— Я бы с удовольствием стал твоей жилеткой для поплакаться, но обычно это твоя работа. — Он натянуто улыбнулся.
— Угу, потому что ты никогда меня не утешал, — заметил Остин сухо. Господи, такое ощущение, что им обоим нужна мамочка.
Гейл постоянно говорила, что нежелание обоих мужчин принимать помощь и утешение ненормально, но это мало изменило убеждение Остина. Заливаться по-детски слезами — удел слабаков. Нет, никто этого ему не говорил. Остин просто так чувствовал. Хотя так он думал только в отношении себя. Кэма он не считал странным, когда тот начинал тревожиться или был подавлен. Остин понимал его состояние и каждый раз, когда Кэма накрывало, хотел быть рядом.
И снова в голове всплыл вопрос Гейл: чувствует ли он ответственность за Кэма? Остин наконец-то знал ответ. Нет, Кэм не был его ответственностью. Ничуть. Остин просто чувствовал, что должен защищать.
Остин о нём заботился. Очень.
— Помнишь, когда я заболел? — пробормотал Остин, немного помолчав. Кэм кивнул лишь подбородком. — Ты следил, чтобы я ел.
***
Через неделю — по крайней мере, они думали, что прошла неделя, — во всём подвале стояло ужасное зловоние. Тело Пита в камере Криса начало гнить, и некоторые парни по очереди бегали к унитазам, выблевывая всё чуть ли не до кишок.
Остин почувствовал, как желудок скрутило в тугой узел, и упал на пол рядом с унитазом. Остин был совершенно опустошён, слаб и на грани срыва. Скользкий от холодного пота, он попытался восстановить дыхание.
Остин с трудом сейчас мог поднять руку, чтобы взять стоявшую рядом кружку с водой.
Мистер Круэл, как ублюдок теперь велел себя называть, продолжал оставаться безучастным каждый раз, когда приносил еду и воду. Остин, слишком слабый, позволял Кэму забирать еду обоих. Тот с момента их последней драки на прошлой неделе начал вести себя немного лучше.
— Ешь! — Кэм сел на пол рядом и протянул тарелку с супом и ложку.
Пока Кэм смывал воду в унитазе, Остин заставил себя сесть, прополоскать рот водой с небольшим количеством зубной пасты, а потом взял тарелку. От куриного бульона снова захотелось блевать, но нужно подкрепиться. Более того, телу Остина была нужна вода. Он сдерживал слёзы по единственной причине: ему требовалось сохранить малейшие капли жидкости, оставшейся в организме. Инстинкты выживания работали в полную силу, но это не значило, что Остин был достаточно силен духом, чтобы не поддаться отчаянию.
Неважно, сколько они ждали, никто из мужчин не увидел ни единой возможности справиться с похитителем и выбраться на свободу. Даже пару дней назад, когда ублюдок «вызвал на деловой разговор» ещё одного мужчину, Виктора, наверх.
Виктор, которого безумец называл Фредом, играл роль старшего брата. Его сначала избили, а потом столкнули с лестницы. Со скованными за спиной руками. С кляпом во рту. С простреленным бедром. И многочисленными переломами. Мужчина сильно мучился, но никто не мог ничего сделать.
— Господи. — Кэм наклонился к унитазу, не уверенный, будет ли снова блевать. Но было заметно, что Кэма сильно тошнило. — Убил бы за глоток свежего воздуха и пару чизбургеров.
Остин застонал — живот опять скрутило.
— Чувак, ростбиф. Холодное пиво, немного проклятого солнечного света, запечённый картофель и бассейн.
— О да. Пицца.
— Жареная курочка…
— Чёртов буррито.
— Тако.
— Остин, мы мазохисты.
— Однозначно.
Уныние, охватившее всех, стало тяжелее, чем обычно.
Остин всегда был из тех, кто страдал молча, но вообще-то он не считал это страданием. У него никогда не было завышенных требований. Пока имелась крыша над головой, какие-то удобства, еда на столе и пока дочь была счастлива, всё было в порядке. Да, несколько лет назад они с женой застряли в рутине, но Остин не жаловался. В жизни нельзя иметь всё. Но в этот момент были вещи, которые Остин хотел бы заполучить даже ценой собственной жизни. Элементарные вещи: свежий воздух, безопасность, хорошая еда и душ… о господи! Как же хотелось принять душ. Хотелось остаться в воде и отмокать несколько дней. Впервые в жизни Остин хотел чего-то настолько сильно, что ему было даже физически больно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Больно ещё и оттого, что он ужасно скучал по своей малышке. Никто не умел его успокаивать так, как Райли. А успокоения хотелось до отчаяния. И ещё близости. От воспоминаний об объятиях Райли пронзала тупая боль.
— Слушайте сюда! — прогудел голос снаружи. — После того, как вы закончите с едой, я немного поболтаю с Сэмом.
Остин вскинул голову, и его широко открытые глаза встретились с такими же округлившимися глазами Кэма.
Сэмом звали персонажа Остина.
***
— Теперь мы можем есть, что захотим, и всё равно вынуждены иметь дело с этим дерьмом. — Кэм оттолкнул тарелку. — Я заказываю чёртову пиццу. Ты будешь?
Остин облокотился на стол и пальцами помассировал виски. Затем отрицательно покачал головой — всё, на что был способен. Не часто флешбэки затягивали так сильно, как этот; Остин обычно мог вспоминать без тошноты и рвотных позывов. Не было никаких приступов тревоги, только ненависть к похитившему их ублюдку. Но сейчас… блядь. Остин чувствовал себя открытым и уязвимым.
И тут его накрыл ещё один флешбэк.
***
— Подожди, — быстро зашептал Кэм. Он положил закованные в наручники руки на плечо Остина и оттянул того от двери. — Нужно попробовать.
— Попробовать? — поднял Остин бровь. — О чём ты?
Кэм глянул на него с нетерпением.
— Мы попробуем его победить. Вместе. Прямо сейчас. С пистолетом или без… Нужно рискнуть.
— Даже со скованными за спиной руками?
— Да. — Кэм подошёл ближе и понизил голос: — Врежься в него. Ударь там плечом в живот. Чёрт, я не знаю… Представь, что ты играешь в футбол. Блокируй его. Я выйду следом и попытаюсь забрать пистолет.
Предложение было слишком заманчивым, чтобы отклонить, даже если Остин чувствовал ужасную боль и два дня болел. Наверное, они оба пробыли здесь достаточно долго, чтобы потерять любые признаки страха перед тем, что в мгновение ока могло оборвать их жизни. Пистолет, которым похититель любил размахивать — и пользоваться, надо заметить, — больше не казался опасным.
— Окей. — Остин сделал вдох и кивнул. — Ладно.
Оба мужчины собрались с духом и встали плечом к плечу, ожидая, когда ничего не подозревавший дьявол снаружи откроет дверцу.
— Снимите друг с друга наручники.
Остин и Кэм знали процедуру. Они избавились от своих пут, только чтобы сновать сковать друг другу руки, теперь уже сзади, и выкинули ключи ублюдку. Затем дверь начала открываться, и Остин с Кэмом быстро переглянулись.
— С пистолетом или без, — одними губами произнёс Кэм.
Эта фраза в будущем станет их девизом.
Остин слегка кивнул — с пистолетом или без — и напряг мышцы. Сделав последний глубокий вдох, он увидел открытый проход и кинулся вперёд как раз в момент, когда Псих поднял пистолет.
С силой врезавшись в похитителя, Остин застал его врасплох, и тот почти выронил оружие. Почти. Они свалились на грязный пол, и Остин оказался сверху. Несмотря на жжение в руках и невозможность их использовать, он сражался как дикарь. Выплюнув проклятие, он прижал коленом грудь ублюдка. Послышались шаги — это к ним приближался Кэм, — и тут раздался выстрел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У-у, сука! — вскрикнул Кэм.
Не задумавшись ни на секунду, Остин повернулся в сторону Кэма и тут же побледнел. Кэм… проклятье, Кэма подстрелили. В плечо. «Плечо, — пронеслась мысль. — С пулей в плече можно выжить». И с этим заключением Остин повернулся, собираясь пробиваться дальше на свободу. Но слишком поздно. Крошечной секунды, потраченной на Кэма, Психу хватило, чтобы вернуть себе контроль.