— Он сказал, что послезавтра будет свободным человеком.
— И ты в это веришь? От Воеводина не так просто уйти. Он бандит, и все, кто работает на него повязаны с ним кровью. Он открыл тебе счёт в банке, там достаточно средств чтобы безбедно жить пару лет. Берите деньги и уезжайте. А лучше вообще поменяйте имена. Это страшный человек.
Но об этом с Егором мне так и не удалось поговорить. В этот вечер он так и не явился, сославшись на занятость. Пообещал лишь, что завтрашний день, день моего рождения, будет особенным. Да, он действительно стал особенным, Егор постарался, после которого моя жизнь стала похожа на мини-ад.
13. Я НЕ ДАМ ТЕБЯ В ОБИДУ
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом —
Я к тебе никогда не вернусь.
А. Ахматова
Я ждала. Час, как он должен был приехать. Мы собирались устроить романтический ужин сегодня, в честь моих двадцати шести годочков. Не каждый день они исполняются. Он опаздывал, хотя никогда этого не делал. Я набрала знакомый номер в очередной раз. И снова он недоступен. Где же ты, милый? Где?
Тишину моего ожидания нарушал работающий телевизор, который действовал на нервы. Схватилась за пульт, и потихоньку-потихоньку стала оседать на кровать. На экране мелькали кадры криминальной хроники, и главным героем этого сюжета был Егор, которого сажали в полицейскую машину, нацепив наручники. А потом показали окровавленную спортивную площадку. Я сделала телевизор погромче.
«По словам очевидцев в перестрелке участвовали обе стороны. По последним данным четверо человек убито, семь находится в тяжелом состоянии с различной степенью тяжести ранений. Это беспрецедентный случай, который вызвал бурю возмущения среди жителей города».
Я снова кинулась к телефону, ища среди контактов номер Лёхи. Он тоже не хотел брать трубку. Этот звонок перебил другой от Порошина.
— Томина, ноги в руки и бегом в больницу.
Пока состояние шоковое, я могу вести машину, и даже помогать в операционной, ликвидируя последствия преступления Егора. А можно ли вообще такое решить? Нет! Нас всю жизнь учили, что жизнь человека бесценна, и никто не имеет право ее отбирать.
В коридорах куча народу, которые являются родственниками пострадавших, и не меньшая толпа журналистов, налетевших со всей области.
— Ты что сегодня, как варёная? Проснись! — орёт на меня Порошин. И всё, я ощущаю полную беспомощность и вся печаль этого огромного мира накатывает на меня словно опьянение.
— Я не могу, — на глаза наворачиваются слезы.
— Томина, ты когда шла в хирургию, тебе говорили, что здесь нет такого слова?
— Андрей Андреевич, я знаю, кто в них стрелял. Я за этого человека замуж собиралась.
— Ну, что могу сказать? Хреново ты в людях разбираешься.
— Он не такой.
— Все мы не такие. Даю тебе пятнадцать минут на перекур, потом ты мне нужна. И не смей попадаться на глаза журналистам.
Перекур… Перекур! Нужна сигарета. Дала себе пять минут на слезы, которые погасила сигаретным дымом, отдышалась, и в путь. В операционную я вошла спустя тех самых пятнадцать минут.
— Ты вовремя. Зажми артерию.
И тут я провалилась на двое суток в работу, перебиваясь кофе, сигаретами и получасовыми отдыхами и между обходами на кушетке в ординаторской. Домой не хотелось. Я знала, что там меня никто не ждет. Отправила лишь сообщение тетке, что со мной все в порядке, в городе ЧП, поэтому работаю. А как освобожусь, обязательно позвоню.
За эти двое суток скончался еще один пострадавший, отягощая и без того серьезное преступление Баслыка. О том, как он там, даже думать не хотелось. Мне было тяжело переварить эту ситуацию. Но я была уверена, что у него есть какое-то объяснение.
А еще приходил следователь, пытавшийся вывести меня на откровения.
— Как это Вы не знали о его делах, если собирались замуж? — с прищуром оглядывал он меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Обыкновенно. Мне было известно только то, что он работает в клубе, — говоря честно, мне вообще в этот момент не хотелось ни о чем говорить.
— А фамилия Воеводин Вам о чем-нибудь говорит? — ага, вот куда они копать начали. Это хорошо, это очень хорошо.
— Нет, — выдыхаю тяжело.
— Ну как же? На сколько нам стало известно, он является Вашим биологическим отцом.
— Вы и экспертизу ДНК проводили? Даже если и так, то кроме этого у нас больше нет ничего общего.
— А почему Вы утверждаете, что не знаете его? — допытывался следователь.
— А я разве утверждала? Если Вы копаете под него, то точно обратились не по адресу. Я его не видела двадцать шесть лет, и поверьте, ничего интересного сказать о нем не могу. Я знаю только о том, что он начальник моего жениха и спонсор ВУЗА, в котором я училась.
Господи, как же все сложно. И сколько это еще будет продолжаться?
Была еще одна большая-большая проблема, настигшая меня совсем нежданно.
Если честно, мне даже с подругами видеться не хотелось, хотя была огромная потребность поплакаться на чьем-нибудь плече. Несмотря на всю занятость, каждая из них по раз десять на дню интересовались моими делами. Это очень раздражало, хотя я понимаю, что они просто проявляли заботу. А мне от усталости и накатившего токсикоза это было просто не нужно. Но, наверное, если бы не они, я бы точно сошла с ума.
Круто, да? Жених-убийца за решеткой, тетка с тяжелой болезнью, а я беременна. Вот как раз все так вовремя. Вот и насмотрелась мелодрам, транслируемых по региональным каналам, теперь сама оказалась героиней одной из них. Только вот никто не обещает, что у всего этого будет счастливый конец.
Мне было необходимо встретиться с Егором, хотя я понимала, что это не возможно так как к нему кроме адвоката никого не пускали. Попросила Лешку организовать мне встречу с этим самым юристом.
В ресторан, который он выбрал местом встречи, пришел седовласый мужчина в дорогом костюме. Лешка, который был в курсе событий решил меня поддержать.
— Все очень плохо, — заявил юрист после приветствия.
— Насколько?
— Ему грозит пожизненный срок, так как он во всем сознался. При чем пожизненно строгого режима.
Я тяжело вздохнула, обхватив голову руками. Что делать, когда ты оказываешься втянут в подобного рода истории? Выход один — идти ва-банк.
— Это ложь, — возразила я, не успев дослушать.
— Он говорит, что это абсолютно его инициатива, — заявляет адвокат.
— Он выполнял задание Воеводина. Это он мне сказал перед тем, как исчезнуть.
— Ваше слово против слова Воеводина. Вы же понимаете, что это за человек?
— Он Вам платит? — начинаю сомневаться в компетентности адвоката.
— Мне платит мой клиент. Я просто однажды сталкивался с ним, и поверьте, я тогда сам чуть не загремел за решетку.
— Я не боюсь. И даже не потому что он мой отец. Я наверное, от него унаследовала это бесстрашие.
— Отец? — удивился он. — А это интересно. И Вы готовы свидетельствовать против него?
— Готова, только у меня нет ничего, что могло бы засадить его за решетку, к сожалению.
— Ничего, мы накопаем.
— Только давайте я сначала поговорю с Егором? Вы можете нам устроить встречу?
— Это невозможно, Полина Викторовна.
— Мне это нужно.
— Хорошо, — вздохнул он, вселяя в меня надежду. Я попробую что-нибудь сделать. Может, ему что-нибудь передать?
— Не нужно, я сама все скажу.
Каждое утро у меня начиналось с «обнимашек» с унитазом. Если мне еще такое предстоит два месяца, то я точно не переживу. Как я профукала этот момент? По моим подсчетам это произошло после того, как он познакомился с моими друзьями. В ту ночь я доказывала, что Олег доставал его не по моей вине. Таблетку я тогда забыла выпить, а потом вообще из головы вылетело. Ну, это же я! А Егора в эту часть своей жизни посвящать не хотелось. Мало того, что он и так следил даже за тем как я питаюсь, ещё и в женские «штучки» запускать его контроль? Хотя, оставшись один на один с проблемой, я понимала, что он бы этого не допустил. А вот я самая настоящая бестолочь, но вот думать о том, чтобы избавиться от плода, я даже не хотела. А вообще, даже мысли такой не допускала. Может, хоть это его вразумит дать отпор Воеводину?