Говори, не томи!
— Сказали, что я прохожу в средне-сильную группу Стражей-Телохранителей.
— Да! Да-а! — захлопала в ладони Мидори и крепко обняла Мичи. — Поздравляю! А какое у тебя число резерва?
Мичи почесал в затылке.
— Сказали, что триста из пяти тысяч.
— А это хорошо или плохо? — уточнила Кика.
— Средне-сильно, видимо, — к Мичи наконец вернулась привычная беспечная улыбка.
Я хлопнул его по плечу.
— Молодец, голос разума. А что Комиссия у тебя спрашивала? Как это число измеряют вообще?
Мичи перестал улыбаться и задумался.
— Так... я зашёл в зал, увидел трёх Алхимиков и большой трон... красивый такой... хм... потом меня попросили сесть на него...ну я сел... — Он нахмурился ещё сильнее и добавил: — А дальше... дальше не помню.
От его слов мурашки пронеслись по спине.
Воцарилась тревожная тишина, и в этой тишине мы услышали, как еле заметно зашипел регистрационный фонарь над дверью.
Цвет с белого снова сменился на зелёный.
Все, как один, уставились на фонарь, лишь Мичи продолжал смотреть в пол, хмуриться и вспоминать, что с ним было.
— Кто следующий? — шёпотом спросила Мидори.
Идти в зал она больше не хотела.
Я переглянулся с Горо, вспотевшим как после пробежки, и ответил:
— Ладно, теперь моя очередь...
Книга 2. Эпизод 7.
Распахнув двери, я шагнул в зал, где меня ждала Комиссия.
Правда, сразу же замер у порога.
Это было помещение с колоннами площадью с футбольное поле, не меньше. Так, по крайней мере, показалось мне вначале, но стоило моргнуть, как зал стал обычным. Огромным, но всё же не настолько просторным.
Ветер пахнул в лицо, принеся запахи медикаментов, как в больнице. Так пахло в палате у матери, когда я навещал её.
«Не выспался», — мелькнула мысль: так я себя успокоил.
За спиной глухо щёлкнул замок, а впереди, у противоположной стены, одновременно подняли головы три человека, уже преклонного возраста: двое мужчин и женщина.
Они среагировали на щелчок замка, как по команде.
На голове каждого Алхимика возвышалась серая шапочка цилиндрической формы с гербом Академии, а до плеч свисали белые прямые волосы — явно парики. Члены Комиссии сидели за отдельными столами, на каждом из которых лежало по молотку с деревянной битой, и стояло по алхимическому аппарату.
На первом столе слева мерцал куб, сооружённый из прозрачных трубок, витой проволоки и мелких лампочек.
Устройством управлял седобородый старик. К его столу крепилась табличка с именем и регалиями:
«Доктор алхимических наук, профессор, глава кафедры Энерго-Алхимии, элитарий Вениамин Алмазов».
За вторым столом сидел ещё один мужчина, худой, маленький и смуглокожий, с пышными усами, чёрными, как смоль. Скорее всего, крашенными — похоже, даже такие статусные Алхимики балуются красящими веществами.
Табличка на его столе значила:
«Доктор алхимических наук, профессор, глава кафедры Естественной Алхимии, элитарий Сафир Салиман».
Он управлял аппаратом в виде шарообразного стеклянного сосуда с носиком у основания и воронкой сверху. Внутри сосуда слоями располагались фильтры.
За третьим столом сидела женщина — дряхлая старушка в очках с синими стёклами, настолько толстыми, что её глаза казались крошечными, будто провалились вглубь черепа.
Перед ней стояла железная пирамида, на вершине которой качалась стрелка маятника с горящим глазом.
Я быстро прочитал текст на табличке:
«Доктор алхимических наук, профессор, глава кафедры Сверхъестественной Алхимии, элитарий Бронислава Паук».
Наверное, Мичи повезло, что он не помнил этих Алхимиков — они и их аппараты внушали опасение, будто сейчас меня будут резать, жечь горелкой, пропускать через трубки и плавить в колбах, а потом рассматривать под микроскопом мои останки.
Мне бы тоже не хотелось этого помнить.
В гробовой тишине я проследовал к столам, перед которыми стояло большое кресло. Видимо, его Мичи и назвал троном. И тут я был с ним согласен: остроконечная спинка кресла была инкрустирована сотнями крупных кристаллов, подлокотники украшали золотые вставки с изображением соляных знаков.
Всё это было красиво, но я всё же надеялся, что эффект у него, не как у электрического стула.
— Присаживайтесь, ученик. Положите руки на подлокотники. Больше от вас ничего не требуется, — приветливым голосом произнёс элитарий Салиман, тот, что сидел за средним столом со стеклянным шаром-сосудом. — Вам понятны мои слова?
Я кивнул.
— Да, господин Салиман.
Тот поморщился. Его чёрные усы шевельнулись, как живые.
— Впредь называйте меня «элитарий Салиман». В крайнем случае — профессор.
Я снова кивнул и молча прошёл к трону, буквально заставив себя на него сесть, будто ложился на операционный стол.
— Процедура займёт несколько минут, — сообщила женщина-Алхимик по фамилии Паук.
Несмотря на возраст и субтильное тело, голос у старушки был громкий и властный.
— Мы измерим ваши показатели по числу магического резерва, — добавила она, внимательно оглядев меня через синие стёкла очков. — Активное число и, по возможности, пассивное, чтобы узнать ваш будущий потенциал. Вам понятны мои слова?
— Да, элитарий Паук, — ответил я, всё больше волнуясь: ничего не мог с собой поделать.
Слово взял третий Алхимик, высокий старик с седой бородкой, элитарий Алмазов.
— Эти показатели важны при использовании магии, ученик, — сказал он. — Как только вы получите начальный ранг по своей Линии, то будете постоянно контролировать трату своих магических сил, а также восполнять её. Сейчас всё это происходит стихийно. Но благодаря тренировкам и учёбе, ваше активное число резерва будет повышаться, пока вы не достигнете нового ранга. Это называется «числовой прорыв». У каждого ранга есть своё число прорыва. Оно едино для всех магов нашего мира. Наземных, подземных, воздушных и морских. Для всех. Вам понятны мои слова?
Я снова кивнул.
— Да, элитарий Алмазов.
— Тогда начнём. Не волнуйтесь. Умрёте вы совсем ненадолго.
Мне показалось, что эхо исказило слова старика.
— Что, простите?
Меня будто никто не услышал, хотя все три Алхимика продолжали смотреть прямо мне в глаза.
Я попытался встать, но не смог даже шевельнуться: ноги будто приросли к полу, руки приковало к подлокотникам. Да я даже задницей по сиденью поёрзать не смог! Замер на троне, как статуя в бронзе!
Через секунду подлокотники нагрелись.
А ещё через секунду запястья кольнуло, и я начал погружаться в сон... или не сон.
В затухающем сознании крутились слова элитария Алмазова: «Не волнуйтесь. Умрёте вы совсем ненадолго».
А потом мозг вспомнил и фразу Галея: «Такую процедуру проходят все претенденты на обучение. И никто пока