом мире, где собака держит человека на поводке.
— Твое наказание заключается в том, чтобы заставить меня чувствовать себя дерьмом? — Я отвела нож от лица. — Потому что миссия выполнена. Теперь ты можешь уйти?
— Не раньше, чем я найму тебя себе в помощницы.
Шок длился всего секунду. За ним последовало желание задушить его голыми руками. Но он не заслуживал моих эмоций. Поэтому вместо этого я бросила ему вызов. Я откинула голову назад к стене и растянула губы в пустой улыбке.
— Уходи. Прежде чем я убью тебя. Для этого мне даже не понадобится оружие. Поверь мне.
— Ты будешь работать на меня — под моим началом — по моей прихоти, — продолжил он, не успокоившись и не впечатлившись моим отказом. — Ты будешь служить, подчиняться и угождать мне. Выплачивать свой долг за то, что пыталась и потерпела неудачу в попытке украсть у меня…
— Послушай, мистер Придурок. На самом деле я не крала у тебя. Нет доказательств, нет преступления. Все, что ты можешь предъявить в качестве доказательства своего обвинения, — это небольшая вмятина на стеклянном ящике. Я — не мои сводные сестры. Ты не можешь заставить меня быть твоей сучкой.
— Я не говорил о вмятине на стеклянном футляре.
Упс. Я никогда не делала таких глупых ошибок. Никогда не распалялась настолько, что переставала соображать. Закари Сан сумел перечеркнуть годы строгого самоконтроля. Отработанное спокойствие, которое ожидается от фехтовальщика мирового класса. Точнее, бывшего фехтовальщика мирового класса.
По шее поползли мурашки сожаления.
— Ты сделал это пять секунд назад. — Я удвоила свою ложь и подняла руку, чтобы остановить его ответ, не желая падать в яму, которую сама себе вырыла. — Прежде чем ты что-то скажешь, запомни: никаких доказательств, никакого преступления. Я просто заблудилась в твоей библиотеке. Эта вмятина на стекле уже была там.
— Камеры наблюдения говорят о другом. — Он поднял телефон свободной рукой и помахал им. На экране мелькнуло четкое изображение моего лица.
Дерьмо.
Черт, черт, черт.
Я проверила наличие камер на потолке, но мне не пришло в голову проверить наличие скрытых. Ну и ладно. Они были. Но отчаяние взяло верх.
Я расправила плечи, изображая уверенность.
— У камер наблюдения нет рта. А вот у моего адвоката есть, и я готова поспорить, что она сможет довольно творчески подойти к тому, что там произошло. Влиятельный мужчина. Загнанная в угол женщина в ночной рубашке. — Я склонила голову набок. — Думай сам.
На самом деле адвокату не пришлось бы ничего выдумывать. Закари Сан заманил меня в ловушку в своем офисе и заставил остаться, одетую только в нижнее белье. Досадная мелочь под названием "ложное лишение свободы". Преступление, за которое полагается до тридцати лет тюрьмы. Утром я первым делом проверила, что это такое.
Зак изогнул одну бровь.
— Ты не можешь позволить себе пару туфель, которые останутся на ногах, и думаешь, что я буду беспокоиться о твоем юридическом представительстве? Насколько я знаю, Google не может представлять тебя в суде. — Он пристально посмотрел на меня. — Кто теперь позволяет своей гордости стоять на своем пути, малышка Осьми?
И все же я отказалсь отступать. Я открыла рот, готовая бросить в него дерзкую реплику. Он остановил меня, приставив нож ко рту. Он надавил на меня, чтобы раздвинуть мои губы. От того, что он увидел, его зрачки расширились. Это длилось полсекунды, прежде чем его глаза сузились.
Он тряхнул головой, смывая с себя все, что там было.
— Сделка — это не предложение. Это твой единственный выбор, чтобы выжить.
— Ты хочешь, чтобы я вытирала пыль с твоих полок и сосала твои пальцы на ногах, напоминая тебе, что ты лучше меня? Не стоит. Я не стану воплощать в жизнь твои больные фантазии, живущие в твоей извращенной голове.
— Уверяю тебя, последнее, о чем я фантазирую, — это твои прикосновения.
— Ладно. — Я отступила от его ножа и засучила рукава, внезапно почувствовав себя нехарактерно горячей. — Я признаюсь.
— Сомневаюсь, что ты признаешь честность, если она ударит тебя по голове бейджиком.
Его удар отскочил прямо от моего плеча.
— Допустим, гипотетически, я хотела тебя обокрасть. И что? — Я пожала плечами. — Не то чтобы мне это удалось. Да и доказательств не так уж много. Комната осталась совершенно нетронутой. В худшем случае я получу испытательный срок и общественные работы за незаконное проникновение. Ну и пусть.
С этими словами я развернулась, готовая броситься наутек, но он схватил меня за запястье. Вот тебе и фантазия о том, чтобы не прикасаться ко мне, придурок. На моих губах заиграла усмешка. Я повернулась, желая указать ему на это. Но когда я повернулась, Зак уже выпустил мою руку и попятился назад. На его безупречных чертах лица отразилась растерянность, смешанная с отвращением. Он уставился на руку, которая коснулась меня, потом на мое лицо, потом снова на свою раскрытую ладонь. Он выглядел так, словно ждал, не вспыхнет ли она огнем.
О. Насколько же я была ужасна для него, что он чуть не блеванул? Еще одна чужая эмоция пробралась в мое нутро. Обида.
Я скрестила руки, впиваясь короткими ногтями в локти, насколько это было возможно при их чудовищной длине.
— Если я тебе так противна, не прикасайся ко мне.
Он выпрямил спину, отпустив челюсть и приняв то же ужасающе нейтральное выражение.
— Ты будешь работать на меня. — Слова выходили медленно, он собирал свое самообладание ниточка за ниточкой.
— Не буду. — Я покачала головой, оглядывая нас. — Какого черта ты вообще от меня хочешь? Ты думаешь, что я пыталась украсть у тебя. Ты просишь повторения или что-то в этом роде?
— Тебя нужно поставить на место.
— Мое место не рядом с тобой.
— Твое место — служить везде и всем, кто может тебя себе позволить. Я могу.
— Я не объект, которым ты можешь владеть.
— Ты — предмет, которым я буду владеть, — возразил он, глядя на меня мертвыми глазами. — Пока не почувствую, что ты мне надоела. Что, не волнуйся, произойдет очень скоро. Я предлагаю тебе чрезвычайно короткую и экономичную сделку. Ты будешь идиоткой, если не воспользуешься ею.
Наконец-то, наконец-то, тысячи тревожных звоночков, которые должны были сработать еще час назад, зазвенели в моей