Читать интересную книгу Австро-прусская война. 1866 год - Михаил Драгомиров

Так, начальник штаба, Геникштейн, говорят, попал на это место по соображениям, не имевшим ничего общего со столь важным назначением. Еще в бытность в Италии Бенедек, чтобы отстаивать свои интересы в Вене, способствовал назначению Геникштейна в начальники главного штаба. Выбор для этой цели был превосходный: Геникштейн — человек бесспорно способный, но направивший свои способности на усовершенствование не столько в военной, сколько в той специальности, благодаря которой в Австрии легче выйти в люди. Чрезвычайно деятельный и притом саркастический, Геникштейн в непродолжительном времени приобрел сильное влияние в военном министерстве[22].

При формировании богемской армии устроено было назначение его начальником штаба: Бенедек не мог же утверждать, что Геникштейн, которого он сам перед тем рекомендовал в начальники штаба, не годится для новой своей должности. Пришлось согласиться, и на деле не предоставлять ему ничего, кроме заведывания походной типографией и сношением с иностранными корреспондентами. В решении военных вопросов преобладающий голос принадлежал Крисманичу, помощнику начальника штаба, который прежде никогда не служил под начальством Бенедека, и потому сомнительно, чтобы был им избран.

Крисманич, будучи человеком не без способностей, не допускает чужих идей, а между тем сам не имеет нужного взгляда и мнения, чтобы оценить обстоятельства и быстро решиться. Кроме его, никто не имел влияния на Бенедека; да Крисманич и не такой человек, чтобы терпеть рядом с собою человека, который мог бы его затмить.

О втором помощнике начальника штаба, Нейперге, отзываются как о человеке весьма способном в военном смысле, но страдающем огромным в таких положениях недостатком — слишком большою скромностью.

Из корпусных командиров австрийской армии более выдающимися должны быть признаны Габленц и Рамминг.

Габленц в итальянскую войну 1859 г. командовал бригадой; шлезвиг-голштейнская война выдвинула его, и как, оказалось, это была не одна счастливая случайность: под Траутенау он оправдал доверие, которое на него возлагали. Вместе с тем он человек весьма тонкий и способный для тех назначений, в которых требуются не одни боевые способности, но и дипломатическая изворотливость.

Рамминг считался военным гением в австрийской армии; он был начальником штаба у Гайнау в венгерскую войну и заявил себя не только изобретательным в придумывании средств, но и решительным в исполнении. В итальянскую кампанию он тоже обратил на себя внимание предложением отступить после маджентского боя не на Милан, а к югу, и занять фланговую позицию за Навилио-Гранде. Это предложение, хотя и не было осуществлено, представляет тем не менее мысль замечательную. Но рядом со способностью хорошо комбинировать он едва ли обладает достаточным упорством и энергией, необходимыми для того, чтобы бросать войска в бой, и в этом отношении составляет, по складу своих способностей, прямую противоположность с Бенедеком.

В заключение очерка характеристики австрийской армии, представлю краткий обзор инструкций, которые были ей даны перед войной.

ИНСТРУКЦИЯ БЕНЕДЕКА

Австрийские военачальники, подобно прусским, также дали инструкции, хотя это была лишняя роскошь, ибо, как я слышал, инструкций не читают в австрийской армии даже и начальники постарше, не говоря уже об офицерах — не читают потому, что смотрят на них как на вещь, рассылаемую только для очистки совести. Этот факт, полученный из совершенно верного источника, достаточно показывает степень апатии, в которую ввергнута армия и которой не может расшевелить даже война. Самые любопытные осведомляются о том, «что там написано», от своих начальников штабов. Да и как читать? Половина только инструкции Бенедека, теперь появившаяся, занимает 18 страниц мелкой убористой печати: и с подобными инструкциями обращаться к людям, которые не имеют охоты к чтению! Принц Фридрих-Карл написал инструкции, которые обе легко умещаются на трех больших почтовых листах не очень убористого письма. Перед войной учить поздно, а нужно только намекнуть; если же приняться учить, то, пожалуй, не учившегося прежде собьешь и с последнего толку.

Должно, впрочем, сказать, что стоит только прочесть инструкцию, дабы убедиться, что бенедековского в ней разве одна только подпись.

Есть в инструкции и дельные вещи, но они завалены таким множеством ненужных мелочей, что в массе последних невольно стушевываются. Это скорее диссертация, и притом не из лучших, чем инструкция для руководства войскам, объявляемая предводителем армии в такую торжественную минуту, как начало войны.

Начинается она с характеристики образа действий пруссаков, довольно удачной во всем том, что касается материальной стороны дела; но ни слова о духе армии. В этих пунктах сказано, что пруссаки рассчитывают преимущественно на огонь, что предпочитают в боевой линии ротные колонны прочим, что они стараются всегда атаковать с обхватом одного или и обоих флангов. Затем следуют нескончаемые подробности о том, когда они развертываются, когда свертываются, когда сменяют линии, одним словом — такие мелочи, которые об уставном механизме все же не дают ясного понятия, а между тем до крайности растягивают и, следовательно, затемняют дело. В одном инструкция ошиблась; но это одно обращает в ничто все предшествовавшие описания: она находит, что желание найти себе закрытие доведено в пруссаках до крайности, что их нелегко вывести из-за закрытий для перехода в наступление. Практика не оправдала последнего, по крайней мере относительно австрийской армии пруссакам чаще приходилось атаковать, чем обороняться, и результаты показали, что они вовсе не так не любят атаки, как то казалось составителю инструкции.

О кавалерии и артиллерии сказано довольно едко, но опять только то, что относится до формы действий; настроение же человека упущено из виду, как и следовало ожидать от мирно-военного тактика.

Переходя к тому, как должны действовать австрийские войска, инструкция впадает уже совершенно в тон диссертации, начинающейся с того, что уставные правила во всяком случае сохраняют свою силу, ибо доверие к их достоинству составляет будто бы условие успеха на войне. Очевидно, что здесь под «сохранением силы» должно разуметь рабское подчинение уставным нормам, ибо применение их к делу без отступлений невозможно. Припомним отношение принца Фридриха-Карла к строевым уставам, и разница взглядов станет ясна сама собою.

Далее начинаются общие истины, уместные в теоретическом руководстве, но странные в практической инструкции, ибо из них ничего не выжмешь. Так, напоминается, что и безрассудная храбрость, и большая нерешительность одинаково нехороши[23]; что, употребляя различные роды оружия, нужно принимать в расчет особенности каждого из них, а если они действуют вместе, то каждый следует употреблять своевременно, и т.п. Одним словом, мирно-военная тактическая водица, в которой даже такие великие вещи, как сноровка идти на выстрелы, растворены в массе слов, мертво, безжизненно излагающих то, что должно у начальников и солдат войти в плоть и кровь.

О том же, что значат в деле неожиданность, упорство людей и начальника, доверие к последнему солдата, — ни слова. И таким-то образом тянется повествование по пустыне тактических советов, и важных, и неважных, без разбора, на целые 18 страниц.

Если и прерывается это мертвое и скучное однообразие повествования, то не словами, которые прожигают насквозь, как у Суворова или у Фридриха-Карла, — нет: прерывается оно выходкой отчаянного педантизма, от которой становится и грустно и смешно.

«У горного хребта, отделяющего Богемию и Моравию от Лузации и Силезии, начинается равнина, простирающаяся до Балтийского моря и между Вислой и Эльбой прорезываемая многочисленными реками, иногда протекающими в болотистых долинах», и т.д. Так начинается отдел «О действиях войск в некоторых специальных случаях, в зависимости от известного театра войны». Не правда ли, это начало скорее напоминает учебник географии, нежели инструкцию, долженствующую напомнить войскам характеристические черты их образа действий возможно более резко и рельефно? Но, по крайней мере, сами советы чему-нибудь учат? Посмотрим. Первый совет гласит, что на местах пересеченных следует употреблять дивизионные (двухротные), на открытой местности батальонные колонны; второй, что если часть терпит от огня, то ее нужно передвинуть; третий, что при обороне пехота должна закрываться за местными предметами или ложиться и т.д. Почему все это относится к прусской равнине, а не ко всякой местности, — решить трудно.

Еще образчик в том же роде — отдел о малой войне, который начинается так: «Под именем малой войны разумеются такие предприятия, при которых с небольшими силами должно достигнуть более или менее важные результаты, а именно: обеспечения своих войск, доставления им шпионов, разведывания, преследования неприятеля, нападения на отдельные посты, как в открытом поле, так и на квартирах», и т.д. Одно определение чуть не на целой странице. Школьно-теоретическое отношение к делу писавшего так и проглядывает из-за каждой буквы этого определения.