губы коснутся моих. Внизу живота сладко заныло от этих порочных, неправильных мыслей.
Ой!
Нет!
Пусти!
Я дернулась, и Марк без лишних слов расцепил хватку. Зря, потому что ватные ноги меня уже не держали. Я чуть не рухнула коленками в землю. Повезло, что выставила ладони, а то пропахала бы сейчас носом дорогу в лучших традициях своей удачливости.
Кожу стерла, и раны теперь саднят, а так всё нормально. Мужчина стоял сзади и никак не реагировал на моё бесславное падение. Ну, хотя бы не ржал – уже спасибо.
– Дай руки, – приказал Марк, заметив, как я трясу отбитыми ладонями.
Он накрыл их своими, коснулся нежно, безо всякого двойного умысла. Под кожей пробежали разряды энергии, такой теплой, словно расплавленное масло в жаркий день.
От исцеляющих чар веяло теплом, и царапины медленно затягивались, сочась сукровицей. Я завороженно смотрела за большим пальцем мужчины, который водил по моему запятью.
Задумчиво. Долго. Чуть дольше, чем следовало бы.
– Перестань, тебя могут увидеть, – прохрипела, разрывая секундное помешательство.
Мужчина кивнул, словно и сам только опомнился. Огляделся по сторонам, после чего с облегчением выдохнул.
– Поверь, всем на нас плевать.
И воцарилась тишина. Непривычная, тяжелая, словно осталось слишком много невысказанного, что мы запрятали в себе.
– Зато булочки не уронила, – глупо хихикнула я, чтобы чем-то заполнить нарастающее комом молчание.
– Пойдем домой? – спросил Марк хрипло, не поднимая на меня глаз, изучая с неподдельным интересом свою обувь.
Чего он там увидел? Ботинки как ботинки, чистые, будто не бродил со мной часами, пылюгу не собирал.
Решив не думать над странным поведением своего приобретения, я с радостью согласилась свалить домой.
* * *
Грегг выписывал круги по кухоньке, то и дело отщипывая кусочки от булочки с грибами. Пол усыпали крошки, но моему соседу было глубоко плевать на эту досадную мелочь.
– Немыслимо! – возмущался он. – В город приехали маги, чтобы изучать энергетическое строение диадемы, и позвали в помощь моего мастера! Не меня! Я ведь так хотел ею заниматься!
– Ну а кто бы про тебя вспомнил? Ты же подмастерье, маленький человечек, – попыталась вразумить я разобиженного товарища.
Тот даже не отреагировал.
Марк ушел почти час назад помыться и, судя по всему, утопился в душе. Вода хлестала безостановочно – я слышала её плеск, – но что можно намывать так долго и усердно?
– Мастер мог бы вспомнить обо мне, нет, гордится ходит, какой он незаменимый. Столичные маги к нему обратились, видите ли. Тьфу!
Несчастная булочка полетела в стену под моим долгим, задумчивым взором. Заставлю соседа убираться, ибо несправедливо: он мусорит, а мне с веником бегай.
– Не буянь.
– Угу, легко сказать. Дело всей моей жизни уходит из-под носа. Обидно, знаешь ли. Твой страж решил уйти в плавание? – спросил сосед ехидно.
Хороший вопрос.
Я приложила указательный палец ко рту и на цыпочках прокралась к ванной комнате. Прислонилась ухом к двери. Внутри определенно кто-то движется. Добрый знак. Живой компаньон нужнее мертвого.
– Подглядываешь? – понимающе уточнил Грегг, появляясь в коридоре.
– Тихо ты… – шикнула на него. – Беспокоюсь. Кто так долго моется? Это же ненормально.
– В следующий раз уточняйте допустимое время помывки, госпожа, – донесся из-за двери сухой голос Марка, и я покрылась пунцовыми пятнами.
Мужчина вышел полуобнаженный, в одних только штанах, и капельки воды стекали с его груди, рисовали узоры на впалом животе с очерченными мышцами. Скользили по шрамам, но теперь те не казались страшными. Скорее… завораживающими. Я невольно засмотрелась на торс своего стража, думая о том, что за неделю он немного оправился и уже не похож на того тощего безумца, которого я вытаскивала из шахт.
Красивый мужчина, если вдуматься. Волевой подбородок и прищур темных, шоколадных глаз, в которых скрыта целая бездна. Намокшие волосы чуть вьются. Ему шла легкая щетина, делая лицо ещё более утонченным. Правильным.
– Разрешишь пройти? – Марк скрестил на груди руки, и я уставилась на один выпирающий шрам в форме треугольника.
Что же значат эти руны?
Надо обязательно порыться в книгах, но для начала украдкой перерисовать все его отметины. Если учесть, что Марк редко когда стесняет себя одеждой, сделать это не так уж и сложно.
Я отступила в сторонку, слилась со стеной, думая совершенно о дурацких вещах. О снах тех правдоподобных и том, как пальцы Марка оглаживали мои бедра, а язык настойчиво проникал в рот.
Не придумав ничего лучшего, я скрылась в спальне.
Главное – не спать.
А то опять приснится всякая ерунда, из-за которой потом соображать не получается…
До рассвета я промаялась за книгами, но ничего путного в имеющихся не нашла. Нужно ехать в центральный архив, просить заковыристые справочники, от которых зубы сводит. Причем делать это без Марка, ибо вряд ли тот обрадуется, если я разложу его на столе и примусь переводить руны.
Совсем посветлело. За окнами трезвонили колокольчики – поехал молочник. Надо бы одеться, купить к завтраку творога со сметаной. Натянув свитер поверх домашнего костюма, я спустилась по лестнице, выбежала на улицу.
Молочник уже скрылся за поворотом. Эх, не успела.
Ладно, прогуляюсь до ближайшей лавки. Там не так вкусно, зато не придется нестись за телегой через весь город. Но стоило мне отойти на сто метров от дома, как за спиной донеслось писклявое:
– Мисс Трозз, постойте!
Ко мне несся мальчишка в растянутом свитере грязно-болотного цвета. Совсем юный, патлатый, с красными щеками. Высоченный, нескладный. Он выглядел неуклюже. Откуда ему известно моё имя, да и чего этот паренек может хотеть в столь ранний час?
– Вы кто?
– Доброжелатель, – осклабился мальчишка и крутанул ладонью, выписывая какие-то чары.
Запоздало я подумала, что не надела защитных амулетов. А ещё, что молочник приезжает гораздо позже.
Мысли начали путаться, и глаза слиплись, точно намазанные медом.
* * *
Меня преследовал рыбный запах. Омерзительный, въедающийся в ноздри, словно я уткнулась в эту рыбу – ещё и тухлую – лицом вместо подушки. Тело не слушалось, и сквозь туманное забытье я начала осознавать, что последнее моё воспоминание: непонятный парнишка, встреченный этим утром.
Что произошло? Меня похитили?
Я открыла глаза, но тело слушалось вяло, и каждое движение отнимало уйму сил. Сердце стучало медленно, почти остановилось, и картинка перед глазами рождалась туманная. Да и нечего было разглядывать. Помещение лишено света. Низенькое и узкое, я чувствую, как давят стены.
И рыбная вонь… повсюду…
Я с трудом перевернулась на бок, когда тошнота вкрутилась в горло.
Ни единого стороннего звука. Пугающая тишина.
Мне вновь хотелось спать…
* * *
Темнота возвращается вновь, но теперь я чувствую мерное покачивание,