– Ты очень хорошенькая, когда улыбаешься, мама.
– Согласен, – сказал Лейн.
Ее улыбка тут же исчезла и обращение стало гораздо сдержанней, словно малейший знак внимания со стороны Лейна пугал ее до смерти.
Она отошла к камину.
– Тебе пора спать, Тай. Пожелай мистеру Кэссиди спокойной ночи.
– А можно, Лейн уложит меня и почитает мне на ночь, мама?
Рейчел нахмурила лоб. Когда она видела Лейна в последний раз, он умел прочесть только свое имя.
– Ты достаточно надоел мистеру Лейну за день. Я уверена, что ему придется…
– У меня есть время на одну историю, – сказал ей Лейн, не признаваясь, что все изменилось.
– Вы уверены? – она внимательно смотрела на него, и в глазах ее читалось беспокойство, скрывавшееся за этим вопросом.
Он понял, что она хочет спасти его от неловкого положения.
Тай уже шел через холл.
– Не обязательно уметь читать, чтобы рассказать хорошую историю, – твердо заявил Лейн, умалчивая об истинном положении вещей. Он встал и потянулся.
– Не давайте ему заговорить вас, Лейн, – предупредила Рейчел. Он уже поднимался по лестнице, когда услышал, что она окликнула его: – Что бы там Тай ни говорил вам, он должен надеть ночную рубашку.
Пока мальчик развязывал шнурки на ботинках и раздевался, Лейн оглядывал его комнату. Она была не очень большая, но ее наполняли мебель, окрашенная в яркие цвета, книжки-гармошки и игрушечные звери разных размеров и очертаний. В углу, рядом с деревянным поездом, стояла маленькая кожаная лошадка на колесиках. В комнате была чистота и порядок, если не считать игрушек, великое множество которых валялось повсюду.
Лейн не мог не вспомнить об отвратительном соломенном тюфяке, брошенном на грязном полу у закапанной жиром плиты, который служил ему постелью. В ту пору он был не старше Тая и жил у Огги Оуэнс, женщины, которая взяла его к себе на время, когда Чейз пустился на поиски тех, кто был виноват в гибели матери Лейна.
Пока Тай снимал ботинки и отстегивал подтяжки, Лейн пытался вспомнить, как он жил в те годы, когда мать укладывала его спать, одевала его в чистое, мыла ему голову, всячески заботилась о нем. Но от тех лет не осталось ничего, кроме зияющей пустоты.
– Я буду спать голым, – заявил Тай, стоя у кровати. На нем не было ничего, кроме белья-комбинезончика.
– Нет, нельзя.
– Но ведь вы так спите?
– Я не живу в доме, где есть женщины, – напомнил Лейн. – Когда поблизости женщины, мужчина должен постоянно об этом помнить. Если в доме есть женщины, приходится делать много всякого, например, снимать шляпу, входя в комнату, и надевать на ночь ночную рубашку.
Он взял рубашку, сложенную в ногах постели, и поднял ее. Она была совсем как у взрослого мужчины, только очень маленькая. Лейн протянул ее Таю, который надел ее без дальнейших возражений.
Лейн смотрел на мальчика, на его маленькие, но крепкие руки и ноги, взъерошенные волосы, узкие плечи. Когда-то и он был таким же маленьким, таким же беззащитным, таким же зависящим от прихотей взрослого человека, женщины, под опеку которой он попал по недосмотру дяди.
И вдруг Лейна охватило непреодолимое желание защитить этого мальчика, – желание, которое страшно испугало его самого. Чейз оставил Лейна сразу же после того, как его мать покончила с собой – бросил совершенно одного. Поэтому, когда Лейн покидал «Кончик хвоста», он поклялся никогда не оставаться на одном месте так долго, чтобы его опять могли предать. Он полагал, что его сердце превратилось в камень, пока он не остался наедине с сыном Рейчел.
Тай улегся в постель и похлопал рукой по одеялу.
– А вы садитесь вот тут.
Лейн присел на краешек узкой кровати.
– Прислонитесь к спинке. Мама всегда так делает. – Тай подождал, пока Лейн усядется. – Вы знали моего папу, Лейн?
Лейн скрестил руки и ноги, стараясь не прикасаться сапогами к покрывалу, и оперся об изголовье. Фотография Стюарта Маккенна стояла на столике подле кровати. Он мало походил на крупного человека с волосами цвета песка, допрашивавшего его после того, как он впервые пустил в ход револьвер на Главной улице.
– Я встречал его пару раз, когда мне было шестнадцать лет.
– Он был шерифом, – сказал Тай с нескрываемой гордостью.
Лейн за всю свою жизнь не сделал ничего такого, чтобы кто-нибудь мог им гордиться. За последнее время даже Бойд Джонсон разочаровался в нем, разочаровался настолько, что на шесть месяцев отстранил от работы.
– Может быть, это научит тебя думать, когда ты берешь дело в свои руки, – сказал ему Бойд при прощании. – Мы не можем держать агента, который так несдержан, что всех подвергает опасности.
Это порицание сильно подействовало на Лейна. Но что еще оставалось Бойду после того, как действия Лейна в Тулсе привели к гибели одного ни в чем не повинного прохожего, а двое других получили серьезные ранения?
– А ты будешь рассказывать? – спросил Тай, возвращая его в настоящее.
Лейн принялся за долгое, расцвеченное подробностями описание воображаемой погони, которая привела его в Большой Каньон, и мальчик уснул.
Когда Лейн спустился вниз, дом был окутан мраком. Дельфи уже давно закончила все дела на кухне и легла спать в своей комнате на первом этаже. Единственным освещенным местом в доме оставалась гостиная, и Лейн пошел на этот свет.
Рейчел в одиночестве сидела на диване, она казалась усталой и погруженной в свои мысли. Ему захотелось вернуть ей радость, которую она знала когда-то. На мгновение он задержался в дверях, глядя на нее.
– У вас все в порядке со свекром и свекровью? Удалось им переварить зрелище Лейна Кэссиди, сидящего у вас на кухне?
– Я стараюсь ладить с ними – ради Тая.
Его охватило непреодолимое желание – как в тот вечер, когда он впервые увидел ее на танцах, – вернуть свет ее глазам. Он подумал, что это мог сделать только один человек, но этот человек умер.
– Вы уже не носите траура, но все еще горюете о муже, верно?
Грусть в ее глазах тут же сменилась недоверием.
– Вы так считаете?
– Сегодня вы кажетесь такой далекой. Такой печальной…
– Я любила Стюарта… сначала, – медленно произнесла молодая женщина. – Но достаточно быстро поняла, что никогда не стану такой, какой он хотел бы меня видеть.
Лейн вошел в гостиную и сел на диван рядом с Рейчел.
– Такая женщина, как вы, должна нравиться любому мужчине.
Она, казалось, была удивлена.
– И такое бывало. Но, к несчастью, я была замужем за Стюартом. Я очень старалась все делать как можно лучше. Я думала, что Стюарт хотел именно такую жену, как я. Но что бы я ни делала, ему все было не по нраву.
Она устремила взгляд на свои руки, потом на какую-то невидимую точку перед собой. Потом опять заговорила, на этот раз еле слышно: