оказывается, она родилась здесь! – воскликнул сыщик, на что Черных дернула его за локоть и на удивление похожим на Раневскую голосом выдала:
– Муля, не нервируй меня!
Расхохотавшись от удачной шутки, Соколов заметил:
– Марина, в доме до сих пор живут люди. Почему бы его не сделать музеем этой великой актрисы?
– Когда-то обязательно сделают, – кивнула она с уверенностью. – В свое время Фаина Раневская была кумиром миллионов.
В общежитскую гостиницу вернулись затемно. Жильцы еще не заселились в комнату к Черных, поэтому, поужинав у нее, Соколов ушел в свой номер, чтобы уснуть крепким сном перед грядущим днем, не сулящим сыщику и его спутнице легких путей.
9
По устоявшемуся обыкновению решили начать с военкомата. Комиссар, мужчина средних лет с лихо закрученными усами, внимательно послушав командированных, высказал:
– Двадцатого года рождения давно уже не состоят у нас на учете. Но попытка, так сказать, не пытка, ведь в пятьдесят восьмом году ваш Левчук еще был военнообязанным, ему исполнилось всего тридцать восемь лет.
С этими словами он вызвал секретаря и приказал:
– Помоги прибывшим из Якутии товарищам, надо покопаться в архивах конца пятидесятых годов.
Прежде чем расстаться, комиссар попросил:
– Там у вас на горе в войсковой части командиром служит полковник Воскобойников, однокашник по Академии. Если вдруг случайно увидите, передайте привет от Казбека.
– Передадим, – улыбнулся сыщик. – Осенью специально поеду на эту гору по грибы, по пути заскочу к полковнику с бутылочкой коньячка.
– Спасибо, – в ответ улыбнулся военный комиссар.
Секретарь, молодая девушка по имени Милена, в строгом темном костюме, выписав себе данные Левчука, удалилась из кабинета, оставив Черных и Соколова за чашкой чая с печеньками. В ожидании секретаря они посидели довольно долго, не менее сорока минут, пока та не появилась и не протянула Черных картонную карточку.
– Еле-еле нашла. Гражданин вставал на учет в пятьдесят седьмом, в то время работал в морском порту. Сведений о снятии с воинского учета не имеется.
– А место прописки? – спросила следователь.
– Там в карточке должно быть указано. Раз встал на учет, то должен быть прописан.
Черных пригляделась к карточке и смогла прочесть неразборчивый почерк чернильной ручкой:
– Улица Пар… или Пор… Улица Парковая есть в городе?
– Есть…
С этими словами Милена взяла карточку из рук Черных и, немного помучившись, прочла:
– Портовая. Нет, это улица Портовая, а Парковый у нас переулок, а не улица.
– Значит, улица Портовая, двадцать, – проговорила следователь. – Интересно, этот дом сейчас существует?
– Вряд ли, – покачала головой девушка. – Это в районе морского порта, в последние годы там идет интенсивное строительство, все бараки снесены.
– Плохо, – вздохнула Черных. – Придется идти в паспортный стол.
Паспортистка, немолодая прожженная женщина, попыхивая папиросой, с хрипотцой в голосе объяснила:
– Такого дома нет, там сейчас склады и ангары морского порта. Дом снесен еще лет десять назад.
– А куда могли расселить людей? – спросила ее Черных.
– Этого никто не может сказать, – мотнула головой паспортистка. – Вряд ли их скопом расселяли, по-моему, жильцы рассосались постепенно. Кажись, помню этот дом, когда в составе комиссии горисполкома выезжала в набережный район для решения вопроса о сносе ветхого жилья. Дом одноэтажный, барачного типа на десять-двенадцать квартир. Прежде чем его снесли, он несколько лет пустовал.
– Тогда посмотрите, пожалуйста, фамилия Сашко каким-то образом связана с этим домом?
Порывшись в картотеке, паспортистка издалека крикнула:
– Записывайте: Сашко Максим Юрьевич, пятьдесят второго года рождения, уроженец города Таганрога. В семидесятом году выписан с Портовой, двадцать, и прописан по улице Маршала Жукова.
– А Сашко Клавдия? Такая гражданка в прописке не значится? – криком спросил сыщик.
Повозившись дальше с картотеками, она ответила:
– Нет, по всему Таганрогу женщины с такими данными не существует.
– А Левчук Василий Игнатьевич?
– Тоже нет.
Поблагодарив паспортистку, пара направилась по указанному ей адресу на улице Маршала Жукова. Дверь открыла одутловатая взлохмаченная женщина неопределенного возраста. Она смерила прибывших безразличным взглядом и поинтересовалась:
– Вы от кого?
– Мы не от кого, а приехали из Якутии, – представилась Черных. – Я следователь прокуратуры, а мой коллега из уголовного розыска.
– Из Якутии, – протянула женщина. – И почто нами заинтересовалась чукотская уголовка?
– Мы не с Чукотки, а из Якутии, – повторила Черных. – Нам надо поговорить с Сашко Максимом. Он дома?
Женщина хмыкнула и, повернувшись, крикнула:
– Макс, тобой интересуется уголовка.
В соседней комнате послышался звон падающей на пол посуды, отборная ругань, и вскоре перед ними появился донельзя помятый и пропитый мужчина с молотком в руке.
– Ну я Сашко! – угрожающе высказался он. – Не краду, не граблю, не барагожу. Чего от меня хотите?!
– Максим, мы хотели бы с тобой поговорить, – ответил сыщик и заслонил собой следователя. – Положи молоток подальше и присядь на стул. Мы из Якутии, это в восьми тысячах километров отсюда, встреть гостей подобающим образом.
Спокойный голос сыщика немного отрезвил мужчину, тот, отложив молоток, присел на стул.
– Ну, сел, а дальше? Что хотели?
– Нас интересует Сашко Клавдия, двадцать третьего года рождения. Она вам не родственница?
– Двадцать третьего… – призадумался мужчина, а затем разразился руганью: – Какого черта родственница! Она моя мама! И какого хрена вы ехали из Якутии интересоваться моей матерью?!
Рука его невольно потянулась к молотку, который лежал на столе. Сыщик быстрым движением убрал опасный инструмент подальше и спросил:
– Где сейчас ваша мама?
– Как где?! Ее грохнули.
– Кто убил?
– А я откуда знаю? Был ребенком, когда ее кончили.
– Скажи, какое отчество у матери.
Мужчина долго молчал, уставившись в пол и, наконец, заговорил, пытаясь вслух вспомнить отчество матери:
– Дед Капитон… Нет, это по отцовской линии… Серафим? Нет, это дядя… Как же отчество-то?.. Да что я думаю!..
С этими словами он сходил в другую комнату и вскоре вернулся со свидетельством о рождении, откуда вычитал данные матери:
– Сашко Клавдия Мелентьевна. А отец – Сашко Юрий Капитонович. Отца я вообще не помню, говорят, что он умер, когда мне было всего года два.
– Максим, нам надо допросить тебя в качестве свидетеля, – предложил сыщик, что вызвало бурю гнева у мужчины. Он показал двойную фигу и надрывно крикнул:
– Вот это не хотите?! Никогда в жизни не был свидетелем!
Его глаза, налившиеся яростью, искали на столе молоток, женщина, вертя в руке ножницы, в агрессивной позе стала рядом с ним. Сыщик, оценив ситуацию, шепнул на ухо Черных:
– Марина, уйдем отсюда, сейчас с ними разговаривать без толку.
Уже на улице Черных облегченно выдохнула и, смеясь, поблагодарила сыщика:
– Уф! Чуть не получила молотком по кумполу на родине Чехова! Сергей, спасибо тебе, ты, как Александр Матросов, заслонил меня своим телом!