— Ехать должен я! — яростно просигналил Габорн.
Боринсон собрался было продолжить спор, но принц выхватил саблю, и взмахнув ею, слегка задел щеку телохранителя. Совсем чуть-чуть, такой порез воин запросто мог бы получить во время бритья.
Ярость отхлынула, и Габорн тут же пожалел о совершенном в запальчивости поступке. Однако Боринсон понял, что в столь непростых обстоятельствах спорить с принцем не стоит. Споры — яд. Человек, заранее считающий себя обреченным на неудачу, непременно потерпит поражение. Габорн ни в какую не станет прислушиваться к возражениям, способным подорвать его уверенность.
Принц указал острием сабли на юг и, глядя со значением на Боринсона и Хроно, свободной рукой просигналил.
— Надо позаботиться о Мирриме.
Коль скоро солдаты Радж Ахтена убивали мирных крестьян ради одной лишь уверенности в том, чтобы никто не прознал об их продвижении, такая же участь могла грозить и Мирриме.
Боринсон задумался, принц Габорн не чета какому-нибудь простолюдину. Обладая дарами ума и мускульной силы, он, несмотря на молодость, ведет себя, как настоящий мужчина, а не вздорный юнец. За последний год Боринсон стал относиться к нему, как к равному и уже не считал Габорна ребенком, за которым нужен постоянный пригляд.
По существу, Боринсон разрывался надвое. И короля Сильварреста и короля Ордина следовало предупредить как можно скорее, но воин не мог отправиться к обоим одновременно.
— На дороге убийцы, — напомнил ему Габорн — Лес безопаснее, Я поеду лесом.
К удивлению Габорна, Хроно развернул своего мула и поехал назад, по направлению к городу. Юноше редко доводилось избавиться от надзора летописца, но сейчас тот поступил так, как повелевал здравый смысл. Мул не мог поспеть за могучим скакуном и, вздумай Хроно потащиться за Габорном он, скорее всего, обрек бы себя на гибель.
Боринсон потянулся, отстегнул от седла лук и колчан и протянул оружие Габорну.
— Да пребудут с вами Бесславные, — прошептал он. Габорн благодарно кивнул, понимая, что лук может ему весьма пригодиться. Когда Хроно и Боринсон скрылись в тумане, принц поежился, и облизал губы: во рту его пересохло от страха.
— Готовность — мать мужества, — напомнил он себе наставление, вынесенное из Палаты Сердца. Однако сейчас все знания, почерпнутые им в Доме Разумения казались … недостаточными.
Нужно было подготовиться к дороге, в которой скорее всего не обойтись без стычки. Габорн спешился, и первым делом швырнул на землю свою украшенную пышным пером щегольскую шляпу. В пути ему лучше выглядеть не богатым купцом, а бедным крестьянином, не наделенным никакими дарами.
На сей случай в седельной суме Габорна хранился поношенный серый плащ. Принц достал его, накинул на плечи, после чего натянул лук. У него не было секиры, способной рассечь броню, — лишь легкая дуэльная сабля да кинжал, закрепленный у колена ремнем. Размяв руки и плечи, Габорн несколько раз взмахнул клинком, настолько привычным, словно он был продолжением его руки, и бережно вложил оружие в ножны.
Принц не мог замаскировать своего скакуна, горделивого и прекрасного, словно ожившая статуя, изваянная из камня, или отлитая из металла. В глазах жеребца светился деятельный, почти человеческий ум.
Склонившись к конскому уху, принц шепнул:
— Друг мой, мы должны ехать быстро, но не поднимая шума.
Конь кивнул. Габорн не мог судить, насколько хорошо были поняты его слова. Разумеется, жеребец не был способен полноценно, воспринимать человеческую речь, но, получив дары ума от других лошадей, откликался на некоторые словесные команды. Иные люди проявляли куда меньшую сообразительность.
Поначалу принц не решился ехать верхом и повел коня в поводу. Понимая, что и впереди и позади войска Радж Ахтена вьются конные патрули, он не хотел, чтобы его вырисовывающийся в тумане силуэт стал мишенью для какого-нибудь лучника.
Принц припустил бегом и скоро набрал темп, который мог легко поддерживать в течение всего дня. Вокруг простирались затянутые странным туманом, неестественно тихие и пустынные луга.
Из-под его ног бросались врассыпную полевые мыши, с дуба прокаркала одинокая ворона. Облачком взмыла в воздух воробьиная стайка. Откуда-то из леса донеслось мычание коровы, которую некому было подоить. Все это, так же как шелест травы и приглушенный стук конских копыт, не могло отвлечь Габорна от размышлений. Пробегая по скошенным лугам и сжатым полям, он оценивал свои возможности.
По меркам Властителей Рун, принц не был слишком могуч, да никогда и не стремился к могуществу, оплаченному ценой человеческих страданий. Ему не хотелось бы жить с чувством неизбывной вины.
Однако, уже после его рождения отец стал приобретать для него дары: два ума, три мускульной силы, три жизнестойкости и три изящества. Он обладал зрением двоих человек и слухом троих, пятью дарами голоса и двумя обаяния.
Все это давало определенные преимущества, но в открытом бою принц едва ли смог бы выстоять против «Неодолимых» Радж Ахтена. У него не имелось дара метаболизма, к тому же он пустился в путь без доспехов. При таких обстоятельствах ему приходилось рассчитывать лишь на хитрость, отвагу да резвость верного коня
По пути Габорну встретились еще два дома — обитатели обоих были убиты. У первого из них принц задержался. Он нарвал в саду яблок, дал поесть коню, и несколько штук положил в карман.
За последним домом поля кончались — впереди виднелась густая поросль дубов, кленов и ясеней. Здесь начинался Даннвуд. Листва на деревьях уже поблекла. В других местах это происходило в самом конце лета, но здесь, в низинах, лес надевал осенний наряд раньше. Следуя вдоль опушки, Габорн учуял запах кожи, конского пота и смазанной брони. Но на виду никто не показывался.
Принц нашел уходившую в лес, проложенную дровосеками тропу и задержался у самой кромки деревьев, чтобы подтянуть подпругу. Он уже собирался вскочить в седло и пустить коня во весь опор, как, вдруг, услышал треск ломающихся ветвей.
За деревьями, всего футах в сорока перед ним, стоял фраут. Здоровенное заросшее рыжевато-коричневым мехом чудище таращилось на него огромными, серебристыми глазами. Великан напряженно всматривался в туман, видимо, силясь разобрать, кто перед ним — друг или враг. Фраут был двадцати футов ростом и восьми футов в развороте плеч. Его мохнатую шкуру покрывала кольчуга, оружием ему служила длиннющая дубовая жердь, обитая железными кольцами. Рыло страшилища выдавалось вперед, превосходя длиною лошадиную морду. Пасть усеивали острые зубы. В облике великана не было ничего человеческого.
Гигант подергал круглым маленьким ухом, отгоняя надоедливое насекомое, отпихнул в сторону дерево и подался вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});