— Подумают, что у нее месячные, — сказал цивилизованный Луз.
— Вот именно. Надо выждать. Буря уляжется — тогда начнем все сызнова.
— Может, и так, — сказал Томми.
— В нашем грустном мире только и остается, что надеяться на авось, ребята, — заявил Кэрби. Воистину, напасти делают нас философами.
В ХИЖИНЕ ДРОВОСЕКОВ
— Иначе пришлось бы позволить ей растрезвонить об этом храме на весь свет, — сказал тощий негр.
— И вы предпочли привезти ее сюда, — проговорил Вернон. «Сюда» означало в маленькую хижину дровосеков над ущельем Сайбан — узкой извилистой расселиной, прорезанной в горах Майя рекой Сайбан. Хижине было лет тридцать, она покрылась плесенью и пропиталась сладковатой гнилостной вонью. Земляной пол, никакой мебели, стены из соснового бруса. По-видимому, когда-то хибара была вдвое меньше, но потом к ней пристроили вторую каморку. Окон не было и в помине, но воздуха хватало благодаря щелям между брусьями. Построившие домик лесорубы уже давно перебрались в другие места, и теперь хижина иногда давала кров охотникам, беженцам или влюбленным. А сейчас она приютила похитителей с их жертвой.
— А куда еще? — спросил тощий негр и вызывающе взглянул на Вернона. Он явно ожидал похвалы за свой почин, а не головомойки. — Может, надо было отвезти ее к вам домой?
— Она все равно вас узнает.
— Нет, если больше никогда не увидит. Я могу просто исчезнуть на время, мне это не впервой.
— А я не могу, у меня работа. Ну ладно, ладно. — Вернон попытался подавить ярость. Оставалось только смириться с положением. С тем, что он по уши в дерьме. Господи!
Слишком много разных событий. Теперь вот он замешан в похищении американки, которое может повлечь международный скандал, и по улицам Белиз-Сити, чего доброго, начнут расхаживать морские пехотинцы США, раздавая жевательную резинку. (Кстати говоря, когда-то Белиз жил тем, что поставлял в Штаты сок чикле — сырье для ее производства.)
Убранство комнаты исчерпывалось свечой, воткнутой в бутылку из-под пива, и пнуть ногой было нечего, разве что сосновую стену. Вернон вышагивал из угла в угол, погрузившись в размышления, пока тощий негр наконец не сказал небрежным тоном:
— Если вы беспокоитесь из-за нее, мы всегда можем… — Тут он провел пальцем по горлу.
Именно эту мысль Вернон гнал прочь, стараясь не пускать ее в сознание. За последние годы он совершил немало убийств, как одиночных, так и групповых, но убийства эти существовали только в его воображении. В реальной жизни он даже ни разу не врезал кому-нибудь как следует. Неужели именно так поступит решительный человек, попав в такой переплет? Просто возьмет да и пристрелит…
У него не было пистолета.
Хорошо, хорошо, молниеносно пырнет…
У него не было при себе и ножа, разве что подделка под швейцарский армейский кинжал. Она, конечно, сгодится, но тогда дело не ограничится одним молниеносным ударом.
Ладно, ладно, задушит эту проклятую…
Он посмотрел на свои руки. Нет, ему это не под силу. Его, наверное, стошнит.
— Ну? — спросил тощий неф. Вернон судорожно сглотнул.
— фу-у-у-у, — ответил он. — Ладно, потом решим. Сперва я должен расспросить ее.
— О чем?
— О храме! — Вернон снова впал в ярость. — Это действительно был участок Гэлуэя?
— Судя по карте — да. И она, похоже, так считала. И там был храм.
— Вы видели его?
— Я уже говорил. Я видел холм с камнями по склонам. Ну ладно, дружище, решайте же!
Вернон сжал кулаки и ударил одним в другой. И тут, словно небесный свет, его озарило: ведь ему же и не придется лично совершить это… хм… это преступление. Он может просто уехать, сказав: «Позаботьтесь о ней», и его напарник, не ведающий угрызений совести, не думающий о последствиях и лишенный воображения, провернет это грязное дело.
— Чего же вы хотите, Вернон?
Вернон взглянул на закрытую дверь внутренней комнаты.
— Пойду, пожалуй, расспрошу ее прямо сейчас, — сказал он со вздохом. Вытащив из кармана наволочку, он медленно и решительно развернул ее, после чего натянул на голову. Это была желтая наволочка с узором из крупных ярких цветов. Дырки для глаз приходились на центры двух маргариток.
— Захватите свечку, — посоветовал тощий негр. — Там темно.
Вернон вошел во внутреннюю комнату. Он спотыкался, потому что из-за наволочки не видел своих ног.
Валери Грин стояла в дальнем углу.
— Вам это даром не пройдет! — выкрикнула она.
— Уже прошло, — ответил Вернон с легким злорадством. Он когда-то видел такую сцену в кино.
— Когда я отсюда выберусь…
— Если выберетесь, — сказал он и с удовольствием отметил ее испуг. — Для этого нужна самая малость: покладистость.
— Что это значит? — Ее глаза сверкнули.
— Не волнуйтесь, — тоном превосходства проговорил он, — я не замышляю покушение на вашу девичью честь. Мне известно, как американки берегут ее.
— Известно?
— Я пришел, чтобы поговорить о храме.
— О десполиации! — Она задиристо шагнула в его сторону, будто готовилась напасть. — Вы белизец, но вас не волнует наследие собственного народа!
— Почему вы решили, что я белизец? — спросил Вернон с нарочито техасским выговором.
— Не дурите, я знаю, кто вы такой.
— Или думаете, что знаете.
— Скажите-ка мне одну вещь.
Он упускал нить беседы: теперь уже девушка начала расспрашивать его. Но вернуть все на место он не мог.
— Да?
— Вернон — это ваше имя или фамилия?
За дверью послышался смешок.
«Проклятые трещины!» — подумал Вернон и сказал, как говорят актеры, играющие ирландцев:
— Не имя и не фамилия, ясно? Лица вы не видите, голос не опознаете и не докажете ниче…
— Это мы еще посмотрим, — ответила она и горделиво сложила руки на груди.
— Слушайте, — сказал он, — вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.
— Вы от этого лучше не становитесь.
— Ладно, скажу вам правду: я белизец.
— Разумеется, мне это известно.
— Я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.
— А вот и нет, иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Инносентом Сент-Майклом.
«Ого! — подумал Вернон. — Она полагает, что и Сент-Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».
— Пустяки, — сказал он. — Главное в том, что вы ездили на участок Гэлуэя, верно?
— Разумеется. Храм именно там, где я предсказывала. А вы опростоволосились с вашими водостоками, сдвигами, оползнями и всем прочим.
Вернон не схватил эту наживку, напомнив себе, что он не Вернон. Он спросил:
— Храм ценный? С сокровищами?
— Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках…
— С мечом?
— Ну, такая штука, вы знаете… — Она рубанула рукой воздух.
— Мачете, — подсказал тощий негр из соседней комнаты.
— Не лезьте вы! — заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой.
Голове становилось жарко в проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что… Ой, и как же его угораздило ввязаться во все это!
— Хорошо, пока достаточно, — сказал он, пятясь к двери. «Я поеду туда, — думал Вернон. — Сегодня же. Не знаю, как мы проглядели этот храм. Если повезет, я уже нынче ночью найду нефрит и золото на пару сотен тысяч американских долларов. А завтра сбегу из страны, начну новую жизнь там, где меня никто не знает, и уже не совершу тех ошибок».
Но он знал, что ничего этого не будет. Куда ему бежать? К кому? Зачем?
— Оставьте мне свечу, — попросила Валери Грин.
— Что? — Вернон очнулся от своих дум. — Нет, она вам не нужна. — Он машинально подтянул свечу поближе к себе и едва не поджег наволочку. Толкнул дверь. Та не подалась. Его напарник запер ее. Понимая, что начинает превращаться в посмешище, он неохотно постучал.