— Да не за что. Мне было приятно, — голос звучал хрипло, так что ему пришлось кашлянуть, чтобы договорить фразу.
Между ними застыло молчание…
— Расскажи мне… — он не оборачивался, но Оля сразу поняла, о чем. И она рассказала. Чуть ли не впервые после того случая, она рассказывала обо всем постороннему человеку. Хотя, какой уже он посторонний?
Игорь слушал ее, не перебивая и не уточняя. Если бы не напряженная спина, можно было бы подумать, что он просто смотрит на реку. Возможно, именно поэтому она могла рассказывать… Пока не заметила побелевшие кулаки.
…Ее голос затих. Игорь обернулся, и успел уловить мгновение, когда что-то проступило на ее лице — страх и отвращение, которые она тогда испытала. Он видел, что она пытается взять себя в руки, наблюдал, как она изгоняет страх, заставляя тени уйти.
И не посмел обнять ее.
Девушка довольно быстро справилась с собой, лицо приобрело обычное выражение. А когда она обернулась к нему, в глазах даже мелькнули искорки юмора:
— Помнишь, последнюю ночь в клубе, ну, когда я сбежала?..
Еще бы он не помнить, он до сих пор не оклемался…
— Ч-черт, какой же я кретин!..
— Ну почему же… Нет, ты, конечно, ты иногда ведешь себя, как кретин, — она, смеясь, встретила его гневно-возмущенный взгляд, — но… ты ведь не знал.
Игорь покосился на нее:
— Что я слышу, ты меня оправдываешь? — И добавил тише, — я тебя… испугал тогда?
— Совсем немного, — взгляд ее потеплел, — должна признаться, все было не так уж плохо. Мне… даже понравилось.
Он хмыкнул.
— И мне.
Потом улыбнулся.
Откровенность за откровенность… И неловкость ушла, им снова стало легко друг с другом… Они пробыли на мостике до самого обеда.
Удивительно, но ей совсем не было скучно провести столько времени всего лишь сидя возле реки и разговаривая с Игорем. Ольга отстраненно наблюдала, как он подсекает, как ловко меняет наживку, закидывает, словно полжизни провел на берегу — гармония движений завораживала, усыпляла…
Девушка сняла обувь, подкатав джинсы, и опустив ноги в воду, лениво болтала ими, глядя на водовороты, появляющиеся вокруг лодыжек.
— Ты змей не боишься? Я видел парочку…
— А здесь водятся только полозы и ужи, они не опасны.
— А ты смелая.
— Ничуть. Сам же видел. Я много чего боюсь…
— А я змей боюсь.
Оля небрежно откинулась на прогретые деревянные доски мостика, смакуя ощущение легкости и мира с самой собой. В небе плыли легкие белые облака, речка окутывала журчанием и голосами своих жителей, солнце поднялось высоко, и стало жарко. Она сняла мастерку и подложила ее под голову, оставшись в одной футболке, и закрыла глаза, наслаждаясь теплом. Периодически она открывала глаза и видела широкие плечи Игоря, на крепких мышцах которых натянулась футболка, его профиль, когда он менял наживку, гибкие запястья, ловкие пальцы. Она помнила, как эти пальцы дотрагивались до нее. Оля рассеянно посмотрела в сторону.
«Боже, помоги мне, я, кажется, вляпалась…»
Игорь покосился на нее один раз, другой, потом, едва касаясь, провел подушечками пальцев по влажной после холодного купания лодыжке. Его пальцы медленно скользили вверх и вниз, вызывая у нее ощущение тепла и неги.
— Зачем ты это делаешь?
Надо же, хватило смелости спросить.
— У тебя такая гладкая кожа. Мне нравится…
Нравится ему! Как у него все просто. Он понимает, что с ней происходит, когда он так делает?.. А она ведь еще помнила, каким он может быть расчетливым. Пора завязывать с этими играми. Оля умела гримасничать и актерствовать. Но не теперь.
— Ты знаешь, пора расставить точки над i: мы начали с того, что ты хотел заставить ревновать Алину. Ты так упорно добивался ее, чтобы теперь… подкатить ко мне?
— А ты что думаешь?
— Мне не до шуток!..
— Ты не поверишь, — он криво усмехнулся, и отвернулся к реке — мне тоже… не до шуток.
— Но ты не ответил.
Он помолчал какое-то время, и, словно приняв для себя какое-то решение, повернулся к ней:
— А если я скажу, что она меня больше не интересует?
— Что?
— Она меня уже давно не интересует.
— Что?
— Чтокни еще раз, и я встряхну тебя.
Лицо ее сохранило недоуменное выражение, но переспрашивать еще раз она остереглась.
— Неужели ты до сих пор ничего не поняла?
— Нет…
— Врешь!!!
— Я вру? — Она опешила. — Я?! Это значит, я встречаюсь с человеком, который меня не интересует?!
Игорь не сводил от нее внимательных глаз.
И тут ей стало…стыдно. Стыдно и больно. А как же тогда Данька?. Она попросила его не торопиться… А ведь должна была немедленно отпустить, сказать, что у них ничего не выйдет. Ведь с самого начала было понятно, что эта дружба односторонняя, потому что с его стороны это уже не дружба. Да и не была никогда. Какая же она бессовестная… А еще поучает. Извинившись, Оля поднялась и побрела к дому.
Игорь остался сидеть в одиночестве. Он был растерян и разочарован, он сказал ей… ну почти сказал. А она встала и ушла. И как прикажете это понимать? Он тихо ругнулся и принялся собирать снасти, почти решившись поговорить с ней начистоту. И вообще, надо успеть что-то сделать до того, как они вернутся в город, потому что эта неопределенность уже вымотала. Надо было не разговоры разговаривать, а просто обнять ее, поцеловать… До сих пор это действовало безотказно. Она отвечает ему взаимностью, что бы там не говорила…
Подходя к даче, он заметил серебристый «Ниссан», тот, на котором Ольга когда-то приехала в универ. Та-ак, только брата нам и не хватало…
Игорь увидел их во дворе, и по лицу Кости было заметно, что он взбешен. Он был удивительно похож на свою сестру, но их общие черты непостижимым образом приобретали у брата более мужественный вид. Те же брови вразлет, та же линия рта, светлые волосы. Правда, если Олины глаза согревали, то эти глаза смотрели зло и пронзительно.
Подходя, Игорь услышал окончание фразы:
— Оля, кто он?
— ОН присутствует здесь и может ответить на все интересующие вопросы, — Игорь, ничуть не смутившись, вышел вперед.
Ольгин брат окинул его взглядом с ног до головы, и, видимо, остался недоволен осмотром. Ростом он едва ли превосходил Игоря, разве что был слегка тяжелее, но Игоря это ничуть не смутило. Он расслабленно стоял напротив, глядя из под полуопущенных ресниц, и его поза выражала пренебрежение и вызов. Но это только внешне. На самом деле он прикидывал, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями для нее, да и ссориться с братом ему вовсе не улыбалось. Но каким-то шестым чувством он определил, что еще хуже дать слабину.