существует Озерной Девы. Все это лишь моя глупая выдумка. Есть ты, княгиня, — живая, веселая красавица, вовсе не нуждающаяся в моей любви и защите. Все это у тебя уже есть. Ты окружена верными друзьями, преданными поклонниками. Власть твоя над ними безгранична. Даже уродливые дверги смиряют пред тобой свой бешеный нрав. Что могу дать тебе я? Ничего. А быть униженным просителем, как другие, — не мой удел. У меня нет времени и желания становиться твоим покорным шутом только для того, чтобы время от времени ты обращала на меня благосклонный взор. Я — воин, и долг для меня гораздо важнее твоей красоты. Не мне его нарушать. Да, я люблю тебя, княгиня, но не настолько, чтобы из-за любви забыть о гордости и достоинстве. И поэтому я уеду.
Элен обернулась к нему и улыбнулась. Хаггару показалось на мгновение, что в глазах ее блеснули слезы. Но нет, он ошибся, то был лишь отблеск звездного света. Она оглядела его с ног до головы, пожала плечами и презрительно скривила губы:
— Сколько громких слов, чтобы оправдать свою трусость! Да ты же испугался! Добиться любви простой девушки с озера проще, чем зажечь страсть в сердце княгини Раэнора. Хорошо, ищи себе оправдания, раз так легче, но только не говори о любви! Ты не знаешь, что это такое. Возвращайся в свой Арандамар и постарайся забыть меня. Я ошиблась. Прощай.
И она снова отвернулась от него, давая понять, что разговор закончен. Подавив горький вздох, Хаггар склонил голову и вышел, оставив Элен одну.
Арандамарец не понимал, как оказался в этом пустынном, сумрачном коридоре. Ни звука не долетало сюда из многолюдных, шумных галерей. Каждый шаг эхом отдавался под сводами потолка. Матовые шарики в светильнях разливали тусклый голубоватый свет. Поминутно оглядываясь от овладевшего им внезапно чувства опасности, Хаггар все же шел вперед. Он не был любопытен, чужие тайны не волновали его воображение, но сейчас будто что-то тянуло его туда, где в глубине коридора показались высокие массивные двери. Подойдя к ним, он осторожно потянул бронзовое кольцо на себя. Дверь на удивление легко, бесшумно приоткрылась. Арандамарец заглянул внутрь, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. Поняв, что это ему не удастся, он извлек из светильни один шарик, совсем не горячий, и вошел в таинственные покои. Бледный свет разлился вокруг, и Хаггар принялся внимательно рассматривать то место, куда попал. С удивлением он обнаружил, что покои эти совсем не похожи на все, виденное им доселе. Легкомысленное изящество, воздушность, невесомость, вычурность исчезли без следа. Строгое убранство комнат напоминало ему скорее древние залы его родного дворца в Вальбарде. Благородная простота линий, никаких излишеств — и в то же время ощущение силы и величия. Странное чувство овладело молодым человеком. Ему казалось, что все вокруг — лишь его сон, до того разительным было отличие. Вдруг ему почудился неясный шум там, в темноте, куда не проникал свет шарика, словно взмахнула крыльями птица. Он шагнул вперед, но ничего не увидел, да и не мог увидеть. Хаггар чувствовал, что в покоях этих давно никто не живет. Мертвая, давящая тишина, ощущение пустоты, заброшенности, будто время, бегущее вперед за дверями этих странных покоев, здесь навсегда остановилось. Века проходят там, здесь не пролетает и секунды. Хозяева этих комнат ушли, но древние стены еще хранят их голоса, в глубине огромных зеркал таятся их неясные образы, воздух помнит их дыхание. Но кто, кто были они? Только не княгиня. Ее присутствия здесь не чувствовалось, хозяевами были другие.
Оставив позади две небольшие комнаты, он попал в зал. Огромное пространство неожиданно распахнулось перед ним. Потолок взметнулся вверх и исчез во тьме, стены раздвинулись, словно стараясь скрыться от любопытных глаз, высокие окна, как и в остальных комнатах, были задернуты темной, плотной тканью, не пропускающей ни лучика света. Арандамарец миновал зал и, пройдя еще несколько комнат, оказался в последнем небольшом покое, откуда уже не вела ни одна дверь. Это была спальня. Огромная кровать под черным бархатным балдахином стояла на небольшом возвышении, окна были, как и везде, закрыты, но комната эта не была похожа на остальные. Хаггар с невольной дрожью почувствовал, что место это обитаемо, хотя только здесь царил немыслимый беспорядок из-за множества картин, видимо, принесенных сюда из остальных покоев. Они висели на стенах, почти не оставляя свободного места, стояли на полу, укрытые черной тканью. Подавив в себе страх, Хаггар принялся их разглядывать. С холстов на него смотрели лукавые красавицы в богатых одеждах, увешанные драгоценностями в традициях Раэнора, воины в старинных доспехах усмиряли горячих коней, седые старики угрюмо глядели на него тусклыми, в красных прожилках глазами. Окинув беглым взглядом всю эту пестроту, арандамарец обратил внимание на два огромных портрета, висящих рядом, в старинных деревянных рамах, потемневших и потрескавшихся от времени.
С одного из них на него ласково взирала молодая, красивая женщина в простом белом платье, а за ее руку держался испуганный малыш. Сначала арандамарец подумал, что это портрет княгини Элен, до того была похожа на нее женщина, но, приглядевшись, понял, что ошибся. Красота молодой матери была, как ни странно, более живой, теплой, но печаль таилась в ее темных глазах. С другого портрета на Хаггара глядел суровый и непреклонный воин. Его лицо выступало из мрака, презрительно сжаты тонкие губы, нос с горбинкой напоминал клюв орла, высокий царственный лоб говорил о недюжинном уме, холеные руки с длинными пальцами могли быть руками музыканта, но сжимали княжеский жезл. Он был очень красив, этот человек. Хаггар вдруг вспомнил своего отца. Было в них обоих что-то общее — то ли презрение к миру, таящееся в уголках сжатых губ, то ли немыслимая гордыня, то ли мрачная сила, светящаяся в пронзительных серых глазах. Кем был он, этот гордый воитель, владыка, достойный трона? Чем дольше смотрел Хаггар на портреты, тем мучительнее становилось его желание узнать, кто они, эти двое. Их лица были из тех, увидев которые однажды, уже не забыть никогда. Но как это сделать? Он глубоко вздохнул, вспомнив, что утром должен покинуть дворец и оставить тайну неразгаданной. Вздох его, усиленный прихотливым эхом, словно ветер, пронесся по комнате, и арандамарцу вдруг показалось, что люди на портретах вздрогнули. Их глаза, доселе устремленные вдаль, обратились на него и, о ужас, тяжелым гневом налился взгляд владыки, а женщина чуть улыбнулась и кивнула ему головой, словно подбадривая! С этого мига ожили мертвые, опустевшие покои! Из зала до чуткого уха Хаггара донеслась