Первый: «Хотите ли вы сохранения РСФСР как единого многонационального государства, входящего в обновленный Союз?»
И второй: «Как вы относитесь к тому, чтобы в РСФСР ввести пост президента?»
В отличие от союзной формулировки наши отличались своей элегантностью, логической завершенностью. Но после того, как стали поступать ответы, и особенно когда стало очевидным, что народные депутаты положительно отнеслись к идее нашего референдума, разразился скандал. Начались обвинения в том, что нет нужного количества подписей, что было-де какое-то вмешательство президиума и другие формальные нарушения. По настоянию С.Горячевой, Б.Исаева и В.Исакова создали комиссию, которую Р.И.Хасбулатов поручил возглавить С.Горячевой, и начались тщательные проверки представленных нами результатов и особо тщательный анализ телеграмм-вопросов и телеграмм-ответов. Особую рьяность при проверке проявил Н.Т.Ведерников, ныне судья Конституционного суда России, который вносил сильное напряжение в работу.
Все же несколько десятков телеграмм удалось признать недействительными, так как в одних было написано «за единое Российское государство», в других — слово «единое» написать забыли, но написали — «за многонациональную РСФСР». В общем, юридических оснований снять первый вопрос референдума не было. Но поскольку поставлена под сомнение чистота формулировки, первый вопрос с референдума был снят. Хотя положительный ответ россиян на первый вопрос, наверное, предотвратил бы дальнейшие события, приведшие к августу 1991 года, потому что из состава РСФСР пытались вывести республики на уровень союзного государства.
По чистоте второго вопроса не возникло никаких сомнений, хотя неоднократно делались попытки снять его — именно он и раздражал оппозицию и центр Союза. Верховный Совет РСФСР вынужден был формально подтвердить решение о проведении референдума. Итоги голосования на референдуме еще раз показали, что расстановка политических сил в депутатском корпусе не соответствует расстановке сил в обществе. Но к этому времени россияне уже были по горло сыты различными, большей частью пустыми, обещаниями народных депутатов, Верховного Совета, съезда. С введением поста Президента РСФСР они связывали реальные перемены к лучшему в своей жизни. За это проголосовало почти 70 процентов граждан, которые пришита участие в процедуре. От списочного состава граждан, которые могли голосовать, это составило 52,4 процента.
Задача демократов тогда состояла в том, чтобы провести президентские выборы. Нельзя забывать, что вокруг Москвы существовал «красный пояс» — Тамбовская, Брянская, Курская, Орловская, Рязанская и другие области особой, прокоммунистической направленности. Они стали поджимать Москву с продовольствием, и никакая система власти с ними не могла справиться. Показательно, что вместе с выборами Президента России руководители Москвы Г.Х.Попов и Ю.М.Лужков предложили про-вести выборы мэра Москвы. Следом за ними с аналогичным предложением вышел и А.А.Собчак. Причем Г.Х.Попов через президиум Верховного Совета РСФСР провел новое административное деление Москвы, перейдя от районирования к префектурам и муниципалитетам. Это дало возможность сразу избавиться от партийного вмешательства на местах: партноменклатура подстроиться под новую структуру уже не смогла.
Руслан Имранович и я активно помогали Попову, Лужкову и Собчаку, хотя противников у них было очень много. Особенно резко выступали депутаты из «Смены», которые уже тогда вынашивали новую концепцию о местном самоуправлении и отдельный закон о Москве. Если бы своевременно удалось перестроить структуру регионов, разрушив таким образом в них вертикаль КПСС (КПРФ), наверное, мы бы достигли больших результатов, так как значительно уменьшили бы сопротивление реформам на местах. Но это осуществилось только в Москве…
Вспоминаю, когда была организована первая встреча руководителей местных органов власти с Ельциным, атмосфера в зале царила, как перед грозой. Это было еще до референдума, и жила надежда найти некий компромисс, взяв регионы в союзники. Я находился тогда в зале и видел, как цинично и язвительно по отношению к Ельцину вели себя региональные «верные ленинцы». После этого у Бориса Николаевича надолго отпала охота встречаться с ними еще раз. В дальнейшем Хасбулатов много ездил по стране, много выступал, и это тоже сыграло большую роль в формировании союзников Верховного Совета России.
Нам были нужны свои кадры, своя опора на местах, без чего вряд ли удалось переломить ситуацию в стране. В российской глубинке все оказалось задавленным партийным влиянием. Исполкомы, существовавшие при Советах, не могли ничего без этих Советов сделать, а во главе Советов — в последние годы Горбачев проводил эту идею — стояли секретари районных, городских и областных комитетов партии. Да и депутатский корпус самих Советов был таков, что большинство в них составляли убежденные коммунисты, являя очевидное партийное руководство всем хозяйством, в том числе и кадровой политикой в регионах.
И если где-то на выборах коммунисты не набирали абсолютного большинства и в Советы все же проходили демократы (зачастую тоже в недавнем прошлом члены КПСС), не позволявшие осуществлять партийный нажим, то борьба разворачивалась острейшая и предпринимались любые попытки, чтобы нейтрализовать демократическую часть Советов.
У «демороссов» в Верховном Совете была такая ситуация, когда одного из энергичных депутатов фракции — Евгения Кима — коммунистам нужно было любым путем нейтрализовать: его острый язык многим не давал покоя. И тогда к нему приставили девушку из КГБ, которая вскружила ему голову, каким-то образом вывела Евгения на откровенный разговор о его сотрудничестве с КГБ в прошлом (рабочее имя «Акимов») и вынудила написать заявление в КГБ, отказаться в новых условиях от сотрудничества. Он и написал, а к съезду народных депутатов газета «Голос» полностью опубликовала его заявление «Я не могу больше быть секретным агентом», с большими комментариями. И политическая карьера Евгения Николаевича на этом рухнула. Его не избрали в Верховный Совет, от него отвернулись почти все, так как сотрудничество с КГБ не прощалось. Широко распростер крылья свои над делами человеческими печальной памяти Комитет государственной безопасности. И сколько еще сломается людских судеб от соприкосновения с этой организацией…
Итак, нужна новая структура власти, способная воспринимать влияние российского центра. Заговорили о жесткой вертикали. Если раньше она строилась по партийному принципу, то сейчас со стороны Верховного Совета, его руководства и в особенности Хасбулатова речь велась о вертикали Советов, а со стороны Ельцина — он задумывался об этом еще не будучи президентом — о вертикали исполнительной власти, которая бы гарантировала возможность работать, не отвлекаясь на политические игры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});