На следующий день я поехал в гости к директору [главному управляющему] компании «General Electric» Люентичу поохотиться на оленя, и на второй день, в местечке Д., под Берлином, я подстрелил самого большого оленя в своей жизни; мне это показалось хорошим знаком в приближавшемся решении чешского вопроса.
Как известно, в конечном счете вмешательство Муссолини привело к переговорам в Мюнхене между четырьмя политическими деятелями в доме фюрера на Кениглихерплац в конце сентября. Единственный политик, которого я еще не знал, был М. Даладье, с которым меня познакомил французский посол Франсуа Понсе, когда мы все выпивали у маленькой буфетной стойки. Я не присутствовал на переговорах, несмотря на то что Геринг принимал в них участие. Итог их [то есть переход к Германии Судетов] хорошо известен, но я не думаю, что широко известно, что именно Даладье был тем, кто в конечном счете смягчил жесткую позицию британского премьер-министра по вопросу Судет, сказав: «Мы не допустим войны из-за этого, чехи должны просто отступить. Мы просто обязаны вынудить их согласиться пойти на уступки». Шмундт записал эти слова, когда они ушли.
На этой конференции послов, где решалось, какие территории должны быть переданы, было представлено и наше военное Верховное командование, потому что, хотя этнические и языковые барьеры были определяющими факторами, новый стратегический рубеж и отсечение чешских приграничных укреплений играли важную военную роль: я отдал указания, и они при посредстве моего наблюдателя служили точкой отсчета для сотрудников нашего министерства иностранных дел. Весьма ценная услуга, оказанная нам Франсуа Понсе в обеспечении признания германских требований, и его шутливая угроза остальным: «Ну-ка, торопитесь! Старик (Гитлер) уже едет в Берлин» – все это уже история. На самом деле Франция не стремилась вступать в войну из-за проблем Германии на востоке; Гитлер осознавал это и безоговорочно верил в пассивность Франции – он неоднократно заверял их, что он никогда не развяжет войну с ними из-за Эльзас-Лотарингии – это стало пагубным для итога дипломатических переговоров по польской проблеме, поскольку после Мюнхена Англия стала думать совсем по-другому и вынудила Францию присоединиться к своему лагерю.
Я уверен, что быстрый прогресс, достигнутый нами с лета 1938 г. в строительстве западных укреплений, и масштаб рабочей силы и материальных затрат, выделенных нами для них, – все это существенным образом повлияло на французов, заставив их пересмотреть договор о союзе, который они гарантировали Чехословакии[11].
В начале мая я сопровождал фюрера в инспекционной поездке по местам строительства, которые в то время все еще разрабатывались исключительно военными инженерами. Программа строительства была под общим командованием штаба второй группы армий в Касселе. По моему предложению генерал Адам, один из протеже Бломберга и до этого командующий Военной академией в Берлине, был назначен преемником кавалера фон Лееба на должности главнокомандующего второй группой армий 1 апреля 1938 г. Тогда я считал, что такой подходящий и одаренный генерал – до Бека он был начальником Генерального штаба – не может быть связанным с Военной академией, и назначил его под руководство Браухича.
Адам приветствовал фюрера, как занимающий должность главнокомандующего Западным фронтом, и произнес вступительную речь о перспективах обороны Западного фронта, принимая во внимание выделенные ему войска военного министерства и достигнутое текущее состояние в строительстве укреплений. Согласно тому, что Адам позднее сам сказал мне, его замечания соответствовали мнению, которого в данный момент придерживался Бек, служивший в то время начальником Генерального штаба; он выразил недвусмысленное намерение разоблачить слабые места всей системы и невыполнимость попытки эффективного сопротивления на западном берегу Рейна более нескольких дней. Главной целью всего этого было отговорить Гитлера от его планов нападения на Чехословакию, которые уже предчувствовались и, возможно, были частично известны.
Генерал Адам, который был назначен главнокомандующим Западным фронтом, с радостью воспользовался этим удобным случаем, чтобы дать понять, что он хочет существенного увеличения своих явно недостаточных сил; какой главнокомандующий, в действительности, не поступил бы так, ведь войск никогда не бывает слишком много? Но он также взял на себя описание своего затруднительного положения в действительно резких выражениях и, кроме того, в своей специфической манере речи, которая никогда не была дипломатической.
Итогом стала новая вспышка Гитлера, который сразу отверг эти жалобы; это была весьма затруднительная ситуация, которая едва урегулировалась, когда Гитлер прервал речь генерала Адама грубым «Благодарю вас» и отпустил его. Я был вынужден остаться и выслушать его гневную тираду, что этот генерал сильно разочаровал его, и он должен будет удалиться; ему нет пользы от генералов, которые с самого начала не верят в свое задание. Мои протесты, что Адам имел в виду совсем не это, что он хотел только выявить проблемы, насколько возможно, и что он – один из наших самых компетентных генералов, были бесполезны; Браухичу он прочитал такую же нотацию, и этот выдающийся солдат был отправлен на пенсию.
Мы проехали вдоль границы в несколько долгих этапов. В нескольких местах Гитлер приказал придвинуть оборонительные сооружения вплотную к государственной границе, например, в Экс-ла-Шапель (Ахен), Саарбрюккене и т. д. Гитлер вмешивался везде лично, заявляя, что планы Генерального штаба были ошибочны и неправильно поняты.
В конце августа [точнее, с 27 по 29 августа 1938 г.] я сопровождал Гитлера в его второй поездке к Западному валу, теперь в стадии, близкой к завершению. Генерал фон Вицлебен сопровождал нас, получая многочисленные подробные инструкции по дальнейшим усовершенствованиям, которые тотчас же передавались Тодту в качестве приказов. Сухопутные силы теперь отвечали только за тактическую разведку и размещение точек, а также за проекты боевых укреплений. Эта поездка служила одновременно и второй цели: как устрашение для Франции.
Вскоре после поездки в Мюнхен мне стало совершенно ясно, что, пока Гитлер был вполне счастлив от политической победы, одержанной над Британией, он должен был воздерживаться от стратегического решения чехословацкой проблемы, поскольку его начальными намерениями было принудить Чехословакию к тесному военному альянсу с Великим Германским рейхом договорными обязательствами или, если первое окажется невозможным, силой оружия.
Так как становилось все более и более очевидно, что мирным способом победа над Чехословакией не предвидится, поскольку теперь она получила твердую поддержку европейских держав, в конце октября 1938 г. начал обретать очертания план по уничтожению этой страны, как вражеской, посредством вооруженных сил при первом же удобном случае. Чехословакия была уже весьма ослаблена потерей своих приграничных укреплений. Таким образом, к концу октября были изданы подготовительные директивы по поддержанию военной готовности до того времени, когда все политические требования будут – так или иначе – достигнуты, используя широко рекламируемую борьбу Словакии за независимость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});