Читать интересную книгу Точка покоя - Валерий Афанасьев

— Почему невыгодно? — удивился Толик.

— Заготовка леса — дело сезонное, а людей и коней кормить круглый год надо, — снисходительно ответил Нимет. — А с возчиками проблем нет. Крестьянам-то из окрестных деревень зимой где еще работу найти. В поле по зиме работы не бывает.

— Деревни тоже владетелю принадлежат?

— Скажете тоже, — рассмеялся полевой стражник. — Вокруг деревень земли общинные. Испокон веков общины королю ренту платят, а там уж сами меж собой решают, кому где сеять и пахать.

— А у владетеля своих пахотных земель, получается, нет?

— Есть, да немного. Лишь для собственного потребления пшеницу выращивают. Опять же корм для коней. Нанимать пахарей не слишком выгодно. В хлебопашестве с общинами землевладетелям соревноваться сложно. С другой стороны, общины лесом, торфом да углем торговать не могут. Мало лесов у них. Так, лишь для своего потребления, чтобы за каждым поленом на поклон к владетелю не ходить.

— А люди? Не один же владетель в таком доме живет? Наверное, и подворье есть?

— Как не быть. Есть при поместье люди. Думаю, десятка два-три, судя по размерам поместья.

Путешественники проехали мимо и в следующем селе остановились на постой. За день они проделали более половины пути, не слишком устав и не загнав коней.

На следующий день ближе к вечеру они достигли крупного поселка под названием Тюмен. Стражник свернул к местному отделению префектуры, расспросить о дальнейшей дороге. Местный полевой стражник остановил пробегавшего мимо мальчишку и поручил ему проводить гостя.

— Я при префектуре остановлюсь, — деликатно сказал Нимет. — Думаю, тот, к кому вы едете, будет рад гостю. Ну а нет, так добро пожаловать — свободное место для приезжих здесь найдется.

— Спасибо, — поблагодарил Толик и отправился следом за пареньком по главной улице, затем — по переулку.

— Вот тот дом вам нужен, добрый господин. — Парнишка хитро прищурился.

Толик вздохнул и полез в карман за медной монетой. Монет было немного, но звание «доброго господина» обязывало к благодарности. Вообще-то в местных деревнях путника могли и бесплатно на постой принять и накормить, пусть и не разносолами. Но парнишке медный грош в радость, где он еще его заработает.

— Держи.

— Спасибо, добрый господин, — обрадовался сорванец и припустил вдоль улицы, спеша поделиться вестью о приезжем со сверстниками.

Анатолий направил коня к добротному деревянному дому с резными ставнями. Кто его там ждет? Да и ждет ли хозяин дома кого-либо вообще? Что ему скажет Анатолий? А, ладно, скажет что-нибудь. Недаром же он пустился в путь.

У крыльца возилась ребятня.

— Хозяин-то дома? — поинтересовался Толик, остановив коня.

— Папаня-то? Вечеряет. А у вас дело к нему, приезжий господин?

Парнишка лет семи смотрел весело и пытливо.

— С чего это ты взял, что я приезжий?

— Конь-то притомился. Видно, что с утра в дороге.

Вот так малец — дитя эпохи. О коне он в свои годы, должно быть, сможет сказать намного больше, чем Толик.

— В дом-то проводишь, знаток коней?

— Отчего не проводить? Мы гостям рады. — Парнишка стал подниматься по ступенькам. Толик спрыгнул с коня и привязал его к резному столбу открытого навеса.

Хозяин встретил гостя у порога, проводил его в комнату. Проходя через кухню, Толик заметил статную женщину лет тридцати пяти и несколько ребятишек, сидевших на лавках.

Однако хозяин этого дома успел обзавестись немалым семейством. Неужели он с Земли?

— Проходите в горницу, сударь. Должно быть, вы с заказом пожаловали? Чего изволите? Хомуты у нас самые лучшие. Или седло под заказ пожелали? Может, упряжь с заклепками?

— А хороши ли седла? — спросил Толик по-русски.

Хозяин обернулся было к окну, но остановился на полпути, повернулся навстречу, закрутил ус и ответил:

— Неплохи.

По-русски ответил.

Тут же расплылся в широкой улыбке, сграбастал Толика в охапку и потащил на кухню.

— Как я давно не слышал родной речи, почитай, стал ее забывать. Садись, сейчас хозяйка на стол соберет. Посидим, поговорим.

То, что одномирянин оказался еще и соотечественником, обрадовало вдвойне. Звали мужчину Федором. Если полностью, то Федором Артемьевичем, но тот просил не церемониться и обращаться к нему запросто.

— Вот так я и обосновался… — Федор обвел рукой дом. — Поначалу-то тоскливо было. А потом привык. Женой обзавелся, ребятишек уже четверо.

— Немало. Как же ты со всеми справляешься?

— Здесь это норма, бывают семьи, где детишек и побольше. И все одеты-накормлены. Ну, дом ты уже видел. Хозяйство. Работа творческая, разнообразная. Чистый воздух, домотканые половики и пироги по выходным. Хозяйка у меня славная, любит меня опять же. Вот так мы и живем. И знаешь, Толя, другой жизни для себя я не хочу.

Да, Федор в общем-то неплохо устроился.

— А кем ты раньше работал? — поинтересовался Толик.

— Не поверишь — бухгалтером.

Толик чуть не поперхнулся.

— Так чего ж ты здесь не по финансовой части пошел? — спросил он с удивлением.

— Ну уж нет! — пропел Федор. — Мне этих финансов и в прошлой жизни хватило! Да и по-другому здесь все с финансами. Я, когда определился, где остановлюсь и чем буду заниматься, занял деньжат и построил мастерскую. Научился хомуты шить да упряжь ладить.

— Деньги в банке занимал?

— Зачем в банке? У купца местного, что здесь в поселке живет.

— И много отдавать пришлось?

— Так столько занял, сколько и вернул.

— Я о процентах спрашиваю. Наверное, купец-то себя внакладе не оставил.

— Да ты, я вижу, с местной финансовой системой не знаком совсем, — удивился Федор. — Нет здесь процентов. Купец только рад был, когда я в конце года попросил от него взаймы полсотни золотых.

— Разыгрываешь? — удивился Толик.

— А вот и нет. Здесь у них в ходу любопытная система — налог на деньги называется.

— Это как? — удивился Анатолий.

— А так. Если у кого на конец года остались свободные деньги сверх определенной суммы, пожалуйте десятую часть заплатить в казну. Купцы, конечно, это знают и стараются пустить деньги в дело, да только в конце года такая суета. — Федор улыбнулся в пышные усы. — Все стараются от денег избавиться. Расплачиваются по долгам, пытаются оплатить аванс за товары.

— И что, это всех касается?

— Касается всех, но немного по-разному. Необлагаемый потолок для разных категорий граждан свой. Землевладетелей этот закон почти и не касается, разве что кто слишком уж разбогатеет. У крестьян большие деньги редко водятся. Если у кого монета и появится, то ее пускают в дело. Мастеровые? Здесь по-разному. Кто хорошо зарабатывает и мало тратит, может под этот закон и попасть. Опять же для них это стимул — вкладывать деньги в производство. Сложнее всех купцам. Вот этим действительно приходится крутиться, чтобы сверх обычных налогов не выкладывать еще и дополнительную монету за оставшиеся сверх лимита наличные.

Толик представил эту предновогоднюю суету: все люди пытаются избавиться от денег и передать их другому. Платить дополнительный налог никому не охота.

— Зачем такая сложность? — удивился Анатолий.

— Не скажи. Это очень умная система. Видел бы ты, как дела перед новым годом убыстряются. Да и беспроцентный кредит получить под хороший бизнес-план легче легкого. Кому попало, конечно, деньги не дают. А если ты здесь обосновался, да идея твоя не совсем пустая… Соберешься открывать свое дело под новый год — смело обращайся за кредитом к любому купцу.

— Спасибо. Я пока не решил, чем буду заниматься, — отозвался Толик.

— Как знаешь. А то давай ко мне в помощники. Через годик дом тебе отдельный поставим, жену ладную сыщем.

— Я подумаю. Скажи, а наших здесь много? — поинтересовался Анатолий.

— Есть кое-кто, — отозвался хозяин дома. — Последнее-то время мало кому удается обосноваться. Здесь у них с нравами строго, да ты и сам, поди, знаешь.

— Знаю, — кивнул Толик.

— А из тех, кто пораньше сюда попал, многие обосновались. Не обо всех мне известно, но кое о ком скажу. Немец есть один — Курт Фогель. Тот по оружейной части подался. Ладит мушкеты для префектур. Когда я последний раз его видел, он был весьма доволен делами.

— Мушкеты? Честно говоря, я думал, что это местное изобретение.

— Местное. Курт его лишь модернизировал. На некоторые ружья ставит нарезные стволы. Если встретишь такое — его, Фогеля, работа. И кремень опять же вместо фитиля он начал применять.

Толик вспомнил тлеющий фитиль мушкета. Судя по всему, это была работа совсем не Фогеля.

— Так что ж он нормальное ружье не соорудит? Кремневки — это такая допотопность.

— Чего не знаю, того не знаю. Какая-то у него там заминка с патроном. Жаловался, что он в химии не силен, не может сделать запал ударного действия. Можешь при случае сам его расспросить. Адрес я дам. Еще испанка одна есть — художница. Она, наверное, единственная, кто не поменял профиль деятельности. Подалась в столицу, открыла художественную школу. По последним сведениям, живет не тужит. Кто по крестьянской части подался, кто — в мастеровые. О некоторых я вообще ничего не знаю.