были невидимы, потому что хотели сохранить свое присутствие в тайне, а их добыча была достаточно близко, чтобы услышать их. Это должны были быть Хелбен и ваасанцы, такие же невидимые, как фаэриммы, но идущие в ловушку. Кейя знала, что Хелбен использует свою магию обнаружения и, если предположить, что он все еще с группой, увидит врага, как только тот окажется в пределах досягаемости. Монстры тоже это знали. Война вокруг Эверески превратилась в войну скрытности и магии, когда сражающиеся пробирались через пустынный ландшафт, молчаливые и невидимые, ища врагов, которые были такими же молчаливыми и невидимыми. Чаще всего побеждал тот, кто первым обнаруживал врага, а фаэриммы, очевидно, уже обнаружили Хелбена и ваасанцев. Кейя знала, что может предупредить Хелбена, просто произнеся его имя, потому что он сказал ей, что Избранные слышат несколько слов, когда их имена произносят где-нибудь на Фаэруне, но это мало чем отличалось от магического послания. Она должна была предположить, что фаэриммы обнаружат его так же легко. Нет, ей нужно было напугать шипастых, сбить их с толку всего на полсекунды, которые понадобятся Хелбену и остальным, чтобы распознать ловушку и отреагировать. Если предположить, что они действительно там.
Кейя пожалела, что у нее нет волшебной палочки, действительно пожалела. Вместо этого она уставилась на Луговую Стену и схватилась копье. Оно было простым, с дубовым древком и наконечником из мифриловой стали, и весило почти в три раза меньше, чем она. Она прошептала молитву Кореллону Ларетиану, затем отшвырнула в сторону ширму из коры и выскочила из своего укрытия. Два вихря пепла и пыли поднялись за Луговой Стеной, когда испуганные фаэриммы отреагировали. Она повернула к тому, что была справа, только потому, что тот был на полшага ближе. Существо отреагировало инстинктивно, разбрызгивая в сторону Кейи стрелы золотой магии и мгновенно становясь видимым. Снаряды взорвались, не причинив вреда мифалу, затем Кейя оказалась у Луговой Стены, пронзив своим копьем магический барьер, чтобы ударить чешуйчатую середину существа.
Магическая защита фаэримма отклонила ее копье так же легко, как мифал отклонил его золотые стрелы. Шар серебряного магического огня Хелбена взорвался в твари сзади, прижав ее к мифалу и удерживая там, пока она не испепелилась особой магией Избранного. Прикрывая глаза от серебряного огня, Кейя отшатнулась и, обернувшись, увидела, как другой фаэримм разваливается на части под темными мечами Ваасанцев. Один из черных клинков издавал что-то вроде музыкального мурлыканья, оживленную мелодию, которая звучала почти как чье-то жужжанье. От этой песни по спине Кейи пробежала дрожь. Она слышала, как меч Дексона разговаривал во сне, и видела, как меч Кула побледнел, потому что он забыл окунуть его в чан с медом в тот день, но это была самая жуткая странность из всех. Мелодия была радостной и легкой, как будто оружие наслаждалось своей кровавой работой. Трое ваасанцев быстро прикончили фаэримма, затем отрезали ему хвостовой шип и принялись спорить, как могли только ваасанцы, о том, кто заслуживает трофея. Хелбен появился позади троицы и заставил их замолчать резким словом, прежде чем повернуться к Кейе с благодарным поклоном.
— Быстрый ум и смелые поступки, Кейя Нихмеду — сказал он. Высокий и темнобородый, Хелбен обладал мрачными манерами, придававшими угрюмое достоинство даже самым простым его поступкам. — Примите нашу благодарность.
— Ничего особенного. — Кейя произнесла слово перехода, затем жестом указала волшебнику и остальным на Луговую Стену. — Я никогда не была в опасности.
— Но мы были, — сказал Дексон, самый темный из темных и крепких ваасанцев. Они наверняка застали бы нас врасплох. — Я мог бы поцеловать тебя. — Это заставило Кейю приподнять бровь.
— Неужели? — Весивший чуть меньше рофа и обладавший ослепительной белозубой улыбкой, Дексон был самым красивым из ваасанцев. Она прошептала слово закрытия, чтобы запечатать мифал позади них, затем улыбнулась человеку.
— Хорошо, а почему бы и нет?
У Дексона отвисла челюсть, и он начал смотреть на нее тем голодным взглядом, который, казалось, появлялся в глазах ваасанца при малейшем проблеске обнаженной кожи. Хотя Кейя знала, что ее друзья по Долгой Страже были возмущены людьми вообще и тем, что они пялились на нее в частности, она не убрала свою улыбку. Правда заключалась в том, что как только личность знакомилась с ними, люди становились довольно забавными. Ей даже нравились взгляды, которые они бросали в ее сторону, по крайней мере, те, что бросал на нее Дексон, когда они отправлялись купаться в пруд Славы Рассвета. Когда ваасанец, казалось, был слишком потрясен, чтобы просто смотреть на Кейю, Берлен шагнул вперед, чтобы занять его место.
— Что с тобой, Декс? Ты не можешь заставлять нашу хозяйку ждать. — Берлен широко раскинул могучие руки и закрыл глаза ... и вдруг обнаружил, что держит в руках хмурого Хелбена.
— Это Кейя заслуживает награды, Берлен, а не ты.
Кейя хихикнула, заставив архимага обратить на нее сердитый взгляд.
— А вам, юная леди, следует быть осторожнее с приманиванием медведей. Я уверен, что лорд Нихмеду очень расстроится, если вы поцелуете кого-то, у кого на лице больше шерсти, чем у тхаэрта.
Кейя вздернула подбородок.
— Я в этом не сомневаюсь, сэр Чёрный Посох, но Галаэрон мне не охранник, и его здесь нет.
Она украдкой взглянула на Дексона и добавила:
— А теперь, пожалуйста, расскажите, как прошла ваша разведывательная миссия?
В темных глазах Хелбена мелькнуло что-то похожее на веселье, но оно исчезло прежде, чем Кейя успела убедиться. Обернувшись, он пошел через луг к воротам утеса и произнес через плечо:
— У лорда Дуирсара есть причины беспокоиться о темном небе, — сказал он. — Долина умирает за пределами мифала даже быстрее, чем внутри.
Кейя споткнулась и, если бы не скорость, с которой рука Дексона протянулась, чтобы поймать ее, упала бы.
— Жизнь долины, как внутри Луговой Стены, так и за ней, поддерживал мифал. Мы должны найти способ сорвать эту тень с неба, и как можно скорее, — продолжал Хелбен, — иначе мы скоро будем сражаться с фаэриммами на улицах Эверески.
Галаэрон стоял в холодном безмолвии рядом с Высочайшим, вглядываясь в окно мира, наблюдая, как многомильная колонна смешанных добровольцев тащится по колено в грязи, которая когда-то была Торговым Путем. Здесь были народы со всего северо-запада: эльфы с Эвермита, адбарские дварфы, люди Глубоководья, но