– Добрый день, господа! – невозмутимо заявил он, направляясь к месту за столом, предназначенному для главы киностудии.
– Здравствуйте, Андрей Петрович, – ответила Настя, поднимаясь со своего стула и пытаясь не выдать своего удивления. – Что-нибудь случилось? Вы нас удивили своим звонком, правда? – добавила она, обращаясь к Волгдину.
– Действительно, все очень неожиданно. Мы даже осмелились предположить, что вы решили вернуться на студию! – улыбаясь, произнес Даниил.
– Ну, что вы, разве я могу так с вами поступить! – шутливо ответил Баринский, наблюдая, как напряжение на лицах Насти и Даниила сменяется облегчением. – Сегодня я здесь, потому что хочу представить вам одного человека. Итак, Дина, входите!
Дверь отворилась, и все взгляды присутствующих недоуменно уставились на элегантную леди в сопровождении высокого черноволосого мужчины с дипломатом в руке. Многие немедленно узнали в нем председателя коллегии адвокатов Москвы – Владислава Берестова. Однако личность прекрасной дамы оставалась для всех, кроме Насти и Даниила, загадкой, пока она не произнесла уверенным деловым тоном:
– Позвольте представиться, я Дина Стенфилд – новая владелица фирмы «Орфей»!
С лица Насти мгновенно сбежали все краски, и она ошарашено перевела взгляд на улыбающееся лицо Баринского:
– Что это значит? Вы что, вы… продали студию? Это не возможно!
– Леди Винтер сегодня же вступает в права! – безапелляционно заявил Влад, уверенным жестом, ставя свой дипломат на край стола, чтобы достать из него необходимые документы.
– Да, Настя, я продал студию и леди Стенфилд ее новая владелица. И, ты, черт побери, ничего не можешь сделать. Я слишком долго терпел твои махинации и отказывался верить, что ты превратила мою студию в настоящий вертеп! Но теперь этому пришел конец! – уверенно ответил Баринский, глядя, в каком замешательстве пребывает Настя и ее заместитель, – Я убежден, Дина Стенфилд вернет моей студии прежнюю славу и престиж! Прощайте, желаю повеселиться! – шутливо добавил он, и, самодовольно улыбаясь, направился к выходу.
– Послушайте, Андрей Петрович, – Настя почти бежала за ним к выходу, – а что же будет с деньгами, идущими от проката? Это ведь наши деньги, деньги наших семей?
– Я чувствую себя, как на собственных похоронах, – нетерпеливо заметил Баринский, обращаясь к Диане.
– Это не ваши деньги, Настя, а мои. Всего хорошего! – добавил он и, улыбаясь, покинул конференц-зал.
Диана, демонстративно обойдя, стоявшую у нее на пути Шереметьеву направилась к месту главы студии, на ходу сообщая о своих планах:
– В полдень я провожу совещание со всеми начальниками отделов. Прошу вас, подготовьте отчеты по своим отделам и сформулируйте свои предложения по поводу того, чего, по вашему мнению, не было сделано на студии за последние пять лет. А сейчас, прошу меня извинить, у меня масса дел!
Все присутствующие потянулись к выходу, сочувственно окидывая взглядом стоявшую на прежнем месте Настю, которая была не в силах поверить, что она теперь никто и тоже свободна вместе с остальными.
– Что вы смыслите в кинобизнесе? – оскорбительным тоном спросил Волгдин, явно не собираясь покидать конференц-зал.
– Всему, чего я не знаю, я научусь и очень быстро, – уверенно ответила Диана. – Даниил Викторович, я действительно очень занята и у меня нет времени выяснять: кто из нас более компетентен в кинобизнесе. Судя по успехам студии, в вашей компетенции я лично нисколько не сомневаюсь, – с сарказмом добавила она и развернула папку с документами, давая понять, что разговор окончен.
– Прошу вас, господа, оставьте нас на пять минут, – раздался голос Насти, которая, пытаясь сдержать свой гнев, презрительно поджала губы.
Её просто трясло от ярости. Она хотела сейчас и немедленно сбить спесь с этой наглой англичанки, которая вздумала так подло перейти ей дорогу.
Как только за мужчинами закрылась дверь, она подошла к столу, во главе которого сидела Диана, и опёрлась о него руками. Их взгляды скрестились, и на мгновение в зале воцарилась тишина. В глазах Насти гнев на несколько секунд сменился удивлением, словно какая-то мысль неожиданно проникла в её сознание, и она едва заметно встряхнула головой, отгоняя предположение, полагая, что от ярости у неё просто разыгралось воображение. Глядя на Диану полным ненависти взглядом, она почти прошипела:
– Не знаю, каким образом вам удалось вырвать эту сделку у старика Баринского, но, обещаю, я этого так не оставлю. Я не позволю вам выставить меня на улицу!
Бросая последнюю фразу, она наклонилась к столу и Диана, отодвинув стул, медленно поднялась.
– Вы мне угрожаете? – спокойно произнесла Диана.
На самом деле она не ощущала ожидаемого удовлетворения от того, что наконец-то видит свою обидчицу взбешённой от нанесённой ей обиды. Её просто забавляла вся эта ситуация. Она начинала ей напоминать их ссору пятнадцать лет назад, только теперь поверженной будет не она, не Диана.
– Понимайте, как хотите! – зло прошипела Настя. – Вы, никчемная карьеристка, для которой судьба других ничего не значит!
– Боже мой, какие слова, Настенька! – иронически улыбаясь, сдержанно ответила Диана.
Она сложила руки на груди и в упор посмотрела на противника.
– Да ты едва не угробила «Орфей», и Баринский вовремя продал студию мне. А что касается твоих угроз: запомни, я не боюсь тебя, Настя, потому что ты больше не представляешь для меня ни интереса, ни опасности.
– Что?! – Настя ошарашено уставилась на лишённое каких-либо эмоций лицо Дианы. – Что всё это значит? Почему вы разговариваете со мной так, словно мы давно знакомы? Кто вы?
Задав последний вопрос, она испуганно попятилась к двери, не отрывая поражённого страхом взгляда от лица Дианы, поскольку уже в следующую секунду знала, кто перед ней: Диана Климова!
Всё это время она видела, что эта стерва – англичанка очень похожа на её бывшую подругу, которую она ненавидела когда-то за то, что она была лучше неё во всём, начиная с учёбы и заканчивая вниманием парней. А теперь эта ужасная правда острым ножом врезалась в её сознание: Диана жива и более того – она теперь владелица её киностудии. Она отомстила ей, отомстила за прошлое, лишив её, Настю, бизнеса и работы так же как когда-то она попыталась навсегда избавиться от Дианы.
Закрыв лицо руками, Настя пронзительно закричала, пытаясь прогнать эти жуткие картины прошлого и это невероятное настоящее, желая, чтобы призрак Дины исчез обратно в небытие и оставил её совесть в покое. Но, когда она вновь открыла глаза, бывшая подруга по-прежнему спокойно стояла у стола, скрестив руки на груди, и лицо её не выражало ни торжества, ни победы. Не выражало ничего, как показалось Насте, кроме жалости.