Я качаю головой. — Я не злился на тебя. — Кажется, она немного расслабилась, и я снова спрашиваю: — Что я могу сделать, чтобы тебе было легче?
Она дрожаще выдыхает. — Быть менее устрашающим?
На моем лице появляется довольная улыбка. — Хорошо. Я сосредоточусь на этом. Что еще?
Как и накануне вечером, она смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы. Вспомнив ее слова о том, что улыбка делает меня более открытым, я продолжаю кривить губы.
Ее глаза немного смягчаются. — Улыбка очень помогает.
— Я буду улыбаться чаще. — Я киваю. — Что еще?
Виттория наклоняет голову, продолжая смотреть на меня, затем, словно приближаясь к медведю, осторожно обхватывает меня за шею и обнимает.
— Обнимашки были бы кстати, — признается она, — Они помогают мне чувствовать себя лучше.
Я прижимаю ее к себе, и из моей груди вырывается неожиданный стон.
Боже, как же хорошо ее обнимать.
— Еда подгорит, — шепчет она мне на ухо.
Я хихикаю и неохотно отпускаю ее.
В ее глазах все еще плещется настороженность, но она выглядит менее напряженной, чем когда я вернулся домой.
Гордый собой, я смотрю, как она продолжает готовить.
Ты молодец, Анджело.
Глава 19
Тори
Такое ощущение, что меня ударили хлыстом.
С тех пор как Анджело напугал меня до смерти, он стал... милым, если не сказать больше.
Я чувствую на себе его взгляд, пока поливаю соусом песто ньокки, курицу и помидоры роза.
Дав блюду отдохнуть минут пять, я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: — Хочешь поесть в столовой?
Ранее сегодня я ознакомилась со всеми комнатами в особняке.
Рита так хорошо справляется со своей работой, что мне нечем заняться, что меня немного беспокоит.
Анджело качает головой. — Мы можем поесть в гостиной.
Я киваю, беру две тарелки и накрываю для нас. Я убеждаюсь, что края тарелок очищены от соуса, а затем посыпаю еду свежей рубленой петрушкой и тертым пармезаном.
Взяв из ящика столовые приборы, я бросаю взгляд на Анджело. — Еда готова.
Он встает, и мой взгляд скользит по его треникам и футболке.
Должна признать, что в повседневной одежде он выглядит не так угрожающе.
Я протягиваю ему нож и вилку, но он бросает нож на стойку, а затем берет тарелку и направляется в гостиную.
Я беру свою тарелку и следую за ним. Когда я вижу, что он садится за стол, я выбираю самое дальнее от него место.
Я не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на него, когда он откусывает кусочек, и через секунду завороженно слежу за тем, как двигается его челюсть во время жевания.
Неужели? Неужели то, как он ест, должно быть таким сексуальным?
Его глаза перебегают на меня, и он ловит мой взгляд.
— Очень вкусно, — пробормотал он. — Где ты научилась готовить?
Я опускаю глаза к тарелке. — В местной библиотеке.
— В библиотеке проводят кулинарные курсы?
Я издаю неожиданный смешок, который меня ошеломляет. — Нет, я брала книги с рецептами, чтобы практиковаться дома.
Он поднимает бровь. — Ты сама научилась готовить.
Я удивляюсь, когда он выглядит впечатленным.
Я откусываю кусочек еды и смотрю на тени, которые ветви старого дерева отбрасывают на пол.
Подняв голову, я смотрю на стеклянный потолок. — Красивое дерево.
— Мне оно тоже нравится. Именно поэтому я спроектировал дом так, чтобы оно занимало особенную часть.
Между нами воцаряется тишина, пока мы наслаждаемся остатками еды, а когда мы заканчиваем, я встаю и иду к Анджело. Я беру его пустую тарелку и несу посуду на кухню.
Я загружаю все в посудомоечную машину, а когда выхожу в основную часть кухни, то вижу, что Анджело ест остатки еды прямо со сковороды.
— Черт, прости. В следующий раз я приготовлю побольше.
— Порции, которые вы подала, были в порядке. — Он качает головой. — Но это так чертовски вкусно, что я захотел еще.
По моему телу распространяется странное чувство, потому что Анджело наслаждается едой, которую я приготовила. Джорджио никогда не мог сказать ничего положительного.
Он откладывает сковороду и, сократив расстояние между нами, обхватывает рукой мое бедро, а затем целует меня в лоб. — Спасибо, малыш.
И так же внезапно он отпускает и направляется к холодильнику. — Что тебе нравится пить?
Я чувствую себя чертовски растерянной. В один момент он весь в огне и сере, а в другой - он... идеален.
— Содовую, — бормочу я.
— Хм... у нас есть апельсиновый сок, клюквенный сок и пиво. — Он смотрит на меня через плечо: — Что выберешь?
— Клюквенный сок, пожалуйста.
Он протягивает мне бутылку, а затем говорит: — Давай сядем в гостиной, чтобы мы могли поговорить.
Я делаю укрепляющий вдох и следую за ним с замиранием в сердце.
Когда я нацеливаюсь на то же место, где сидела раньше, Анджело говорит: — Нет. Ты сядешь рядом со мной.
Выстрел.
Я меняю направление и, заняв место, оставляю пространство между нами.
Я открываю сок и делаю глоток, гадая, о чем он хочет поговорить.
— Повернись ко мне лицом, — приказывает он.
Я сдвигаюсь с места и упираюсь плечом в спинку дивана, после чего встречаюсь с ним взглядом.
Анджело кладет руку на подушку позади меня, и я чувствую его пальцы на своих волосах, когда он говорит: — Прости меня за то, что я сделал раньше.
Извинение застает меня врасплох. Это последнее, что я ожидала от него услышать.
— Я разбирался с... ситуацией, когда раздался звонок.
Прежде чем я успеваю проследить за выражением своего лица, моя бровь взлетает вверх.
И снова я удивлена, когда он хихикает. — Ладно, «ситуация» не совсем подходящее слово.
Да, не подходящее.
Осмелев, я говорю: — Я услышала мужской голос.
Анджело медленно выдыхает. — Это был сотрудник, который обокрал меня.
— Сколько он украл?
— Две тысячи.
Поскольку он не выглядит таким опасным, как обычно, я задаю больше вопросов. — И ты убил его за это? Почему бы просто не позволить ему расплатиться?
Он качает головой, и темнота возвращается в его глаза, заставляя меня пожалеть о своих вопросах.
— Неважно, украл ли кто-то десять долларов или миллионы. Я не даю вторых шансов.
Верно.
Я закусываю нижнюю губу и бросаю взгляд в сторону телевизора.
— Насчет телефона... — Мои глаза возвращаются к его лицу, когда он говорит: — Мне все равно, сколько он стоит.
— Я не понимаю. Ранее ты убил человека за две тысячи долларов, но ничего страшного, если я заплачу больше чем две тысячи за телефон? — И снова я мгновенно жалею о сказанном.
Его голос наполняется напряжением, когда он огрызается: — Он украл у меня, а ты - моя жена. Это огромная, блять, разница, Виттория.
Вместо того чтобы удивиться резкому тону его голоса, я чувствую себя виноватой.
Он отводит взгляд и делает пару вдохов, прежде чем снова посмотреть на меня.
— Я понимаю, — шепчу я. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Я не привык, чтобы меня допрашивают. — Когда я киваю, его рука скользит по моей шее, прежде чем он добавляет: — Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты задавала вопросы.
— Ты очень запутанный, — пробормотала я.
Уголок его рта приподнимается, мгновенно смягчая черты лица. — Именно поэтому мы узнаем друг друга получше.
Я киваю и делаю еще один глоток своего сока.
— Давай поговорим о состоянии твоего гардероба.
Мои брови взлетают к линии роста волос.
— Как моя жена, ты представляешь меня, поэтому мне нужно, чтобы ты купила больше одежды. Те несколько вещей, которые у тебя есть, неприемлемы. — Я чувствую, как его пальцы касаются моей кожи, и от этого по коже бегут мурашки.
— И никаких ограничений по расходам, — добавляет он. — Я богатый человек, и тебе как моей жене принадлежит все, что принадлежит мне.