Ее дыхание стало прерывистым, но она отстранилась почти сразу же, как это произошло.
Она снова прислонилась к столешнице, не потрудившись поправить трусики, которые я зубами стянул в сторону от ее киски.
Мои руки были на ширинке, осторожно пытаясь освободить пульсирующий член, когда она заговорила.
- Только что звонили в твою дверь. Дважды.
Я выругался.
Я встал, проводя рукой по волосам.
– Я пойду открою, пока ты одеваешься.
Она пожала плечами, притягивая мой взгляд к своей груди.
– Конечно.
- Послушай, я познакомлю тебя с фотографом, когда будешь уходить.
Она снова пожала плечами, но что-то в ее глазах заставило меня задуматься.
– Это не имеет значения.
- Я вел себя как придурок. Извини. Тебе не нужно уходить. Ты должна остаться.
- Нет, все в порядке. Мне нужно идти. У меня есть планы. – Она одарила меня улыбкой, похожей на оскал.
Мне это не понравилось.
- Какие у тебя планы?
- Я планирую делать то, что делают двадцатилетние, Дейр. Я собираюсь быть импульсивной. Черт, сегодня я даже пойду на вечеринку.
Я не знал, к какой части ее заявления можно отнестись с большим возражением. Подождите, да, я знал.
– Двадцать четыре, ты имеешь в виду, - сказал я, стиснув челюсть так сильно, что у меня заболели зубы.
Она закатила глаза, полностью принимая эту новую, более жесткую личность.
Мне это не понравилось. Ни капельки.
- Ах да, мне ведь двадцать четыре, да? Уверена, это небольшая разница для сорокалетнего.
- Нет-нет, вовсе нет. Двадцать – это совсем не то же самое, что двадцать четыре, даже для такого старика, как я. И что, черт возьми, ты имеешь в виду, когда говоришь, что пойдешь на вечеринку? Ты это серьезно или пошутила?
- Не беспокойся об этом. Это штучки для молодежи. Тебе не понять.
- Они до сих пор устраивают их? Они все еще называют их вечеринками? – С каждой секундой я все больше волновался. Я действительно не мог сказать, шутит ли она со мной, и я не мог вынести мысли о том, что она пойдет на какую-то вечеринку с наркотиками.
- Так и есть. И не все ли равно, как они их называют? Я просто пыталась использовать подходящую формулировку, которую мог бы понять кто-то твоего возраста.
- Значит, ты хочешь, чтобы я знал, что ты идешь на какую-то вечеринку, где будешь… сосаться с пустышками и принимать экстази?
- Никаких пустышек. Это будет что-то больше похоже на неоновую краску для тела и немного Skrillex.
- И наркотики, - добавил я, сжимая кулаки. Я действительно не мог позволить ей уйти вот так, и я понятия не имел, как ее остановить.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Разве наркотики не являются частью слишком молодых?
- Не делай этого. Не веди себя так. Ты же знаешь, я буду волноваться, если ты сейчас уйдешь.
В дверь снова позвонили, но мы все еще молча смотрели друг на друга.
Она выключила музыку и посмотрела на меня, скрестив руки на груди.
– Иди, - одними губами сказала она мне.
Я пошел открывать, чувствуя себя слишком взволнованным, чтобы иметь дело даже с милой, приятной Лурдес.
Я открыл дверь и попытался улыбнуться.
Лурдес улыбнулась в ответ, но улыбка ее дрогнула, когда она посмотрела на меня. Это была элегантная, красивая женщина с большими темными глазами и копной волнистых черных волос.
– Неподходящее время?
Я покачал головой, потом отступил назад и жестом пригласил ее войти.
– Могу я предложить тебе выпить? – Спросил я, поглядывая на лестницу, гадая, что собирается делать Ирис, как она будет себя вести, собиралась ли уйти. Я понял, что теперь мне все равно, чем она еще занимается, лишь бы не уходила. Лурдес могла делать собственные выводы и думать обо мне все, что ей заблагорассудится.
Я не мог позволить Ирис уйти вот так.
- Нет, спасибо, - сказала Лурдес. – Позволь мне осмотреться у тебя на заднем дворе. Я хотела бы взглянуть, что у тебя там со светом в это время дня. Вообще-то, ты должен пойти со мной.
Я последовал за ней, оставив заднюю дверь открытой и стараясь держать в поле зрения нижнюю часть лестницы, чтобы Ирис не могла ускользнуть без моего ведома.
Это продолжалось недолго.
Лурдес окликнула меня по имени, я обернулся посмотреть, и прошло несколько минут, пока она готовилась.
- Извини, - сказал я, не выдержав, и зашагал обратно к дому.
Войдя внутрь, я услышал, как хлопнула входная дверь, и бросился бежать.
Я поймал ее во дворе, тащащую за собой обе сумки.
Она бросила на меня один взгляд, и я начал качать головой.
- Не надо, - сказал я ей, сжимая кулаки, чтобы не выхватить сумки у нее из рук и не затащить ее обратно в дом. Я не имел права останавливать ее. – Зачем ты забираешь все свои вещи?
Она покачала головой, не глядя на меня.
– Это не важно. Послушай, я позвоню тебе позже.
Я сделал шаг ближе, и она двинулась дальше по дорожке.
Я последовал за ней.
– У тебя нет телефона.
- Я найду.
- Ты не знаешь моего номера.
- Так скажи мне.
Я пробормотал его, а затем.
– Ты должна его записать.
- Нет, не должна.
- Забудь о звонке. Просто вернись в дом.
- Остановись, - тихо сказала она, все еще отодвигаясь и забирая с собой все свои вещи.
- Ты вернешься сегодня вечером? Пожалуйста?
Мы почти дошли до конца подъездной аллеи, потом миновали ее. Она не остановилась, выкатывая чемодан на дорогу, все еще обутая в эти нелепые сандалии.
- Когда я говорю тебе, что нуждаюсь в пространстве прямо сейчас, ты меня понимаешь, - сказала она тоном, не терпящим возражений. – Я позвоню тебе позже.
Она повернулась ко мне спиной и пошла быстрее, явно торопясь уйти.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мне потребовалось целых пять секунд, чтобы решить, что я должен следовать за ней.
Лурдес с озабоченным видом стояла в прихожей, когда я вернулся.
– Я думаю, мы должны все перенести, - сказала она, прежде чем я успел придумать оправдание. – Вероятно, сейчас не самое неудачное время.
- Так и есть, извини. Случилось кое-что… неожиданное.
Она отмахнулась.
– Не беспокойся. Мы перенесем встречу, когда у тебя будет время.
Я согласился и даже не проводил ее.
Я не мог терять времени.
Я выехал из района на своем черном «Приусе» как раз в тот момент, когда она села в такси.
Я последовал за ней. У меня это получалось все лучше, хотя было странно действовать при свете дня. Мне все время хотелось пригнуться, но я видел ее белокурый затылок, и он ни разу не повернулся, оставаясь опущенным всю дорогу.
Такси привело меня в один из худших районов города. Это место было близко к Университету Невады. Я вспомнил, как много лет назад читал что-то, где они удешевили жилье вокруг университета, но не ограничили доступ к нему студентам, в результате чего студенты жили через две двери от наркоторговцев, а студенческие общежития находились рядом с нелегальными борделями и все в таком роде.
Это создавало интересную жизнь вне кампуса для студентов, но я предполагал, что все это было в порядке вещей для школы разбитых мечтаний.
Я стоял на обочине в нескольких домах от нее и смотрел, как она выходит из такси. Это был действительно наихудший сценарий. Тот, когда я беспокоился о том, где она живет (а у меня их было достаточно), и именно это и происходило.
Она вошла на нижний этаж крошечного дюплекса, расположенного между тем, что должно было быть большим домом братства, и тем, что только по его общему состоянию и людям, слоняющимся во дворе, - я бы поспорил на деньги – мог быть наркопритоном.
Я чувствовал себя беспомощным. Я не мог смириться с мыслью, что она находится в таком небезопасном месте, хотя она явно жила здесь.
Я даже не мог позвонить ей, и как бы мне ни хотелось последовать за ней к ее входной двери, она ясно дала понять, что не хочет никого видеть.