психологу, много месяцев подряд. Я не знаю, действительно ли мне помогли разговоры о чувствах с незнакомым человеком. Но очевидно, что с папой я их обсуждать не мог. Я не хотел его разочаровывать. На последнюю сессию родители пришли вместе со мной.
– У вашего сына нет депрессии, – сказала психолог. – Скорбеть после окончания отношений нормально. Каждый переживает по-своему. Но я обратила внимание, что Уилл проявляет признаки сверхчувствительности… – У мамы тут же возникло множество вопросов, а папа хранил ледяное молчание, и я не решался взглянуть ему в глаза.
– Да, у мужчин тоже такое бывает, – объяснила психолог. – Это никак не связано с полом. Такие люди сильнее других воспринимают мир, поэтому и к межличностным отношениям они относятся серьезнее… И гораздо ярче испытывают весь спектр эмоций.
Я всегда предполагал, что чувствую больше, чем другие люди – нет, не больше, а глубже. Но я всю жизнь себя сдерживал, плакал за закрытыми дверями. Отец всегда говорил, что мне нужно прекращать выделываться. Я должен был радоваться, получив подтверждение от эксперта. Наконец-то я узнал, как назвать то, что со мной происходило. Но я испытал только жгучий стыд. Оттого, что это услышал отец. Потому что эти слова лишь подтвердили то, что он всегда обо мне думал.
Дома о разговоре с психологом больше не вспоминали. Моя жизнь продолжилась – без Лив. Без цвета. Без радости. В итоге все начало налаживаться лишь благодаря друзьям. Их помощи и времени, которое, как известно, лечит раны. Но я до сих пор не чувствовал исцеления.
Голос Шона Мендеса вернул меня в реальность, песня на радио достигла своей кульминации.
– Отличное выбрал время, Мендес, – пробормотал я по пути в кабинет Джимми. Мне однозначно предстоял долгий путь, если я хочу сосуществовать в одном городе с Лив.
По дороге из мастерской Джимми радио молчало. Я в полной тишине ехал вдоль моря. Смета на ремонт лежала на пассажирском сиденье. Эмми уехала на своей машине передо мной. Из-за ее дикого стиля вождения я не смог ее догнать. Меня это устраивало.
Я ехал медленно, не спешил возвращаться в офис. День был уж слишком хорош. На небе ни облачка, море было ровным, словно зеркало. Лишь вдалеке на волнах сияли солнечные лучи. На морскую гладь то и дело спускались чайки.
Подъезжая к Сент-Эндрюсу, я еще издалека увидел, что на въезде случилась авария. Полицейская машина перегородила проезд. С почтительного расстояния убедившись, что там нет машины сестры, я свернул, чтобы объехать пробку.
Я слишком поздно осознал, что эта дорога ведет через улицу Бабули Жу-Жу. Лив рассказывала, что теперь живет там, риск пересечься увеличивался. Первой реакцией стало желание развернуться, но другого пути в город не было. Нужно поскорее с этим разделаться.
Несмотря на нервозное покалывание в желудке, я не стал превышать ограничение скорости. Я неподвижным взглядом смотрел вперед.
Спокойно, ты почти справился, мысленно сказал я себе. Конец улицы был прямо передо мной, но еще нужно было проехать мимо дома Бабули Жу-Жу. Несмотря на попытки отвлечься, я еще издалека увидел желтого «жука» Лив. Руль чуть не выскользнул из потных ладоней.
Ничего страшного. Это просто машина.
Но, приблизившись, я понял, что Лив сидела внутри. Я уже не смог отвести глаз, увидев, как она яростно швырнула телефон на пассажирское кресло и провела ладонью по щекам. Она что, плачет?
Нельзя замедляться. Ни в коем случае не останавливаться. Держись, мужик!
Но что, если ей нужна помощь? Что, если ей плохо? И где же этот Бьёрн, когда он ей так нужен? С другой стороны у входа стояла ее бабушка. Бабуля Жу-Жу всего в нескольких шагах, она может утешить Лив.
Нога окаменела на педали тормоза, сердце сжалось. Оно приготовилось к встрече с Лив.
И вот было уже слишком поздно. Стопа опустилась, мой пикап замедлился и остановился возле «Вавочки». Я дрожащими пальцами вцепился в руль. Лив подняла голову. При виде меня она растерянно вытаращила глаза.
Внезапно я почувствовал себя отделенным от собственного тела. Моя душа взмыла вверх и смотрела на улицу со стороны. Она в желтом «жуке», я в серебристом пикапе. Мои движения сделались отрывистыми, как у робота, я нажатием кнопки опустил стекло. Лив склонилась над пассажирским сиденьем и начала усердно крутить ручку, чтобы опустить свое стекло.
Я высунулся из окна, потому что она сидела гораздо ниже меня.
– У тебя все в порядке?
Лив вытерла покрасневшие щеки и мокрые глаза.
– Да… Я… – она кашлянула, – все нормально.
– Э-э-э, – было очевидно, что все ровно наоборот, но я не хотел навязываться. Вместе с тем я испытал странное чувство, что не могу ее поддержать. Абсолютно неестественно. Все во мне кричало, что нужно выпрыгнуть из машины, распахнуть дверь и прижать Лив к себе. Защитить от всего мирового зла. Но это больше не моя забота.
– Лив, я… э-э-э… Если тебе понадобится помощь…
Она взглянула на меня, ее нижняя губа подрагивала.
– Уилл, ты не обязан быть со мной таким милым. Правда. Просто… Все довольно сложно с тех пор, как я вернулась.
Я кивнул, хотя ничего не понял. Сложно? Она имеет в виду свою бабушку? Или Бьёрна? Или она расстроилась, что больше сюда не вписывается? Что жизнь продолжилась. Без нее.
– Все в порядке, – судорожно добавила она, собирая сумку и телефон с пассажирского сиденья. – Все хорошо. Ты просто увидел меня в дурацкий момент. – Она попыталась поднять стекло, рука соскользнула, она громко выругалась.
Я едва открыл рот, но она уже вышла из машины, громко хлопнув дверью. Она копошилась ключом в замке «Вавочки» и говорила, не глядя на меня:
– Поезжай дальше, Уилл. Тебе не нужно… Из-за меня беспокоиться.
Неужели ей неприятно, что я предложил ей помощь? Или что я увидел ее в таком уязвимом состоянии? Или и то и другое?
Она развернулась и быстрым шагом пошла к дому. Я недоуменно проводил ее взглядом. Какое-то время я еще парил в вышине, смотрел, как за ней захлопнулась дверь дома, разглядывал ее машину со все еще незакрытым стеклом.
Я почувствовал укол совести. Растерянность Лив произвела на меня впечатление. Может, мне нужно было сделать больше? Выйти из машины? Проводить ее до дома? Позвать Бабулю Жу-Жу или ее родителей? То, что произошло между нами, уже не повернуть вспять, но я также не смогу забыть, что я раньше к ней испытывал. Как важна она была для меня…
«Не будь дураком, – подумал я. – Ты стоишь перед ее домом как сталкер». Лив ясно дала понять, что ей