обвинили в убийстве собственной помощницы. Но успеет ли Язон сбежать?
Из кабинета — да, успеет. Из сектора Радаманда — без проблем. Но, зная домашний адрес Джэйса, Радаманд все равно найдет его, где бы он ни спрятался. Даже среди «стенных крыс» у Радаманда имелись друзья, которые с удовольствием отловят мальчишку для своего босса.
А что может сделать Язон? Объявив во всеуслышание, что Радаманд — Разумник, он одновременно подпишет и свой собственный смертный приговор. У него оставался тот же выход, который когда-то избрал Тальбот Вортинг — бежать с Капитолия на какую-нибудь отдаленную планетку, до которой Радаманду не дотянуться.
С Капитолия мальчишка его лет мог отбыть двумя способами. Он мог вступить в армию или же улететь колонистом-добровольцем на одну из недавно открытых планет. Там уж Радаманд не станет его преследовать, это точно. Да и не посмеет — записавшись во Флот или в добровольцы, Язон выйдет из-под юрисдикции администрации Капитолия, которая не имеет власти над этими имперскими департаментами.
Однако немедленно отправиться в колонии он не сможет. Потому что тогда Радаманд отыщет мать и убьет ее. Сначала он должен спасти ее. Хотя во Флот ее не возьмут, в ее-то возрасте. Значит, выход один — колонисты.
Придется возвращаться домой и как можно быстрее. Несмотря на то что Радаманд наверняка знает, куда первым делом направится Язон, и, должно быть, уже поджидает где-нибудь на дороге, готовый убивать.
При мысли о Радаманде и смерти воспоминания, недавно им приобретенные, вновь затопили память. Он вспомнил лицо брата, которому сломал руку о бортик бассейна и которого держал под водой, пока тот не захлебнулся. «У меня нет брата», — помотал головой Язон. И тем не менее он отчетливо помнил его смерть. И то, как вонзил нож в глаз спящему отцу. И наслаждение, испытываемое при этом. Эти воспоминания не давали покоя. Прошлое терзало его.
«Это не мое прошлое! — закричал он про себя. — Не мое!»
Но воспоминания были сильны. Он просто не мог выбросить из головы то, что, как ему казалось, он совершил в прошлом. Всю дорогу, пока трубопоезд спешил по извилистым туннелям, пробираясь сквозь изъеденную сердцевину мира, Язон проплакал. Никто даже не посмотрел в сторону плачущего мальчика. Слезы в трубопоезде — привычное дело.
А дома Джэйс обнаружил разъяренную мать.
— Что ты натворил?! Днем отключился домашний компьютер, заявив, что ты направился на другую сторону ПЛАНЕТЫ! На что мы будем жить этот месяц? За один день ты истратил половину того, что было отложено на еду… нельзя было подпускать тебя к деньгам, но ты всегда…
И в эту секунду она заметила, что лицо его покраснело и опухло от слез.
— Что случилось? — изумленно спросила она.
— Не следовало тебе рожать Гомеру Вортингу сына, — ответил Джэйс.
Мать растерянно взглянула на пульт компьютера, на котором по-прежнему светился красный тревожный огонек.
— Зачем ты убежал из школы? Звонил проректор. Даже двери опечатали, пока сами не убедились, что тебя здесь нет.
Язон немедленно подскочил к двери, открыл ее и подставил стул, чтобы она случаем не захлопнулась.
— И что им нужно от меня?
— Они что-то говорили про твой ответ на третий вопрос. На тот самый, на который он ответил не полностью.
— Проректор сказал, что тебе известны вещи, которых ты не можешь знать, — продолжала мать. — Ты должен быть поосторожнее, Гомер. Нельзя показывать, что ты знаешь что-то, чего знать не можешь. Люди начинают беспокоиться.
— Я не Гомер, Она вскинула бровь:
— Знаешь, он был пилотом космического корабля…
— Мы должны уходить, мама.
— Мне не хочется никуда идти. Ты делай то, что нужно, а я подожду здесь. Это мне нравится больше всего -
Ждать твоего возвращения. Я жду-жду, и вот ты возвращаешься. Мне так это нравится. Когда ты возвращаешься.
— Мама, если ты сейчас не пойдешь со мной, я уже никогда не вернусь.
Она отвернулась.
— Не угрожай мне, Джэйс. Это некрасиво.
— Если меня не поймает начальство школы, за мной пошлют Маменькиных Сынков! Кроме того, за мной сейчас гонится один человек, он хочет убить меня и СДЕЛАЕТ ЭТО, поскольку он очень могущественен.
— О, не принимай все так близко к сердцу, Джэйс, ты еще маленький мальчик.
— Он и тебя убьет.
— Где это видано, чтобы люди вот так, беспрепятственно, убивали друг друга?
— Мама, все, что говорят о Разумниках, это правда! — взорвался Джэйс. — Отец убил миллиарды людей, и Радаманд Вортинг — он тоже убийца! Он убил своего отца, братьев, всех родственников, которых только мог найти — вот что такое Разумники, это убийцы, и он знает, что я направился сюда и что тебе все известно! Он замышляет убить нас и УБЬЕТ! Мама, я тоже Разумник! Вот что ты наделала, родив меня, — подарила этому миру еще одного Разумника.
Она в ужасе зажала ему рот:
— Джэйс, что ты говоришь, дверь ведь открыта, люди могут не понять твоих шуток!
— Мы можем спастись, только если…
Но она не слушала. Она ждала. Одна-единственная мысль засела у нее в голове — она должна дождаться возвращения Гомера. И тогда все вернется на круги своя. Она не может справиться с обрушившимися на ее голову бедами, поэтому должна ждать, пока не вернется Гомер.
— Мама, он не придет. Мы сами должны отправиться к нему.
— Не говори глупостей. — Ее глаза изумленно расширились. — Он давным-давно забыл про меня.
Но Язон знал, что мать, эта безумная женщина, все-таки верит ему. Он может управлять ею, потому что она верит ему.
— Дорога будет долгой.
Она покорно направилась вслед за сыном, навсегда покидая квартиру.
— Значит, сомек, да? Мы будем Спать? Я не люблю Спать. Почему-то, пока Спишь, все так изменяется.
— На этот раз все останется по-старому, так мне пообещали.
Шагая по коридору, Джэйс все время ожидал, что их остановит окрик какого-нибудь констебля или, еще хуже, кого-нибудь из отряда Маменькиных Сынков. Радаманд не будет прятаться по углам, он воспользуется всем своим влиянием, чтобы найти и уничтожить Язона. Поэтому Джэйс был порядком удивлен, когда им удалось без приключений добраться до местного пункта записи колонистов. Он ввел мать внутрь.
В комнате оказалось прохладно, работал вентилятор. Одну из стен украшала панорама утеса, окруженного осенними деревьями с опадающей листвой. Противоположный, более пологий склон каньона покрывал целый ковер из ярко окрашенных крон.
— Земная колония, — тихо шептал чей-то голос. — Возвращение домой. — Затем панорама изменилась, и появилась гора, по заснеженным склонам которой стремительно мчались лыжники. — Макор, планета вечной зимы.
— Где это? — спросила мать.
— Поймайте звезду на Макоре и привезите домой ее