Читать интересную книгу Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Евгений Толстых

- Где четвертый мешок? Кто видел? Где четвертый? - тревожно прокричал Волков.

Ему никто не ответил: хруст снега и треск веток под ногами бегущих к парашютам людей заглушили слова. В дрожащих отблесках догорающего огня быстро собрали выброшенный с самолета груз.

- Еще один чемодан, наверное, снесло ветром, - запоздало ответил на вопрос командира Платонов.

- Какой ветер? Тишина кругом! Выбросили неточно, олухи, ищи теперь.

- Завтра сообщу по радио.

- Они что, из-за этого еще один самолет пришлют? Как бы не так! Ну, ладно, распаковывать будем утром.

- Командир! - послышался голос Виноградова. - Тут один мешок разорвался. Не совсем, но дырка есть.

- А что в дырку видно?

- Консервы видны, командир!

- Везет тебе, Виноградов, - пропыхтел, сбросив у костра тяжелый чемодан, Партыко, - а у меня, скорее всего, оружие. Не поднять, заразу.

- Виноградов! Тащи сюда консервы, надо отметить это дело.

На оружейном чемодане быстро разложили сало, хлеб. Из сброшенного мешка достали тушенку, литровую флягу немецкой водки, сахар. На еду набросились жадно. Первую выпили не закусывая, сразу добавили еще по одной.

- Командир! - уставился на Волкова Партыко.

- Чего тебе?

- Как ты думаешь, далеко красные по Украине пойдут?

- Может, до Днестра, а может, и дальше, - ответил Волков, соскребая ножом со стенок банки остатки тушенки.

- А тебе-то что? - поинтересовался Платонов.

- У моего отца дом был под Станиславом, скотину держали, мельницу. А в 39-м пришла советская власть - и все отняла. Все - в колхоз! Батрака нашего председателем поставили. Он от нас зла не видел, ел-пил хорошо, спал на мягком, ходил в чистом, поэтому особо не лютовал. А другие семь шкур со своих бывших хозяев содрали. Соседи в слезах помощи просить приходили. Пешком, лошадей-то отняли! А чем мы помочь могли? Когда война началась, вздохнули немного, а вот теперь снова покоя нет: вдруг вернутся «советы»?.. Мне-то в школе умные люди говорили, что война окончится, когда Сталин на старые границы выйдет, там они с Гитлером и договорятся. А какие они, старые границы? Те, что до 39-го, или те, что потом провели?

- Не тужи, Партыко, новые границы на картах нарисуют, - пьяно улыбнулся Виноградов. - Если так дело пойдет, в Париж, как в Рязань, ездить будем…На паровозе под красным знаменем… После того, как в тюрьме отсидим. В Сибири. Если не расстреляют.

- Ты что несешь, пьяная морда? - рявкнул Платонов. - Я завтра же в «Центр» отстучу, что на тебя надежды нет. А какое мне в ответ указание придет, рассказывать, думаю, не надо? Иль ты думаешь, что немцы за тобой прилетят, чтоб доставить тебя на перевоспитание к лейтенанту Елкину?

- А почему тебе указание? - Волков поднял глаза на Платонова, - я здесь командир.

- Да ты, ты!.. Тогда командуй!.. Ты же сам говорил, что нам назад дорога заказана, что у нас теперь один царь и бог - Берлин и Гитлер. И что ты намерен с этой сукой делать? - Платонов ткнул ножом в сторону Виноградова.

- Виноградов! - Волков нахмурил брови. - Отсюда ни шагу! В разведку я сам завтра пойду. А если ты хоть глаз скосишь в сторону НКВД, Платонов тебя пристрелит, как собаку.

- И рука не дрогнет, - кивнул Платонов.

- Не надо тебе в разведку идти, командир, - тихо проронил Партыко.

- Это почему?

- Поздно. Он нас раскрыл…

Волков застыл взглядом на Виноградове. Платонов выругался и замер.

- Когда за столом в деревне он ляпнул про Кривой Рог, а девки его на смех подняли, дескать, «наверное, под арестом сидел», он возьми, да выложи - «а может, мы вообще немецкие шпионы?» Те, конечно, опять в смех - мол, «тоже мне шпион, бриться только вчера начал». Ну, Иван, конечно, спохватился, начал какую-то околесицу нести, все на шутку клонить. Вроде обошлось. И расстались полюбовно. Но черт их знает, что им с утра в голову взбредет? К тому же за ними машина должна в обед прийти. Они на ней к телефону подскочат и через два часа здесь будут автоматчики. По следам нас легко найдут, - Партыко говорил все это медленно, подбирая слова.

Так много говорить ему приходилось редко, он даже взмок от напряжения и сознания того, что, с одной стороны, предал человека, с другой - его жизнь и жизнь товарищей вдруг сейчас повисла на волоске. Там, в Ганино, за столом, когда Виноградов сболтнул о «шпионах», Партыко сначала испугался, даже готов был метнуться к печке, возле которой оставил свою винтовку и где лежал автомат Виноградова. Одна очередь - и они бы ушли в лес, оставив в избе четырех бесславно погибших в глубоком тылу бойцов ПВО и одну глупую самогонщицу. Кстати, об этом можно было бы сообщить в «Центр», заслужить похвалу начальства за удачно проведенную первую диверсию, но, увидев искренне смеющиеся лица девушек, Партыко матернул себя за излишний страх и улыбнулся вместе с остальными.

По дороге Виноградов убедил напарника не рассказывать об оплошности Волкову, но когда Иван «затосковал» по Сибири, Партыко решил, что его «оплошность» могла быть и не случайной.

Волков продолжал в упор смотреть на Виноградова. Тот собирал с импровизированного стола-чемодана хлебные крошки и по одной бросал их в рот. Со стороны могло показаться, что речь вообще шла о ком-то другом, только не о нем.

Платонов пытался сладить самокрутку, но табак уже во второй раз высыпался из рук прямо под ноги, мгновенно пропитываясь снежной влагой.

- Завтра в деревню пойдем я и Виноградов, - прервал долгую паузу командир, - Платонов и Партыко останутся в лесу искать хранилище для груза и рыть землянки. В «Центр» надо сообщить о потерянном четвертом чемодане, там, скорее всего, взрывчатка.

- А почему ты решил идти с Виноградовым? - удивленно спросил Платонов.

- Если я пойду с Партыко, а Иван останется с тобой, ты его пристрелишь, а этого делать нельзя. Особенно теперь.

Глава пятая. Шпионы

- Во-он, у колодца, видишь, палисад? Так это тетки Екатерины дом. Где мы с Партыко были. А напротив - председатель живет. Рядом с ним… нет, погоди, через дом… точно, через дом - лесник Никулин, - Виноградов тыкал пальцем в сторону деревни, то и дело оборачиваясь к идущему чуть позади Волкову.

Они выбрались из леса, когда солнце кралось к полудню. Дорогой Волков молчал, будто что-то обдумывая. Виноградов тарахтел без умолку, пытаясь хоть как-то замолить разговором свой вчерашний промах. Вся его болтовня пролетала мимо ушей командира, сосредоточенно меряющего шаги. Лишь изредка, когда Виноградов оборачивался, пытаясь найти одобрение своим словам, Волков безразлично кивал, бросал «угу» и ускорял шаг.

- А как председателя зовут? - спросил Волков, вглядываясь в очертания деревенских изб.

- Не знаю, про него и разговора не было.

- Разведка хренова… Поправь шинель, пойдем прямиком к нему.

Весеннее солнце подтопило снег на деревенской улице, наделало луж. Волков шел, стараясь миновать проклюнувшиеся островки скользкой глины, уже успевшей налипнуть на сапоги.

Он уверенно отворил калитку и подошел к ближнему от крыльца окну. Постучал. Дверь, ведущая в сени, приоткрылась, в образовавшуюся щель выглянула светловолосая, коротко остриженная детская голова.

- А председатель дома? - спросил Волков, так и не определивший с первого взгляда, девчоночья эта голова или пацанья.

- Не-а, - ответила голова.

- А когда будет? У нас к нему важное дело.

- Да вы зайдите в дом, там дед Миша, с ним и поговорите.

- А дед Миша кто?

- Да лесник наш, а то не знаете?

Волков и Виноградов тщательно вытерли ноги о брошенную к порогу ветошь и прошли в дом. В просторной прихожей, выполнявшей одновременно роль кухни и столовой, на лавке сидел пожилой мужичок в меховой жилетке поверх темной, похожей на холщовую рубахе. У плиты возилась дородная женщина, скорее всего, хозяйка, председательша. «Голова», до пят закутанная в огромный клетчатый платок, юркнула за занавеску, так и оставив гостей в недоумении: кто же она, пацан или девка…

- Здравствуйте! Старшина Волков, полк особого назначения. А это сержант Виноградов, со мной. Нам бы с председателем повидаться.

- Он в район уехал, раньше завтрашнего утра не будет, - ответил мужичок в жилетке.

- А вы, наверное, лесник Никулин? - поинтересовался Волков.

- Точно так. А откуда ты, сынок, мою фамилию знаешь?

- Служба такая, батя. А что, разве секретная фамилия?

- Да нет, какие здесь у нас секреты? Сколько молока коза у бабки Даши дает? Да и то не секрет: не дает молока, потому что у бабки Даши не коза, а козел… Ха-ха-ха…

Мужичок заливисто рассмеялся, смех подхватила председательша, присевшая на стоящую возле печи табуретку.

- А тут, слышь, Петровна, вчера к Екатерине два солдатика забрели, тоже чего-то у нас в округе охраняют. Ну, конечно, первым делом-то на девчат, что у нее квартировали, глаз положили, а потом… ха-ха-ха… на Катеринину самогонку. Катерина-то так и не разобрала, что им больше понравилось - то ли девки, то ли выпивка. Захмелели солдатики, «мы, говорит, немецкие шпионы, всех вас выслеживаем, и в Берлин Гитлеру докладываем, кто сколько в Ганино самогонки гонит». Ха-ха-ха!