вне зависимости от того, чем занимались в хате, после возвращения из суда, утомленные заваливались спать. Бывало, что очередное заседание назначат на следующий день и, не дав толком отоспаться, утром снова дёргают на сборку.
Особенно тяжко было в дни, когда мы отрицали. Проведёшь день в боксах либо в хате без матрасов, а на утро дёргали на суд.
После того как закончилось следствие, мне наконец разрешили свидания с родственниками. Как я уже говорил, до этого я видел родителей только во время продления срока ареста и выездов в прокуратуру. Смотрел с белой завистью на сокамерников, которых вызывают на свидания к родителям. И вот, наконец, в один прекрасный день и меня продольный заказал «налегке».
В комнате свиданий меня и родителей разделяло два звуконепроницаемых стекла, между которыми был узкий коридор. Общаться можно было только по установленной телефонной трубке. Длилось свидание час. На первое свидание пришли оба родителей. Я немного расстроился, не увидев сестру.
Основную часть времени общался с матерью. В основном задавал стандартные вопросы: «Как дела?», «Как здоровье?», «Как на свободе?». А мать больше рассказывала. Сказала, что приходили друзья, но писем от них я не получал. Сказала, что домой часто звонит какая-то девушка по имени Ира, спрашивает обо мне. Но от неё писем тоже не было. Надо заметить, что Ира не была моей девушкой на свободе, более того я даже не знал, как она выглядит. Мы познакомились по телефону через подругу моей бывшей девушки, и регулярно общались. Но всё равно было обидно, что на свободе якобы интересуются моей судьбой, а письма приходят только от родных.
Поговорив с матерью, я попросил передать трубку отцу и обмолвился с ним парой фраз. С отцом у меня замечательные отношения, но типично мужские. Мы никогда не проводили время за долгими беседами, при этом советы, которые он мне давал с детства, определили многое в моих жизненных принципах. Отец всегда был для меня авторитетом. В мои годы на нашем районе у него было погоняло «Батя» за то, что он обладал умением вырубать почти всех с одного удара. Меня часто узнавали на улице, и спрашивали, не сын ли Бати я?
Помню ещё в девяностых мы выгуливали с отцом нашу собаку породы ротвейлер, и рядом остановился чёрный мерседес, за рулём которого сидел здоровенный выбритый наголо амбал в пиджаке и с цепью на шее. Типичный браток.
— Здорово, Бать! — крикнул он моему отцу.
Отец подошёл, они тепло поздоровались и пообщались. Потом он рассказал, что это один из его одноклассников, сейчас в братве. У него многие одноклассники и друзья детства пошли по кривой дороге. Кто-то в братве, кто-то топтал лагеря. Один сидел за то, что выкрутил жениху на свадьбе обе руки. Мой же отец закончил МАДИ и в СССР работал военным инженером над секретными проектами, в основном по ракетостроению. В соседнем с ним отделе разрабатывали небезызвестный «Буран». По его словам, многие проекты, над которыми они работали, до сих пор засекречены.
Редко кому удавалось выбиться в люди с нашего района. Это типичный рабочий район, на окраине Москвы, основу которого составляли пятиэтажные «хрущёвки» и «сталинки». Прабабка моего отца с восемью детьми в годы коллективизации бежала сюда от большевиков из Рязанской Губернии. Род мой по отцу шёл от трудовых крестьян, которые имели свою землю и честно трудились, но большевики посчитали их кулаками, и, как и многие, они попали под репрессии. Что случилось с прадедом, так и неизвестно, но скорее всего он пал от руки большевизма.
Тогда мой район был посёлком, и отец родился в небольшом бараке в пятидесятых годах. Вскоре посёлок присоединили к городу Перово, а ещё позже Перово присоединили к Москве. В конце восьмидесятых здесь родился и я. Несмотря на статус городского района, менталитет среди местных так и оставался деревенский. Все друг про друга всё знали, много было алкашей, сейчас много и наркоманов. Ещё во времена моей юности здесь продолжались чисто деревенские драки район на район. Но несмотря на всё, я любил наш район, как любил его и отец. За эти пятиэтажные дома, укрытые деревьями улицы, отсутствие новостроек[128], за дух той, старой России.
Отец научил меня никого не бояться, научил тому, что каждый, даже самый страшный с виду человек, имеет свои слабые стороны, и так же смертен, как и любой другой. Научил принципу «Если ты бился, то уже не проиграл», который всегда помогает мне по жизни. Ведь несмотря на любые трудности, нужно идти вперёд. Слабых жизнь не пытается сломать, они и так стоят на коленях. А сильным судьба всегда преподносит испытания. Так и живём.
Дорога на Вора
Наша камера находилась на третьем этаже нового корпуса, состоящего из четырёх этажей. Под нами был служебный этаж, где находились кабинеты сотрудников учреждения, а на первом этаже были уже упомянутые «пятёрки».
На нашей стороне крыла на пятерках находился спецпродол или «спецы», как мы его называли, где в одной камере сидел чеченский журналист, осуждённый по 282[129] статье, а в другой вор Мамука Гальский. В хате на спецпродоле обычно сидело не больше пяти человек.
Спецпродол сформировали во время моего пребывания в пресс-хате. Ранее там располагались камеры для малолеток, как раз оттуда сломился беспредельщик Махо. Но позже хаты раскидали, продол огородили локалкой[130] и заселили туда спецконтингент из взросляка. Туда и заехал по приезду на централ грузинский жулик. Его камера располагалась прямо под нами, через этаж, и дорогу с вором держать могли только мы.
Помимо малой вместимости спецы отличались от обычных камер тем, что на окнах у них стояли дополнительные решётки-«намордники» и дорогу гнать было достаточно трудно. Усложнялось это тем, что коня приходилось делать намного длиннее стандартного, так как держать его нужно было через административный этаж.
Через нашу камеру постоянно шли малявы вору со всех тюрем Москвы. Их загоняли нам по дороге судовые. Гнать такие малявы была большая ответственность, любая из них строго фиксировалась в дорожной тачковке.
Однажды, когда я спал, меня разбудил дорожник Фанат и Гусь. Они мне озвучили новость, от которой у меня волосы встали дыбом. У них оборвался конь, который шёл на вора, и упал на землю. В коне было более десятка маляв, которые мы получили накануне. Фанат и Гусь присели на конкретную измену, так как понимали, что если эти малявы попадут мусорам, то будет очень плохо, а с нас ещё и получат[131]. Со спецами общение