Чем ближе мы приближаемся, тем яснее я понимаю, что юрист Марата решил принять нас на дому. Милый особняк совсем не похож на офис, на лужайке слева установлен спортивный комплекс с качелями, тут и там валяются детские игрушки, а на пороге стоит… Алекс Булавин. Мой одногруппник.
— Это, что ли, твой юрист? — округляю глаза глядя на своего бывшего друга. Не то чтобы я не рада была его видеть, но Алекс никогда не отличался особой тягой к учебе и на лекциях в основном спал. Поговаривали, что отец еще до поступления в лучший ВУЗ столицы припахал его работать на благо семейного бизнеса и поэтому на универ Булавин слегка подзабивал. Поэтому я так удивлена, что Скалаев выбрал именно его для составления нашего брачного договора. Не хватало еще, чтобы он допустил какую-то ошибку и вышло так, что я останусь должна Марату…
С ним я тоже не виделась шесть лет и сейчас внимательно сканирую его фигуру в поисках изменений. Не могу, да и не пытаюсь сдержать улыбку: дерзкий беззаботный парень стал настоящим мужчиной. Светлые вьющиеся волосы стали короче, плечи, кажется, еще шире, хотя и в универе Алекс не отличался особой худобой, но и качком не был. Сейчас же он стал… более мужественным, что ли. Но вот что точно не изменилось, так это его глаза — ярко-зеленые, словно бутылочное стекло.
— Рад тебя видеть, Алиса, — мягко произносит он. — Как жизнь?
Ответов на его вопрос у меня полно, начиная от: да вот, чуть не попала в страшную аварию до собираюсь официально заключить сделку с дьяволом, в чем ты мне, собственно и поможешь. Но вместо этого я тоже улыбаюсь и произношу:
— Я тоже рада тебя видеть.
— Булавин, мы вообще-то к твоей жене пришли, — ехидно заявляет Скалаев, но я не могу не отметить, что несмотря на провокационный тон, в его голосе нет раздражения. Он сказал это с той же интонацией с какой Алена, к примеру, называет меня ведьмой, за то что пирожные не спешат откладываться на моих боках. Они что… друзья?
— Она как раз прячет фамильное серебро как всегда перед твоим приходом, — парирует Алекс, — не хочется, знаешь ли, снова не досчитаться вилок.
— Можно подумать, вы меня кормить будете, — вздыхает Марат, оттесняя Алекса с порога и кивает мне, чтобы я проходила в дом, — или опять закажешь доставку и ненавязчиво попросишь встретить курьера, которому ты “ой какая неожиданность” забыл оплатить заказ?
— Один раз всего было, — Алекс уже даже не пытается сдержать смех. — И между прочим, в тот раз это была не еда, а подгузники для Арины. Долго ты мне этот косарь для любимой крестницы будешь вспоминать?
— Всю жизнь, — широко улыбается Скалаев.
Я шагаю в дом, все еще не в силах переварить вылившийся на меня поток информации. Скалаев с Булавиным друзья? У Алекса есть дочь? И Марат ее крестный? Я, конечно, подозревала, что не у одной меня жизнь кардинально поменялась за последние шесть лет, но к такому я точно не была готова.
Впрочем, когда я прохожу в гостиную, понимаю, что прелюдия на пороге была лишь цветочками. На диване сидит Дарья Савельева. Беременная. И судя по тому, что перед ней на столе лежит увесистая стопка бумаги, очевидно, это она — та самая жена Булавина, к которой мы пришли. Марат выбрал именно Дарью для составления брачного контракта. Женщину, у которой от него ребенок. И которая замужем. За Алексом. Я давно знала, что Алекс влюбился в нее по самые уши, но была уверена, что между двумя парнями она тогда выбрала Марата. Неужели Алексу все-таки удалось добиться ее расположения после того как она рассталась со Скалаевым?
Но когда я, наконец, перевожу взгляд с ее огромного живота на сидящую рядом девочку, к горлу подкатывает огромный ком и во рту становится вязко.
В этот момент я очень благодарна своему телу. Не знаю как оно держится после всего что произошло сегодня, потому что уверена, самая естественная реакция на события этого дня — обморок.
Сначала поцелуй с Маратом, затем отказавшие тормоза и сейчас — дочь Дарьи, мини-копия мамы, но глаза — точная реплика зеленых гигантов Алекса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я жадно вглядываюсь в недовольное лицо этой девочки с тиарой на голове, поочередно выискивая очевидное сходство с обоими родителями. Не знаю почему она смотрит на меня так враждебно… Говорят, что дети чувствуют окружающих лучше, чем взрослые и вполне возможно, что ее неприязнь вызвана тем, что она знает.
Знает как часто я думала о ней. Когда у меня не хватало денег на какую-нибудь дорогую игрушку для Тимура, когда он заболевал и меня охватывала паника, когда приходил ко мне со своими проблемами или спрашивал об отце, я думала об этой девочке. О девочке, у которой есть не только мама, но и папа. О девочке, ради которой он отказался от меня. И пусть я не знала ее пол и в своей голове называла ее просто ребенком, я… раз за разом злилась на весь мир и на нее за такую несправедливость.
Глава 25
В то время как я рассматриваю девочку, она не теряет времени и тоже пристально рассматривает меня. В принципе, этим занимаются все присутствующие.
Арина смотрит на меня с явной неприязнью, Алекс с улыбкой, а Дарья с какой-то неуверенностью. Она пытается выглядеть приветливо, но в глазах я читаю едва заметную настороженность. Впрочем, ничего удивительного, когда-то из-за меня ее уволили с работы, да и в целом в университете я не питала к ней теплых чувств потому что ужасно ревновала к Марату. Но сейчас я в очередной раз перевожу взгляд с нее — на ее дочь — на Алекса и пытаюсь собрать все свои разрозненные мысли воедино. Как так получилось?
Как я могла ошибиться? Я ведь была уверена, что она беременна от Марата… Даже если, вдруг, у них с Алексом были тайные отношения, то почему к гинекологу к ней ходил Скалаев? Уже тогда претендовал на роль крестного?
У меня стойкое впечатление, что я попала в параллельную вселенную. Лица вокруг до боли знакомые, но роли у них абсолютно другие. Не такие как в привычном мне мире. Потому что иначе все это я не могу объяснить… Неужели я тогда все неправильно поняла? Если бы я тогда все-таки сказала Марату, прокричала в его удаляющуюся спину, что беременна, все было бы по-другому?
Но память тут же услужливо подсовывает мне его слова о том, что он и так знал… И я снова, как и тогда в его кабинете, чувствую, что внутри все покрывается коркой льда. Какая уже разница, не захотел он меня тогда слушать из-за Дарьи или просто потому что не желал иметь ничего общего со мной? Итог все равно один: я одна воспитываю нашего сына, а ему просто наплевать.
После затянувшейся неловкой паузы, приветливость все-таки побеждает и Дарья со мной здоровается. Видимо, ей нужно было убедиться, что я не наброшусь на нее в попытке выдрать волосы. Кстати, очень красивые волосы.
— Я тоже рада тебя видеть, — вполне искренне улыбаюсь и продолжаю бесстыдно рассматривать ее.
Дарья выглядит просто прекрасно. Она и раньше была красоткой, но дорогой уход и одежда, конечно, делают свое дело. А ведь в университете все было иначе — это она одевалась в массмаркете, в то время как я блистала дизайнерскими шмотками. Но сейчас, вместо того чтобы смотреть на меня с триумфом и превосходством, она искренне улыбается и напоминает Алексу предложить гостям напитки.
Булавин уходит в сторону кухни, Марат берет из рук Дарьи договор, а я же остаюсь под прицелом внимательного взгляда пятилетней девочки.
— Это на тебе Марат собрался жениться? — спрашивает она смешно поджав губы.
Я киваю, а она продолжает: — Вообще-то, пока ты не появилась, он обещал жениться на мне.
— Арина, — Дарья прыскает от смеха. — Мы же это обсуждали.
— Ты навсегда останешься моей самой любимой девочкой, — Марат пытается потрепать ее по голове, но она смешно скидывает его руку и встает с дивана. Только сейчас я замечаю, что на ней надета балетная пачка.