разрушив церкви и разорив землю Господа. (…) О, какой же это будет позор, если племя столь презренное, низменное, прислуживающее дьяволу одолеет народ, наделенный верой во Всемогущего Господа и славящийся именем Христа! О сколько вам будет упреков от самого Господа, если вы не окажете помощь тем, кто, как и вы, уверовал во Христа! Ступайте на славную битву против неверных, которая начинается… и будут вознаграждены те, кто, по своему обыкновению, вел здесь частные войны против верующих. И станут воинами Христовыми те, кто прежде разбойничал. Пусть достойно сражаются против варваров те, кто прежде воевал против своих братьев и родных. Сейчас раздаются вечные награды тем, кто прежде служил за жалкие солиды торговца. Те, кто ранее [тщетно] терзали свое тело и душу, сейчас будут биться за двойную награду. Несчастные и бедные сейчас, там станут богатыми и сытыми; недруги Господа здесь, там станут Его друзьями»[89].
По сообщениям хронистов, энтузиазм был так велик, что знатные, богатые люди и бедняки мгновенно захотели освободить Святую Землю. Они брали из рук представителей Папы кресты, чтобы нашить их на свою одежду, а когда кресты закончились, некоторые французские рыцари стали рвать свои одежды на ленты и раздавать их окружающим. Так началась эпоха Крестовых походов.
Впереди были яростные споры, захват Иерусалима, отчаянные попытки прокаженного короля Балдуина IV спасти Иерусалим, легендарное противостояние английского Ричарда Львиное Сердце и Саладина, захват Константинополя, Крестовый поход детей.
Речь Папы Урбана изменила мир навсегда. Рыцари, которые не могли получить наследство, поскольку не были старшими сыновьями; воины, которые не могли избавиться от страха ада, поскольку убивали людей на войне, получили возможность спастись с помощью меча, а не только молитвы. Война впервые становится благочестивым занятием, а убийство человека – подвигом, а не грехом. Кроме того, европейцы нашли противника, который был воплощением зла для средневекового западного христианина – речь идет о мусульманах. Так, Жак Ле Гофф в книге «Цивилизация средневекового Запада» пишет:
«Магомет был одним из худших страшилищ средневекового христианства. Он неотступно преследовал воображение христиан в апокалипсическом видении. Он не упоминался иначе как в связи с Антихристом. У Петра Достопочтенного, аббата Клюни, в середине XII века он помещался в иерархии врагов Христа между Арием и Антихристом; у Иоахима Флорского в конце того же века он „приуготавливает приход Антихриста, как Моисей приуготовил Христа". На полях одной рукописи 1162 года – латинского перевода Корана – карикатура на Магомета представляет его в виде чудовища»[90].
Здесь сразу стоит оговориться, что речь идет о средневековой ментальности в ее крайнем варианте. На практике христиане и мусульмане могли уживаться друг с другом мирно, о чем мы расскажем ниже, а католики и православные, латиняне и византийцы – воевать друг с другом, призывая на помощь воинов-мусульман.
С точки зрения христианина, жившего в те времена, воин, даже убивая врагов или злодеев, все равно грешил и должен был приносить покаяние и просить монахов и священников молиться о спасении своей души. Однако при этом освобождение Святой Земли от неверных стало осознаваться как единственная достойная задача для средневекового воина-христианина. Церковь впервые не просто благословила военный поход, но и обещала его участникам получить от Бога прощение грехов. Папа прямо говорил о том, что воинам Крестовых походов прощаются грехи. В Средневековье впервые военный подвиг приравняли к подвигу молитвы.
Миниатюра. Ок. 1170– 1180 г. Королевская библиотека, Гаага
Интересно, что повод, из-за которого Папа Урбан произнес свою речь, был скромным. Византийский император Алексей I Комнин попросил Папу о поддержке в защите границ империи от нападения сельджуков. Греки просили скромной военной помощи, но уже в марте 1096 года толпы бедняков с женами и детьми отправились «освобождать Святую Землю». Их вел Петр Пустынник – талантливый проповедник. Бедняки не знали дороги. Приходя к каждому городу, они спрашивали: «Это Иерусалим?» Когда эта толпа в 30 тысяч человек оказалась в окрестностях Константинополя, испуганный император поспешил от них отделаться, переправив через Босфор. Сельджуки быстро разгромили толпу бедняков, и Крестовые походы могли завершиться, едва начавшись, но тут в дело наконец-то вмешалось европейское рыцарство. И почти сразу выяснилась главная слабость крестоносного движения.
Крестоносцы не доверяли грекам, византийцы – латинянам. После долгих споров армия крестоносцев, уже захватив Антиохию, 7 июня 1099 года разбивает лагерь в окрестностях Иерусалима. На подготовку осады не было времени: защитники города отравили все колодцы в округе, и 13 июля 1099 года началась атака на Иерусалим. Вскоре город был захвачен. Средневековые хронисты, не стесняясь, говорят о резне, устроенной крестоносцами. Вот отрывок из «Деяний франков и прочих иерусалимцев»:
«Наши паломники, вступив в город, преследовали и убивали сарацин вплоть до Храма Соломона (за Храм Соломона крестоносцы принимали мусульманские культовые постройки, хотя тот был разрушен еще в 70 году н. э. – А.З.). Собравшись в нем, они отчаянно бились с нашими весь день так, что весь храм был залит их кровью. Превзойдя язычников, наши захватили в храме весьма много мужчин и женщин и, кого хотели, оставили в живых, а кого нет – убили. На крыше Храма Соломона было великое сборище язычников обоих полов. Им Танкред и Гастон де Беарн вручили свои знамена. Тотчас наши разбежались по всему городу, забирая золото, серебро, лошадей, мулов, захватывая дома, полные всякого добра. И вот наши пришли, радуясь и от великой радости плача, поклониться Гробу нашего Спасителя Иисуса и возвратили ему главный долг. С наступлением утра наши осторожно взобрались на крышу храма и устремились на сарацин, мужчин и женщин, отрубая им головы обнаженными мечами. Иные сарацины сами бросались вниз с крыши храма»[91].
Участники Первого Крестового похода создали несколько латинских государств на Святой Земле, и с этого момента отношения христиан-завоевателей и покоренных мусульман переменились. Государства крестоносцев окружали земли мусульман, а потому европейские правители волей-неволей должны были выстраивать с соседями дипломатические и торговые отношения, поскольку постоянно воевать они попросту не могли: людей и ресурсов было очень мало. Так что проповедь освобождения Святой Земли от неверных с помощью оружия была хороша для Европы, но плохо работала в Палестине. Так, отношения мирного соседства христиан и мусульман на Святой Земле отмечает («с некоторым негодующим удивлением», как пишет Ле Гофф) испано-мусульманский хронист Ибн Джубайр во время путешествия в Палестину в 1184 году:
«Христиане взимают с мусульман на своей территории определенный побор, который был установлен с доброго согласия.