Читать интересную книгу Пленница дождя - Алина Знаменская

Сплетничать было грешно и приятно. Вдвойне приятно, зная, что грешно. Это делало их союзницами с Ириной Георгиевной. Настя по этому поводу чувствовала приятное возбуждение. Ей хотелось еще посплетничать.

— Она что, изменяла Вадиму? — округлив глаза, поинтересовалась Настя.

Ирина Георгиевна затянулась и многозначительно выпустила дым.

— Ну уж этого я не знаю наверняка. Но скандалистка ужасная! Она все соки выжала из Вадика, она им крутила как хотела!

— А что же он?

— Он? — Ирина Георгиевна неопределенно махнула рукой. — Он интеллигентный мальчик. Никогда не крикнет на женщину, старается не спорить. А она его раскусила. Они ведь сошлись, снимали квартиру. Так называемый пробный брак. Он говорил вам?

Настя кивнула. Хотя разговаривать о своей бывшей пассии Вадим не стремился, а Настя не настаивала. Но о том, что они снимали квартиру и жили как муж и жена, Настя была в курсе. Вадик этого не скрывал.

— Но из-за чего они поссорились? — развивала тему Настя.

— О! Да они постоянно ссорились! Она доводила его до тряски своим вздорным характером. Я думаю, она его опоила чем-нибудь, чтобы удержать. Недаром они встречались целых два года.

— Два года… — эхом вторила Настя.

После посещения Вадиковой мамы Настя вдруг притихла, и, как ни пытался Вадим ее расшевелить, она оставалась тихой как мышка.

Парни отвезли ее к общежитию, и у самого входа она порывисто обернулась и схватила Вадима за воротник.

— Ты ее все еще любишь?

— Кого? — Вадим внимательно разглядывал постоянно меняющееся Настино лицо.

— Ну, Гулю свою.

— Я тебя люблю.

Вадим наклонился, чтобы поцеловать Настю, но она отстранилась.

— Вы встречались два года… Целых два года… Ты очень переживаешь свой разрыв с ней. А если она вернется?

— Да что с тобой, Настя? — Вадим притянул ее к себе и прижал крепко. — Ты моя девушка. Я думаю только о тебе.

— Знаешь, — всхлипнула Настя, отвечая каким-то своим тайным мыслям, — если ты захочешь к ней вернуться, ты мне можешь ничего не говорить. Ты просто не придешь, и я все пойму…

— Я не отпущу тебя в таком настроении, — решительно заявил Вадим и заглянул в холл общежития. Вахтерша беспробудно спала, зажав в кулаках спицы с вязаньем. — Поднимайся к себе, я сейчас тебя догоню.

Он быстро сбежал по ступенькам крыльца к машине, что-то торопливо сказал другу. Машина отъехала и скрылась за углом. Вадим благополучно миновал вахту и поднялся на этаж. Толкнул дверь комнаты девочек. Дверь оказалась заперта. Он постучал. Притаившаяся внутри тишина была ответом.

— Настя! — зашептал он в замочную скважину. — Открой, нам нужно поговорить.

Молчание.

Вадим вздохнул. Он совершенно не понимал поведения Насти. Он поскребся в дверь как собака.

— Вадик, не сердись, но я не открою, — услышал он из-за двери.

Вадим опустился на корточки, спиной к двери.

— Почему? — спросил он, думая о том, как он глупо отпустил Мишу и теперь придется ловить такси.

— Не могу.

— Ясно. — Вадим поднялся и, помявшись у двери (а вдруг передумает?), поплелся вниз, на улицу.

* * *

Саша услышала шаги. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела голое плечо. Илья. Но кто же тогда ходит там, в кухне? Шаги на миг притаились и затем послышались снова. Они раздавались в коридоре — размеренные, без стука каблуков. Мужские. Вот они приблизились, переместились в комнату, затихли где-то посередине. Саша пошевелилась. Она подумала о вещах, разбросанных по мастерской. Тот, кто ходит, наверняка уже заметил на полу ее блузку рядом с рубашкой Ильи, ее бюстгальтер. Мысль о том, что вошедший может заглянуть за занавеску и увидеть их в постели, заставила Сашу натянуть простыню до подбородка. Илья шевельнулся, раскрыл глаза и уставился на Сашу.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Саша шустро прикрыла его рот рукой и показала глазами в сторону мастерской. Кто-то перекладывал с места на место бумагу. Вероятно, рассматривали наброски.

Илья протянул руку, стащил со стула рубашку и кинул Саше. Она молча схватила ее. Илья завернулся в простыню и выглянул в мастерскую. В мужчине, стоящем к ним спиной, Илья сразу же узнал Каштанова.

— Здравствуйте, — хриплым от сна голосом поздоровался художник.

— Здравствуйте, Илья. У вас было открыто… — Игорь Львович развел руками.

— Вот как? — Илья дернул бровью и сложил руки на груди. Словно это не его застали голым и не он провел ночь с девушкой, забыв закрыть дверь. В конце концов он у себя дома и вторжение банкира отнюдь не приветствует.

— Я приехал за вами, — объявил банкир.

— Сейчас? — Илья наткнулся взглядом на разбросанные Сашины вещи.

— Я ждал вас вчера, но вам что-то помешало.

— Я вчера не мог.

— Я так и понял. Поэтому сегодня решил приехать за вами лично. Хочу напомнить вам, Илья, — я не располагаю свободным временем. Поэтому прошу вас поторопиться. Жду внизу.

И банкир неторопливо двинулся к выходу. А Илья в простыне стоял и смотрел ему вслед.

Самым большим желанием Ильи в тот момент было догнать банкира и отказаться от работы. Необходимость подчиняться просто ошарашила художника. Но для того чтобы отказаться, нужно немедленно вернуть аванс. Деньги целиком ушли на похороны Лики. Одна мысль, что сейчас снова придется окунуться в атмосферу смерти, повергла Илью в дрожь. В двадцати сантиметрах от его ноги валялся бюстгальтер Саши. А она сама — такая живая, такая настоящая — находилась за занавеской в метре от него.

Илья вернулся за занавеску. Саша сидела на его кровати, в его рубашке, широко распахнув свои удивительные глаза. Она открыла было рот, чтобы спросить, но Илья торопливо закрыл его поцелуем. Так же торопливо, словно его кто подгонял, он стянул с Саши рубашку, а с себя — простыню. Он предавался любви так безоглядно и неистово, словно хотел доказать что-то самому себе. И когда обессиленный упал наконец на девушку, придавив ее своим худым, но тяжелым телом, выдохнул ей в ухо: «Дождись меня. Я приеду вечером».

Но, вернувшись вечером, Саши он у себя дома не обнаружил. Он тщательно обследовал квартиру, пытаясь дознаться: была ли она здесь днем или же ушла сразу? Могла ведь и записку оставить. Но записок и прочих следов пребывания девушки в своей обители он не обнаружил. Все выглядело так, словно ее здесь не было. Похоже, она даже чаю на кухне не попила. Зато тщательно заправила кровать. Илья побродил по квартире, сознательно некогда превращенной им в мастерскую, попробовал читать, но не смог. Обилие гнетущих впечатлений последних дней мешало ему сосредоточиться. У него возникло ощущение, что сама смерть ходит за ним по пятам и дразнит его, корчит рожи, заманивая в свои липкие сети. День, проведенный в имении банкира, был полон подобных ощущений. И хотя комната, приготовленная ему для работы, оказалась просторной и светлой, Илью не покидало ощущение не правильности происходящего. Он делал наброски, сидя боком к стене-окну, выходящему в лес. Кипа фотографий высилась на банкетке возле мольберта. Несколько раз Илья ловил себя на мысли, что его тянет обернуться. Посмотреть, не стоит ли кто у него за спиной. Тогда он вставал, якобы размяться, подходил к стеклянной стене, ходил туда-сюда, менял ракурс, посмеиваясь над собственной мнительностью, и вновь принимался за работу. Работа шла туго. Он подозревал, что несвобода, которой он позволил связать себя в этом заказе, мешала ему. Он никак не мог шагнуть дальше подмалевка. То ему казалось, что ребенок выходит слишком жизнерадостным и устремленным, как пионер с плаката славного социалистического прошлого. Иногда выходило наоборот — ребенок взирал с наброска чуть ли не лермонтовскими печальными глазами. Нужно было найти меру, золотую середину, и Илья злился и комкал неудачные наброски, кляня тот день, когда взялся за этот злосчастный заказ. Нужно было предвидеть, что рисовать с фотографий совсем не то, что рисовать с натуры. Получается чистая лажа. Халтура, которую художник Илья Шубников терпеть не может. А если еще представить ту галерею портретов, что ждет от него Игорь Львович, просто дурно становится. И надо же такому случиться, что именно в эти дни умерла Лика и теперь образ этого мальчика назойливо переплетается в сознании Ильи с тенью Лики. Ему уже кажется, что эти двое чем-то похожи, и плюс ко всему он стал опасаться, что нечаянно придаст ребенку черты умершей возлюбленной. Он с облегчением воспринял окончание рабочего дня — момент, о котором возвестила горничная, пригласив художника к обеду. Ну уж нет! Обиды в обществе «господ» нужно сразу исключить из программы. Илья сослался на чрезвычайную занятость и распрощался до завтра. В машине он стал думать о Саше. Не потому, что его так уж особенно потрясла ночь, проведенная с ней, а скорее потому, что Саша была живая и реальная. Она явилась тем противовесом, который, как чувствовал Илья, способен уровнять его неприятное состояние. Она стала световым пятном, которое призвано заслонить тьму. Его радовали предстоящая встреча, беспредметная болтовня с ней, нехитрый ужин и, конечно, ночь. Илья улыбнулся. Странно и здорово то, что она оказалась девушкой. Он был обескуражен. Она ведь не отрицала того, что катается по ночам. Да он сам видел. Полезно иногда ошибаться в людях…