А мне вдруг показалось, что я тоже помочь могу. Руки на бревна неподалеку от окна положила - горячо ладоням, обжигает огонь! Закрыла глаза, сосредоточилась, изо всех сил стала на бревна давить. А от рук моих сияние серебряное! Только сил у меня мало, чувствую, что могла бы помочь, да только не получается ничего!
Дружинники водой из ведер стали стену и часть крышы возле нас поливать, чтобы не горела так быстро. Поменялись - теперь Мстислав и Волк топоры взяли, с трудом, но хороший большой кусок бревна все же сумели выбить. Тогда Третьяк ведро воды на себя вылил, тряпку мокрую на голову повязал, да и в получившийся проем полез, остальные рядом стоят - смотрят. Слышно, как кричит Третьяк что-то! Ярополк тоже облился, да прямо так и нырнул в огонь.
Время остановилось для меня. Сама не заметила, что кулак до крови искусала. А когда они Богдана через проем этот стали вытаскивать, видела только одно, что рубаха на нем до сих пор горит! Кто-то из дружинников, не растерявшись, тут же водой ее залил.
Вытащили, на землю положили. Не помня себя, подскочила, подлетела к нему! Руки в ожогах - волдырями пошли! Волосы обгорели, борода тоже. Но живой, все-таки живой! Хоть и без сознания пока... Воины рядом столпились:
- Что нужно, Ясна? Чем помочь можно?
- Быстро, руки его в ведра с водой окунайте, только осторожно, старайтесь не трогать поврежденные места! Ярополк рубаху с него снимай! Нет, не снимай - срезай ножом! Только если прилипла она - не отрывай от ожога! Кто-нибудь, тряпку, какую побольше, нужно найти и намочить холодной водой! И еще, сундучок мой с травами и лекарствами нужен! Только я не знаю, где он!
Видела, как четко и быстро дружинники действуют, главное, чтобы не поздно было...
Что делать, что делать... Как бабушка, руками стала над неподвижным телом водить. Видела свечение от ладоней исходящее, все видели. Только не понимала, помогает ли оно, действует ли... Двигала руками там, где особый жар чувствовался, и ладоням горячо становилось, а на коже Богдана испарина выступала.
Когда ткань мокрую принесли, еще раз в ведро ее окунула, дружинники Богдана приподняли, и я тканью той его обернула.
А тут Бажен с сундучком моим вернулся! Знала, что травка там одна есть, даже не травка сама, а настойка из нее приготовленная - пижма девичья, что боль уменьшает. Это лекарство часто нужно бывает, поэтому бабушка уже готовое мне в глиняную бутылочку налила! Прямо так из бутылочки той стала Богдану в рот вливать. Да, только не пил он, не глотал. Так сознание к нему и не вернулось...
Третья ночь без сна... Третья ночь над телом его - не живым и не мертвым... Сколько угодно смогу, только бы жив был... Не так уж страшны были его ожоги на теле... Да только внутри ведь тоже ожоги бывают - видно, надышался, опалился он! Вон, какое дыхание сейчас - тяжелое, хриплое!
Сама Миру звала! Сама ей его предлагала, когда дружинники из комнаты выходили! Волчицей выла! Чувствовала, что уходит он...
19. Жизнь после…
И она пришла. В черном одеянии с посохом в руке, туманом в приоткрытые двери просочилась. Встала над Богданом, пальцами своими по лицу, по бровям его провела. И с такой любовью смотрела, что в душе моей все перевернулось.
- Знаешь, почему его я выбрала?
Словно онемела я. Слова сказать не могла. Вспомнила только, как Богдан рассказывал, что он сам к ней в хмельном угаре в лес приехал.
- Не-ет, не сам он. Я его позвала! Обещан он мне был. Отцом его. Не тем воином, что с матерью Богдана жил, а настоящим кровным отцом. А отец его - Драгомир, князем до Ладислава был. А значит, Ладислав и Богдан - братья! Виноват, ох, виноват Драгомир передо мной! Злом на добро мое ответил. За то и должен был сына своего отдать. Я-то хотела у него самое дорогое забрать, но хитер был князь, нелюбимого, непризнанного, ненужного сына подсунул. Да только все равно полюбила я Богдана! Так полюбила, что до сих пор без него жизни не мыслю!
- Если любишь - спаси его!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Спасу. Только мой будет навсегда. Забудет тебя. Вот держи лекарство.
Никогда такой бутыли не видывала, какую Мира протянула мне. Взяла ее, а внутри под стеклом прозрачным что-то вязкое яркого зелёного цвета плещется.
- Будешь поить его два дня, пока до деревни твоей не доедешь. Потом он с воинами дальше отправится, а ты - к бабке своей.
Отвернулась она от Богдана и к двери пошла.
- Мира, а что тебе Драгомир сделал?
Ох, зря, зря спросила это. Исказилось злобой лицо ее. Руку занесла, думала, что ударит она меня. Но Мира вдруг плечи опустила, голову вниз склонила и сказала:
- Яблочко от яблоньки недалеко падает. Слыхала такое, девка? Я Драгомира, на охоте раненого, выходила, жизнь ему спасла, а он с моей дочкой то же сотворил, что и сын его Ладислав с женой Ярополковой! Силой взял. Понесла она. Да другого любила. А любимый отказался от нее брюхатой. Она в болоте-то и утопилась! Что еще спрашивать будешь?
Видела, понимала я, что не такая она и злобная, какой казаться желает. Не знала только как убедить ее, как помочь ей.
- Как помочь жене Ярополка?
- Никак. Если любят друг друга - смиряться и дите в ласке вырастят. А если нет - будет он один век вековать. Все хватит вопросов. Удивила ты меня. Могла ведь о своей судьбе спросить, а ты о Ярополке!
- Какая моя судьба-то без Богдана...
Расхохоталась Мира и исчезла.
Стала поить его. Немного из бутылочки в рот капну, спустя время - еще чуть-чуть. Ну, и свои травы давала. Руками лечила, как могла. К вечеру легче дышать стал. Так и заснула, голову рядом с плечом его положив.
Разбудил Ярополк. Без Богдана он дружинниками руководить стал. Вошёл нерешительно.
- Входи, Ярополк! Смотри, легче ему. Дышит спокойнее, не хрипит больше. Выздоровеет, жить будет.
- Ясна, я рад... очень. Только что делать-то нам? Мне бы у Богдана совета спросить.
- Что стряслось?
- Полгорода сгорело. Людей много. Амбары с зерном... А наше зерно, дань наша, уцелело. Да как забрать-то ее теперь, когда они с голоду помирать будут. Только и без дани нам возвращаться нельзя... Рассердится князь, в острог посадит!
- А что другие дружинники думают?
- То же, что и я.
- А Бажен?
Замолчал Ярополк. Думает. Понял, почему о Бажене отдельно спросила.
- Тебе Богдан сказал о нем?
- Нет, сама догадалась. И ещё кое-что знаю... Это ты Бажена убить хотел? Не отвечай! Ты! По глазам вижу! За жену свою отомстить князю решил. Только мальчишка же не виноват! Разве дети за грехи родителей в ответе?
Совестно ему, голова вниз опущена, руки в кулаки сжались. Жаль Ярополка. Да, на убийство, да еще и на подлость пошел - Милорада подставить хотел. Но это горе ему глаза застило! Это беда его сердце горячее выжгла! Добрый, хороший он человек! Да горе такое не каждый перенести сумеет! И больно и стыдно так жить, когда жена твоя чужое дитя в подоле принесла! К счастью, не удалось дело черное, спасла бабушка моя Бажена!
- Ярополк никому не скажу об этом. И ты не говори! Только поклянись мне, что дите в семье как родного вырастишь! Что жене своей, не виновной ни в чем, не будешь припоминать. Знаешь ведь, что заставил ее князь, что силой взял. Не вини ее, и себя не вини, что защитить не сумел. Вы живы, молоды, а дите... простишь жену, всю жизнь тебя уважать да почитать будет...
- Клянусь, Ясна. Сам раскаялся. Не рад, что такое сделал. И жену люблю - никогда ей плохого не сделаю. И ребенка этого полюбить постараюсь. Только... как же Ладиславу отомстить хочется!
- Ярополк, поверь мне, жизнь сама его накажет за все его грехи! Вот увидишь.
Мне казалось, что Ярополку легче стало - как груз с плечей своих скинул. Глаза ярче засветились.
- Так что же с данью-то делать?
- Оставьте ее в Изборске. Может Бажен еще надумает на княжне жениться! Так негоже семью тестя будущего не выручить.
Закивал Ярополк головой. Еще раз на Богдана посмотрел и к двери пошел. У выхода уже окликнула его: