Читать интересную книгу Диверсанты Второй мировой - М. Токарев

Это были первые сведения о последствиях взрыва установленной в доме № 17 радиомины.

С улицы Дзержинского я добрался до горкома, обо всем там договорился и выехал в штаб Степного фронта: в ЦК КП(б)У мне поручили найти среди пленных кого-либо из вражеских саперов, которые принимали участие в минировании города. Во фронтовом управлении СМЕРШа имелось немало интересных документов, захваченных при бегстве гитлеровцев из Харькова. Тут я заручился и обещанием помочь в поисках саперов среди пленных.

Прошло три или четыре дня. Разместившись в двух домах, оперативная группа работала, обследуя здания, предназначенные для правительственных учреждений Украины, и другие объекты. Мин мы не обнаружили. Сначала это настораживало, а потом даже удивлять перестало: враг явно не предпринял усилий, чтобы ответить на удар, полученный от советских минеров в сорок первом году. Не до минирования было фашистским «сверхчеловекам», думали только о том, как шкуру спасти!

На третий или на четвертый день разыскал посланный из горкома партии товарищ: звонили из штаба фронта, просили приехать, у них для меня сюрприз: встреча с немецким «коллегой». «Сюрпризом» оказался немецкий капитан Карл Гейден, служивший в саперных частях, прибывший в Харьков с 68-й пехотной дивизией генерал-майора Георга фон Брауна и непосредственно занимавшийся разминированием дома № 17 по улице Дзержинского.

В комнату, где я ожидал пленного, ввели долговязого, сухопарого человека в измятом кителе без погон и нарукавных нашивок, в растоптанных сапогах с широкими голенищами. Усталое лицо, рыжеватые, с проседью волосы, рыжеватая щетина на впалых щеках.

Я предложил пленному сесть. Он опустился на указанный табурет, скользнул по мне взглядом и опустил глаза на сцепленные руки. Он не знал, конечно, с кем предстоит разговаривать, а может быть, ему уже безразлично было, с кем.

Я разглядывал вражеского офицера, который два года назад стал волею судьбы моим соперником в искусстве минно-подрывного дела и от которого два года назад в очень большой степени зависели не только моя репутация, но и мое будущее. Вид, что и говорить, унылый. А ведь два года назад Карл Гейден наверняка не опускал глаз перед русскими! Два года назад такие, как он, входили в Харьков фертами, им сам черт был не брат!

Победителем подъехал к Харькову и пятидесятичетырехлетний генерал-майор фон Браун, назначенный начальником гарнизона «второй столицы Украины».

Наверное, счастлив был. Еще бы! Фортуна сначала ему долго не улыбалась: в Первую мировую войну карьеры не сделал, до тысяча девятьсот тридцать четвертого года, до сорока семи лет, тянул служебную лямку в чине майора, и лишь с приходом к власти нацистов впереди что-то забрезжило: сначала сделали подполковником, а в 1939-м, за участие в интервенции в Испании полковником.

И вот теперь, 1 ноября, фюрер присвоил ему звание генерал-лейтенанта, сделал хозяином советского города! Колоссаль! Война вот-вот завершится полной победой, он, Георг фон Браун, останется жив-здоров и сможет наконец насладиться плодами триумфа! Надо полагать, в Харькове он останется надолго: в России дел хватит!

Необходимо пояснить: не отличаясь полководческими талантами, Георг фон Браун обладал талантом, который ценился гитлеровской кликой особенно высоко: талантом палача. Никто из немецко-фашистских генералов, служивших в 6-й полевой армии, не исполнял так ревностно приказ командующего армией фон Рейтенау от 10 октября, как Браун. А в приказе Рейтенау говорилось: «Борьба против противника в прифронтовом тылу ведется еще недостаточно серьезно. Вероломных и жестоких партизан и дегенеративных женщин все еще продолжают брать в плен. С фанатиками и бродягами, одетыми в полувоенную форму или полностью в гражданском платье, возятся, как с порядочными солдатами… Если в тылу армии будут обнаружены партизаны, взявшиеся за оружие, против них будут применены жестокие меры. Они будут применяться также по отношению к той части мужского населения, которая могла бы предотвратить предполагавшиеся налеты или вовремя сообщить о них».

Выполняя процитированный приказ, фон Браун сначала создал в 68-й пехотной дивизии специальное подразделение для «борьбы с партизанами», а потом и пехотные полки превратил в карательные. Захват Харькова генерал ознаменовал тем, что на балконах домов главных улиц повесил мужчин и женщин, заподозренных в принадлежности к Коммунистической партии.

Днем 28 октября в Харькове подорвался на мине замедленного действия фашистский генерал-лейтенант артиллерии Вернекер. Мины взрывались и на дорогах, и на железнодорожных станциях, и на аэродромах, и в зданиях. Браун неистовствовал, но мины взрывались.

Палач побоялся въехать в город, поселился в плохоньком домишке на окраине, где туалета не было, приходилось в непогоду бегать под охраной в дощатый щелястый нужник. Честь и самолюбие «их превосходительства» подвергались унижению и осмеянию, и фон Браун требовал без промедления найти хороший дом, разминировать, устроить там его резиденцию.

Немецкие саперы из кожи лезли, разыскивая что-нибудь подходящее и безопасное. Увы! Куда бы они ни сунулись, везде обнаруживались следы работы советских минеров: и в доме, где жил когда-то Г. И. Петровский, и в других «привлекательных» зданиях. Вот только мин не видно было. И это пугало: сообщишь, что особняк разминирован, Браун в него въедет, а там «русские иваны» какую-нибудь пакость и учинят!

Поначалу не обнаружили гитлеровцы никаких мин и в доме № 17 на улице Дзержинского. Но хотя они знали, что в этом доме до самого последнего дня обороны Харькова жили члены украинского правительства и Политбюро ЦК КП(б)У, хотя понимали, что в короткие сроки после выезда правительства и Политбюро установить и надежно замаскировать мощную мину практически было невозможно, осваивать особняк побаивались.

Повезло капитану Гейлену. Он разыскал предателя, который поведал, что в доме № 17 перед оставлением Харькова появлялись военные и что-то делали.

Гейден приказал подчиненным методично обследовать дом, разыскать возможную мину. В конце концов саперы добрались до подвала, до котельной и до груды угля в углу. И… разглядели еле приметный загадочный проводок!

Гейден был достаточно опытен и осторожен. Он понимал, что если в куче угля заложена мина, то взорваться она может и при ничтожном сотрясении пола, и при обрыве проводочка, и при малейшем его натяжении. Словом, одно неосторожное движение, и конец…

Для начала капитан приказал обследовать кучу угля миноискателем. Никакого результата. Тогда нашелся смельчак, предложивший выяснить, куда тянется проволочка. Гейден принял предложение. В помощь смельчаку он выделил еще двух солдат и того самого доносчика, который навел его на дом. Всех остальных солдат капитан из особняка удалил и выставил у ворот часовых. Фашистские саперы работали медленно. Видимо, их «смельчак» сообразил наконец, чем может кончиться начатая авантюра. Во всяком случае, в первый день гитлеровцы не докопались. Гейден, решив, что солдаты устали, приказал отложить работу до утра. С утра саперы снова полезли в котельную. И через три часа действительно добрались до мины! Ее извлекли к вечеру. Огромную, сложнейшую, с уймой различных дублирующих и подстраховывающих друг друга взрывателей и замыкателей!

Торжествующий капитан немедленно поехал на окраину города, в домишко фон Брауна. Начальник харьковского гарнизона, выслушал взволнованный рапорт сапера, с чувством поблагодарил за службу и распорядился готовиться к переезду.

На следующий день фашистский палач проследовал в бронированном «хорьхе» на улицу Дзержинского. Кроме него, в особняке разместились под надежной охраной и старшие штабные офицеры 68-й пехотной дивизии. Видимо, все они считали, что теперь получили жилище, полностью отвечающее их положению в рейхе и боевым заслугам.

Вечером 13 ноября капитан Гейден вновь прибыл с докладом к фон Брауну. На этот раз он доложил, что сработал электрохимический замыкатель «русской мины», за которой велось наблюдение.

Браун, конечно, знал, что в городе взрываются главным образом мины замедленного действия, его наверняка не удивило, что в подвале особняка находилась мина замедленного действия, и он снова похвалил Гейдена. Обитатели улицы Дзержинского рассказывали, что по вечерам генерал Георг фон Браун обязательно прогуливался по саду. Потом возвращался в особняк, и вскоре окна на втором этаже, где он спал, гасли. Так происходило и вечером 13 ноября. Только проснуться фашистскому палачу было не суждено…

— Нас сбила с толку мина в куче угля, — признался капитан Гейден. — Разве можно было предположить, что под ней находится еще одна, куда более опасная?

— А то, что эта вторая, куда более опасная мина управлялась по радио, вы могли представить?