В комнате спорили, то и дело упоминая Академию наук. Виктор Иванович смело и с ходу мог входить в любые проблемы. Вошел и здесь, и можно было не сомневаться, что он уже собрал всю возможную информацию и, шутки ради, будет теперь строить мысленные конструкции в поисках решения. Это для него было как вечерний кроссворд. Кирилл Петрович бросил шляпу и плащ на кровать, больше некуда было, и, заложив руки за спину, спокойно ждал, когда все выметутся вон. Бакланский начал записывать адреса и телефоны членов комиссии и этим как бы предложил им сниматься с места. Последним уходил Карин. Бакланский его остановил, но тот покачал головой:
- Я вижу, тут семейное собрание намечается. Не буду мешать. Всего хорошего...
Григорьев открыл настежь окно и дверь.
- Ну что ж,- сказал он.- Теперь и мы можем закурить спокойно. Пожалуйста, Кирилл Петрович,- и положил пачку сигарет рядом с пепельницей.
- Я чуть позже.
- А проблемка действительно интересная, - сказал Бакланский.- Подумать можно.
- Вы мне вот что скажите, - начал начальник СКБ. - Тема будет защищена?
- Тема прошла бы почти без сучка и задоринки,- ответил Бакланский.Один Громов не в счет. Но вот Григорьеву вдруг показалось, что мы не выполнили тему и втираем кому-то, то есть государству и комиссии, очки.
- Вы мне ответьте прямо. Будет тема защищена или нет?
- Будет, если Григорьев перестанет мешать. Он уже и так много напортил. В комиссии начался разброд, - сказал Бакланский.
- Нет, - ответил Григорьев. - Если я останусь в комиссии, тема не будет защищена.
- Так! - сказал Кирилл Петрович. - Ситуация. Тема должна быть защищена. От нее зависит многое. Это самая крупная у нас тема. И строительство нового корпуса, и премия для всего СКБ, да и еще кое-что, все зависит от этой защиты.
- Пусть Григорьев уезжает в Усть-Манска, - не глядя ни на кого, сказал, почти потребовал Бакланский.
- Александр, - спросил начальник СКВ,- ты можешь уехать в Усть-Манск завтра же?
- Нет. Я член комиссии, которая еще не кончила работу.
- Это мы устроим. Никто тебя не будет винить за твой отъезд. Приказ можно изменить...
- Нет. Быстро вы ничего не сможете сделать. Приказ подписан в министерстве. Будь иначе, вы бы немедленно дали мне под зад коленом.
- Зачем так грубо? - поморщился Бакланский.,
- Тему нашу вредно защищать.
- Допустим, - сказал начальник СКВ.- Но посмотрим с другой стороны.
- Учти, - невольно перебил Кирилла Петровича Бакланский. - Я взял тебя только потому, что ты рвался в Марград. Иначе бы ты здесь сейчас не находился.
- Я еще не кончил, - заметил Кирилл Петрович.
- Извините. Не сдержался.
- Так вот. Почему и когда ты решил, что тему не стоит защищать? Ведь делал-то ее и ты! Это значит, что два года и ты занимался чепухой!
- Я составлял и настраивал схему.
- И тогда уже знал, что она "вредна"?
- Нет, не знал. У меня не было времени думать над этим. Но, наверное, чувствовал.
- Что значит - чувствовал?
- Иногда руки опускались, даже когда все шло хорошо. Но если возникала такая мысль, то я говорил себе, что это не мое дело.
- Так скажи себе это и сейчас! - воскликнул Бакланский.
- Сейчас не могу... Этот процесс ведь все время развивался. Да и борьба Соснихина и Бурлева за изменение направления работ кое-что мне подсказала... Вот ответ на вопрос "почему?" Нет у меня моральной удовлетворенности, моральной убежденности, что мы сделали эту тему. Не могу я лгать самому себе.
- А раньше мог?
- Выходит, что мог.
- И стать честным на три дня позже ты уже не можешь?
- Не могу.
- Соснихин и Бурлев, те хоть что-то предпринимали, пытались исправить, доказать. Но ведь ты-то раньше молчал!
- Я виноват, - сказал Григорьев. - Я чувствую себя подлецом, потому что пришел к этой мысли только сейчас. Но я буду чувствовать себя еще большим подлецом, если буду теперь защищать тему.
- Интересные градации, - заметил начальник СКБ, - Больший подлец, меньший подлец. Нельзя ли попроще?
- Проще не получается. Нашу машину делать не надо.
- Но ты не министр. Ты инженер нашего СКБ. И не решай чужих проблем. Люди без тебя разберутся, что надо делать, а что - нет.
- В том-то и дело, что не разберутся. Все решает наша комиссия. Если тема будет принята, никому и в голову не придет подумать над ней еще раз. Так она и покатится дальше.
- Вы хоть представляете, - сказал Кирилл Петрович, - в какое глупое положение поставили меня? Я не могу вникать подробно во все темы, которые делаются в нашем СКБ. Да это от меня и не требуется. Для этого есть вы, исполнители и руководители тем. Я могу помочь и принять меры, когда у вас что-то не идет, что-то не получается. Но ведь не на защите же! Теперь уже поздно что-либо исправлять. Виктор Иванович, почему не были приняты меры к нормальному исполнению темы? О чем вы раньше думали?
- Кирилл Петрович! Я защищаю свою тему, не кривя душой. В ней все продумано и сделано на высоком техническом уровне. Многие пункты задания сделаны лучше, чем требуется.
- Тогда о чем здесь толкует Григорьев?
- В науке много направлений и путей, Кирилл Петрович. Григорьев вдруг решил, что мы идем неправильным путем. В этом все дело.
- Григорьев... А ты?
- Проблему распознавания образа не решить методом, который мы приняли. Лучше в этом сознаться сразу.
- Отлично. Если, Григорьев, ты сейчас прав, то твоя вина от этого еще значительнее. И ни ты, ни Виктор Иванович так просто не отделаетесь. В Усть-Манске будет разговор посерьезнее. Человек, справляющийся со своим делом, должен знать это дело, а не прозревать, когда уже поздно, как Григорьев, и не дожидаться, когда ему помогут прозреть, как Виктор Иванович.
- Кирилл Петрович, - сказал Бакланский, - Я и сейчас считаю, что мы все решили правильно. И никто меня не переубедит в этом.
- Очень жаль, - сухо сказал Григорьев.
22
В дверь постучали. Это могла быть только Катя.
Григорьев мгновенно вскочил, крикнул: "Да! Войдите!" - и подбежал к двери, которая уже открывалась.
- Можно войти? - спросила Катя, все еще стоя в коридоре.
- Входи, Катя, входи. У нас тут небольшое совещание, но мы уже...
Женщина вошла и остановилась в растерянности.
- О! - коротко сказал Бакланский. - Вот это явление! Недурно, Григорьев.
- Я... Простите...Я за чемоданами...
- Ах, за чемоданами. Ну конечно, за чемоданами. За чем же еще?
- Виктор Иванович, перестаньте, - попросил Григорьев,
- Постой-ка, постой, Сашенька! Уж не за этой ли нимфой ты приехал в Марград?
- Да, я приехал за этой женщиной, которую зовут Катя.
- Дайте мне мой чемодан! - потребовала Катя.
- Значит, Саша приехал за Катей... А вы, Катя, знаете, что здесь из-за вас вытворяет товарищ Григорьев, или как вы его там зовете в интимной обстановке?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});