Читать интересную книгу Приказ обсуждению не подлежит - Михаил Нестеров

«Его можно вывести из строя бронебойной пулей, — механически заметил Сергей. — Он постоянно торчит между караульным помещением и хозблоком». Марк уже довольно точно представлял картину, отдельные объекты и их расположение.

— Почему в «Магрибе» нет нашей техники? — спросил Сергей. — Сплошь иностранщина.

— Зато вооружены нашими безотказными автоматами. Не страшно?

— Мороз по коже.

Поехали по новой?

Поехали.

Пригодится ли все это?

Во всяком случае, лишним не будет.

Марк смотрит на объект, изучает его, запоминает и пока не думает, как можно незаметно проникнуть туда.

Подтекст. Он всегда появляется потом, когда произведение готово, а во время работы над ним искать смысл глупо и бесполезно. Это все равно что загнать себя в пустую клетку, закрыться изнутри и выбросить ключ наружу.

Сергей не мог сказать, нравится ему это или нет, интересно ли, надо ли вообще рисковать, лезть под пули, снова дергать смерть за усы. Это невозможно объяснить. Но он знал одно — он точно проникнет на объект.

Он и еще минимум четыре человека. Он решит эту задачу. Может, не сейчас, не сегодня и не завтра, а когда окажется на месте и сам, Своими глазами, взглянет на «Магриб». Может, когда обойдет вокруг пешком, объедет на машине. Но поймает тот миг, который можно будет назвать мигом удачи или моментом истины. Озарение? Можно и так сказать.

Западное крыло, восточная башня, следственный изолятор, пять рубежей защиты, Джемиль Эхмед по прозвищу Полковник, Кенан Озал…

Отвлечемся?

Отвлечемся.

Они выпили по рюмке, закурили по сигарете.

— Расскажи, чем ты занимался в ГРУ? — спросил Марк. И улыбнулся:

— В общих чертах. Не для интереса.

Как-то я сказал Спруту: «Я знаю так много, что мне одной пули мало».

«Я понял», — кивком ответил Артемов, которому, наверное, полагался автоматный рожок. Но как сказать, чем он занимался? Обычная работа старшего оперативного офицера. Разве что конкретный случай рассказать.

Артемов рассказывал и попутно замечал, что собеседник слушает невнимательно — Марк словно ушел в свои мысли. Такое состояние было хорошо знакомо Артемову. Порой бывает, слушаешь человека и не слышишь его, думаешь о чем-то своем, а иногда и мыслей своих не замечаешь. Расслабляешься, словом.

Словно проверяя собеседника, Артемов, не меняя темы, резко переключился на другого конкретного человека, который работал на ГРУ. Он занимался изготовлением (модифицированием) боеприпасов. Стоял за изготовлением препарата (на основе ЛСД) под кодовым названием «ВЗ». "Препарат проникает в организм через дыхательные пути, — припомнил Артемов. И еще то ли из воспоминаний, то ли из чьего-то рассказа:

— Подопытные сидели как истуканы и были не в состоянии управлять своим телом. Если им отдавали какое-нибудь приказание, то подопытные буквально зверели и пытались убить того, кто приказывал. Действие этого вещества длится несколько часов".

Также этот человек занимался изготовлением миниатюрных детонаторов. Смастерил что-то вроде миниатюрной бомбы с металлической дробью, покрытой высушенным ядом гремучей или тигровой змеи. По его словам, он мог смазать руль машины ядом, так, чтобы любой, кто взялся за баранку, умер мгновенно и наверняка.

Марковцев потянулся, заводя руки за спину, и неожиданно сказал:

— Я бы сейчас кино посмотрел.

— «Миссия невыполнима»? — попробовал угадать полковник.

Сергей рассмеялся:

— «Девчат» бы посмотрел…

Интересно, призадумался Артемов, как бы Марк заполнил анкету, на вопросы которой отвечал Михаил Васильевич в конторе Боровича. Решил ограничиться одним вопросом:

— С каким животным ты себя ассоциируешь?

Сергей ответил не задумываясь (Артемов же подумал, что Марк однажды отвечал на схожий вопрос):

— С котом. С женщинами я напористо нежен, друзей у меня нет, с врагами жесток. Что касается хозяина — являюсь, как видишь, по первому призыву. — Сергей вернулся к теме основного разговора:

— Шпионские примочки, говоришь? С одной стороны, все эти отравленные пули, газы в различной модификации нужны, порой только на них и можно сделать ставку. Но знаешь, с ними теряется дух диверсионного акта. Я привык работать по старинке — руками, и меня ни к чему переучивать, только изуродуешь. И вообще, противника нужно переигрывать до начала операции, вот сейчас, за этим столом.

«Мудрый полководец лишь тогда ищет битвы, когда победа достигнута», — припомнилось Артемову.

Бывший азербайджанский военный, который провел в «Магрибе» три месяца и чуть было не лишился кисти, оказался маленького роста и в профиль был похож на клоуна Карандаша. Его сразу предупредили, что он не должен задавать никаких вопросов, а только отвечать.

— Поначалу меня содержали в камере предварительного заключения. — Он показал помещение на плане и даже, как показалось Марку, обрадовался:

— Вот она, родная!

Западное крыло тюрьмы, отметил Сергей, справа от прохода, который ведет в следственный изолятор.

— Потом перевели в другую. Вообще крыло, которое граничит со следственным изолятором, можно назвать КПЗ. А тех, кто сидит «наглухо», то есть осужденных, размещают в северном крыле. Приговоренных к смертной казни содержат под особым контролем в камерах восточного крыла на первом этаже. Камеры очень маленькие, расположены по одну сторону отделения для смертников, где их казнят.

— Как проходили допросы?

— Как обычно. Выдергивают из камеры — и вперед.

Там любят допрашивать. Если что вспомнил — стучишь в дверь и просишься к дежурному следователю. Рожи у караульных сразу добреют.

— Ты сидел в одиночке?

— Там все первое время в одиночных отстойниках проводят. Потом распределяют по общим камерам.

— Ты был в восточном крыле?

— Слава богу, нет, — Карандаш разве что не перекрестился. — Бог миловал и в санчасти не побывать.

Осужденным за воровство — там их называют мисри-харами, буквально — «египтянин-вор» — прямо в санчасти под местным наркозом врачи ампутируют руки. Там же подписываются свидетельства. Через неделю, когда швы снимут, — домой.

— Рассказывай, куда тебя перевели из одиночки.

— Сюда, — показал на плане азербайджанец. — Тоже западное крыло, только окна выходят на южную башню, из них немного дорогу видно, часть парковки. А внутренняя дорога буквально под ногами. В основном машины и ездили под окнами моей камеры, потому что из ворот направо дорога ведет в тупик, упирается в восточную башню. Это я только сейчас сообразил, на план глядя.

Тут не написано, но восточная башня называется Хапеб, южная — Димешк. Центральные ворота тюрьмы — Джинкапуси, «Ворота джинов» то есть, а запасные — Чель-капуси, «Степные». — И продолжил:

— Южное крыло — тут, насколько я знаю, сидят политические. Этажом ниже — уголовники.

Бывший узник «Магриба» отвечал на вопросы долго, больше полутора часов. Когда Артемов отпустил «мисрихарами», Марк спросил:

— Ничего не известно о том, повезут ли наших спецназовцев на место преступления? Хорошо было бы, — продолжал он, — если бы они попросились дать дополнительные показания. Однажды я проделал такой фокус и меня вывезли из «Лефортово». Я показал, где спрятано оружие, и из этого же оружия пострелял сопровождающих.

— Неплохо было бы, — подтвердил Артемов. — Но то совсем другая операция.

Да, кивнул Сергей, другая.

20

Борович решил продемонстрировать нечто подобное показательному уроку, заодно перестраховаться и усилить давление на немку. Имея широкие связи среди грузинского военного руководства и зная контакт Марты с чеченскими боевиками, он вылетел в Грузию. Там он впервые встретился с человеком, который вел переговоры с главой «Ариадны» о выкупе Яна Баника. Это был образованный малый лет двадцати восьми. У него были русые волосы, прямой взгляд человека, который ничего не боится. Даже встречаться в открытую.

Встреча произошла на площади Руставели. Чеченец приехал на десятой модели «Жигулей». Открыв дверцу, он ждал человека, который в телефонном разговоре сообщил любопытные детали, касающиеся немецкого предпринимателя.

Поздоровавшись с ним за руку, генерал сел на переднее кресло и первым делом поинтересовался, есть ли в машине магнитола. Есть. «Кенвуд». И акустика ничего — с сабфувером.

— Услуга за услугу, — сказал генерал чеченцу. — Немцы не собираются вести с вами честные переговоры. Они готовятся к силовой акции. Намерены тренироваться на схожем объекте в Дагестане. Это достоверная информация.

— От кого она исходит? — спросил чеченец.

— От меня.

— А вы?..

— Я работаю в Минобороны.

Борович вставил в деку магнитолы кассету и нажал на кнопку. В салоне машины раздались голоса, и генерал в очередной раз пришел к выводу, что запись получилась очень качественной.