Ей наплевать. И она с тобой ровно до тех пор, пока не замаячит что-то поинтереснее на горизонте.
– Зачем же вы их держите, если все это понимаете? – в который раз за сегодня от души удивился Кузнецов.
– А у меня есть выбор? Одному невозможно решать миллион задач, которые ежедневно валятся на мою несчастную голову. Кто-то должен помогать. Не будет одной свиты, будет другая. Это такая же часть моей функции, как участие в разного рода малоинтересных мероприятиях и всего остального, что подразумевает владение крупной корпорацией. Я заложник всего этого. И ситуация меня бесит. Но, например, для того, чтобы выстрелить себе в голову из дробовика, я слишком жидок. Хотя иногда так и подмывает.
– Побойтесь Бога, Глеб! – очень серьезно взглянув на клиента, сказал Кузнецов. – Даже тень этой мысли не должна вас касаться.
После этого психолог достал из ящика заветный метроном и установил его на столе напротив миллионера.
– Очень хорошо все-таки, что вас ко мне направили. Не люблю такое говорить, не сделав свою работу, но для вас сделаю исключение…
– Это потому что я миллионер?
– Нет! – улыбнувшись, но резко сказал Аркадий. – Потому что человек вы хороший. И вы мне нравитесь. – После этих слов психолог запустил прибор. – Поэтому вас я починю обязательно! Давайте начнем с простого…
И Кузнецов, предварительно поведав Глебу о том, что его ждет, приступил к привычному ритуалу гипноза. Он знал, что в случае с миллионером все будет хорошо. Ну и, чего греха таить, лелеял надежду со временем стать частью свиты. Важной частью.
Сны о чем-то большем
К сожалению, с бизнесменом пришлось повозиться. Видимо, привычка критично относиться к любой информации сделала свое паскудное дело, и Глеб все никак не хотел входить в потустороннее состояние. Но, как уже говорилось выше, Кузнецов не зря ел свой хлеб. Повозившись, он все ж таки прогнал сознание клиента через очистительную процедуру, слегка увеличив даже время пребывания в небытии, чтобы закрепить эффект. После ухода миллионера и его охраны, подозрительно зыркнувшей на психолога, Аркадий остался наедине с легкой усталостью, всегда сопровождавшей его в моменты тяжелых случаев.
За окном продолжал лить противный мерзкий дождик из тех, что кажутся незначительными, но, если поверить в это, обмануться очень легко. А в качестве расплаты получить полностью мокрые ноги или даже подкладку верхней одежды. Кузнецов был уже немолод, чтобы недооценить последствия и, поддавшись искушению, нырнуть в холодную водную стихию, добежать до кафе и позавтракать второй раз, попутно убив время до визита следующего клиента, которым, кстати, должен был быть уже известный нам отец Серафим. Нет, нет и нет. Слабая мысль абстрагироваться от «летнего» дождика и рвануть в пампасы была убита психологом в зародыше.
Аркадий распластался в кресле для посетителей и полез в телефон. Однако повестка дня не отличалась разнообразием: все те же, что и всю последнюю неделю, месяцы, годы, проклятия в адрес мерзкой погоды, невыносимых условий бытия и властей, запрещающих расшатывать режим в той манере, которая бы приносила наибольшее удовлетворение гражданам с активной гражданской позицией. Даже котики и салаты куда-то пропали. Тоска… Психолог и не заметил, как уснул.
Обычно он никогда не ощущал своих сновидений. Но в этот раз объятия Морфея были настолько осязаемыми, что Кузнецов не поручился бы по пробуждении, какая из реальностей была более настоящей. Во сне ему было необычайно хорошо. В нем Аркадий переживал свой будущий отпуск в глухой деревеньке на Сицилии, вдали от крупных городов, в спокойной бухте с доминантой красивейшего собора на замшелых горах, помнящих и финикийцев, и древних греков, и римлян, а может быть, даже людей палеолита. И за все эти века и тысячелетия остающихся такими же зелеными и спокойными – немыми созерцателями бирюзы Тирренского моря и одиноких вулканов, сиротливо торчащих из водной стихии в ясные дни, а в не очень ясные скрывающихся за пеленой белых облаков, в смешной попытке раствориться в них без следа. Кузнецову снилось, что он только что вылез из теплой воды в приятное августовское пекло, сдабриваемое робким, но от этого не менее морским ветерком. Покинуть зыбкую стихию было даже приятно, потому что, приглядывая за дорвавшимися до моря мальчишками, ему пришлось проторчать в ней почти два часа, чтобы одновременно успокоить в себе гиперответственного родителя и вволю наиграться с детьми и, как следствие, успеть подмерзнуть. Но это было сущим пустяком. Потому что солнце в сочетании с аперолем не дает задумываться о бытовых мелочах. Оно провоцирует впитывать в себя счастье и источать его наружу.
Именно за этим занятием психолога и застал отец Серафим. Конечно, архимандрит не мог знать, каким думам предается Аркадий, но по его блаженному лицу догадался, что каким-то очень важным. Поэтому не стал мешать Кузнецову и, сев в хозяйское кресло, погрузился в себя, периодически поглядывая на своего спящего визави. Впрочем, длилось это недолго. Телепатически уловив чужое присутствие, Аркадий проснулся и ужасно сконфузился.
– Серафим, извините, ради Бога! Оплошал.
– Ради Бога – обязательно извиню! – улыбнулся монах. – Ничего страшного, – поспешно добавил он, – хорошему человеку не грех и поспать.
– Но мне все равно ужасно неудобно, – все же попытался оправдаться Кузнецов. На что батюшка только махнул рукой.
– Погода ужасная. Спал бы и спал.
– Не могу с вами не согласиться. Льет не переставая. Шереметьево намедни смыло.
– Да, я тоже видел картинки в интернете. Ужас!
– Будете чай? – спросил Аркадий и, не дожидаясь ответа, направился в кухонную зону.
– С удовольствием. Мне как обычно.
– Как вы сегодня? Что-то очень задумчивый, – ответил на свой же вопрос психолог, совершая традиционные чайные манипуляции.
– Есть такое. Только сам не пойму, чего больше в моем состоянии – духовного или психологического. Хотя раньше я бы не задумываясь ответил на этот вопрос.
– Значит, ответ все же очевиден? И вы зря себя накручиваете?
– Нет. Просто стал умнее и научился не рубить сплеча при выборе стратегических ответов, – с улыбкой сказал монах.
– Тогда давайте разбираться!
– Обязательно. Но для того чтобы понять природу моих страданий, нужно, чтобы вы тоже ответили на один вопрос.
Кузнецов как раз поставил чай перед клиентом и сделал приглашающий жест рукой.
– Итак, Аркадий, скажите, знаете ли вы, что такое Мамврийский дуб?
– Уфф… Ну и вопросы вы задаете, батюшка. Куда мне? Нет, не знаю.
– А между тем это очень интересное дерево. И, думается, его изображение вы видели неоднократно. По крайней мере, если когда-нибудь видели икону Троицы. Но поскольку вы русский человек, то смею предположить, что рублевский вариант вам