осыпаются.
Наконец, они достигли широкого уступа и увидели хижину, которая загораживала вход в глубокую пещеру.
– Вот мы и в ее владениях, – прошептала Моника, а потом громко крикнула: – Хей, Глория, подруга! Ты дома?
Ответа не последовало, и они решительно направились к хижине, и, о радость! На пороге показалась Глория! Когда она увидела гостей, то сразу же расплылась в радушной улыбке:
– Вот так дела! Моника! Давненько тебя не было! А это, что за шельма?
Сара густо покраснела. Шельма?! Ну и ладно: я ее оборванкой обозвала, а она меня – шельмой.
– Солнце мое! – радостно закричала Моника. – Я к тебе по делу! По очень важному делу! А это Сара, лучшая подружка моей племянницы Мелиссы!
– С твоей племянницей я знакома! – Глория прищурилась. – Сдается мне, ты как раз из-за нее пришла! Так ведь?
– Так и есть!
– Ну, давай, выкладывай.
Моника не заставила себя долго ждать и начала свой сбивчивый рассказ. Сара постоянно поправляла ее и всячески пыталась показать Глории, что она сыграла не последнюю роль во всем происходящем.
– Теперь картина мне ясна, – изрекла Глория, когда они закончили. – Мы уже давным-давно обходим Файнд-Таун стороной. Нечистый этот город! Теперь-то все ясно! Все!
– Ты можешь пояснить? Что все это значит?! – спросила Моника.
– Дело серьезное, дорогая моя! Мы, колдуньи, остерегаемся так называемых проклятых мест. А про Файнд-Таун давно ползут нехорошие слухи, и твои слова подтвердили их. Я попытаюсь разузнать, что там происходит с девочкой. Пойдем за мной! – ее лицо приняло сосредоточенное выражение.
Сара и Моника вошли следом за Глорией в пещеру. Она провела их вглубь, в небольшое помещение, в котором находился один-единственный маленький столик, а на полу в беспорядке валялись подушки, набитые соломой.
– Садитесь, – торжественно объявила Глория и вышла. Через несколько секунд она вернулась, неся в руках предмет, завернутый в черную материю.
С величайшей осторожностью она развернула свое сокровище, и Сара увидела хрустальный шар.
Теперь на лице Глории не осталось ни тени беспечности, оно было хмурым и сосредоточенным. Она поставила шар в центр стола и сделала глубокий вдох.
– Готовы? – серьезно спросила она, ее голос тревожным эхом разнесся по пещере.
– Да, – в один голос ответили они.
Глория закрыла глаза, сделала несколько круговых движений над поверхностью шара, и Сара с удивлением заметила, что внутри него начал появляться странный фиолетовый туман.
Глория зашептала на непонятном языке, тон ее голоса был строгим, но вместе с тем просящим. Воцарилось молчание. И вдруг она заговорила, глаза же ее по-прежнему были закрыты:
– Дом девочки пуст. Птицы и крысы нашли себе приют в нем. В углах паутина. Страшно. Тревожно. Сумрачно. Родители. Родители. Родители. Они в другом доме, где много комнат, и все комнаты пусты. Они заперты в одной из них. Они обречены на вечное молчание. Они не хотят выходить. Они хотят быть там. Их охраняет толстый мужчина. Он никого к ним не пускает. Они не хотят выходить. У них нет желаний, разума и воли. На них наложена сильная магия. Ах ты, – Глория, вдруг зашипела. – Очень сильная магия. Не разобрать источника. Не разобрать источника, – закричала она и утихла. – Девочка в другом доме. В маленьком доме у друга. У светлого друга. У девушки, пришедшей с юга. Да. Да. Именно так.
Неожиданно она замолчала. Повисла тревожная тишина.
– Тьма! – вдруг заорала во весь голос Глория и открыла глаза.
Сара и Моника в ужасе отшатнулись. Это были нечеловеческие глаза, они, казалось, расширились втрое, а то и вчетверо, и из них сочилась безумная, первородная жестокость.
– Тьма! – зловеще рассмеялась Глория. – Тьма идет за ней, за чертовой девчонкой. И она ее поглотит, поглотит! Тысячи тех, кто был убит и погребен, они восстанут, объятые тьмой и уничтожат всех. Все тщетно! Тщетно! Он силен! Силен! Они сильны! Тьма! Тлен! Щупальца мрака! Она не справится! Нет! Нет! Им нас не победить! Никогда! Никогда! Да будет кровь! Да будет смерть!
Вдруг колдунья схватила себя за горло, ее пальцы с силой сжали собственную шею, она начала хрипеть и раскачиваться в разные стороны. Казалось, еще несколько секунд, и Глория сама себя задушит. Пока Моника сидела, открыв рот, Сара прыгнула в угол комнаты, схватила первый попавшийся котел с водой и вылила Глории на голову. Та тут же разжала руки, обмякла всем телом и опустилась на подушки.
– Бог ты мой! – закричала Моника. – Сара, растирай ей виски. А я побегу, поищу отвар какой-нибудь.
Сара кинулась к бездыханному телу колдуньи и принялась выполнять приказание. Господи! Вот так история! Сердце ее бешено билось. Она никак не могла прийти в себя и с трудом соображала, что вообще происходит.
– Очнитесь же, очнитесь, – молила Сара, и, о чудо, колдунья шевельнулась и издала короткий хрип!
Тем временем, прибежала Моника, держа в руках склянку с темно-зеленой жидкостью. Она открыла Глории рот и влила туда содержимое. Через минуту лицо колдуньи порозовело, и она открыла глаза. Сперва она глядела на них непонимающим взглядом, потом поморщилась от боли и, держась за голову, медленно начала подниматься. Выпрямившись, она с трудом выдохнула:
– Что произошло?
Моника радостно вскрикнула и рассказала ей все.
– Плохи дела, Моника, впервые тьма использовала меня, как проводника своего голоса. Ух! – Глория прикусила губу и добавила: – Пойдем на улицу. Не могу тут находиться.
Сара была счастлива оказаться на свежем воздухе. После потрясения, испытанного в затхлой сырой пещере, ей казалось, что теперь она заново родилась.
– Итак, – подвела итог Глория, – С девочкой, слава небесам, все в порядке! А вот в Файнд-Тауне свирепствует жуткое зло, которое хочет добраться до твоей племяшки, Моника! Я еще по дороге в Бриф-Кост почуяла неладное! Хотела тебе рассказать, но срочные дела заставили меня покинуть город!
– Черт знает что! – выдохнула тетя, и сделала глоток вина из маленькой фляги, которую она благоразумно захватила с собой, – Надо нам туда лететь! Бежать! Нестись! Но в горах ураган!
– Хм, – усмехнулась Глория. – Ураган-то, думаю, неспроста.
– Как? – удивилась Сара, – И это все из-за Мелиссы?
– Да, – кивнула колдунья, – Думаю, что из-за нее. Зло, видимо, хочет, чтобы до Файнд-Тауна нельзя было добраться. Дай-ка мне хлебнуть из твоей фляги, подружка! Голова трещит!
– Пей! Пей, душа моя! Бедная! Ты чуть было жизни из-за нас не лишилась! – жалостливо проговорила Моника. – А что это за зло такое?
– Меня не так просто убить! – рассмеялась Глория, – Я стреляный воробей. А зло-то древнее, очень древнее! Сама скоро все узнаешь, Моника! Тебе надо спешить туда, а об урагане мы позаботимся!
– Как позаботитесь? – Моника едва не поперхнулась вином.
– А так и позаботимся!