русскому отнесутся с должным великодушием, пощадят его самолюбие, но после разгрома Алехина вряд ли кто посмеет еще раз вызывать на матч Капабланку… Именно для этого мы и собрали нужные тысячи долларов…»
Проведя жеребьевку, судья обратился к играющим:
— Можно теперь начинать, сеньоры. Завтра за работу.
— Мне не нужно работать, — сказал Капабланка. — Пусть сеньор Алехин работает.
Капабланка сел за шахматный столик спокойный и уверенный. Чего ему было бояться, ведь Алехин ни разу в жизни не выиграл у него ни одной партии. К тому же в первой встрече в Буэнос-Айресе у кубинца были белые фигуры. Максимальная опасность — ничья.
Завязались осложнения, Алехин хитрым комбинационным ударом выиграл пешку, но и тогда Капабланка не пал духом. Положение оставалось еще очень острым, запутанным, и реализовать перевес можно было лишь с помощью виртуознейшей техники. Вряд ли сумеет это сделать Алехин, да еще играя против самого Капабланки. Только когда владелец шахматной короны заметил, сколько яда таит остроумнейший тактический маневр Алехина, он понял — дело безнадежно. Начинать матч придется с поражения.
Проигрыш первой партии сильно подействовал на Хосе-Рауля, он даже взял перерыв, отложил следующую партию и уехал с друзьями отдыхать за город. Вторая встреча кончилась ничьей, в третьей чемпион мира решил во что бы то ни стало уравнять счет.
В который раз в судьбу Алехина вмешались непредвиденные обстоятельства: в начале матча в далекой знойной Аргентине он вдруг… простуживается, и у него воспаляется надкостница. С сильнейшей болью Алехин играет первые десять партий. Шесть зубов удалили ему в дни матча — по утрам вырывали, вечером он садился за шру. Сатанинское испытание! Но Алехин выдержал его, взяв всего лишь один день перерыва. Правда, в этот период Капабланка выиграл третью и седьмую партии.
Теперь впереди был Капабланка. Счет два — один в его пользу. Алехину для того, чтобы стать чемпионом мира, нужно было выиграть пять партий, в то время как выигрыш всего трех обеспечивал кубинцу сохранение титула сильнейшего шахматиста мира. (При счете 5:5 чемпионом оставался Капабланка.) Серьезнейший создался гандикап. Но Алехин был полон сил и желания яростно драться за победу. Энергичным рывком, добившись двух рядовых выигрышей в одиннадцатой и двенадцатой партиях, он захватывает инициативу в матче. Теперь уже лидирует русский.
Тогда Капабланка прибегает к привычной для него тактике. Восемь раз он ликвидирует все попытки Алехина обострить борьбу — все восемь встреч кончаются вничью. Телеграф передает, что во время одной из этих партий Капабланка заснул за столиком; по другим сведениям, кубинец предложил противнику считать весь матч ничейным, с тем, чтобы на будущий год встретиться вновь. Алехин, естественно, отказался и вскоре провел новый энергичный удар. Двадцать первая партия, выигранная Алехиным черными, — блестящий пример искусного сочетания стратегического и тактического мастерства!
Четыре — два. Еще две победы, и в мире появится новый король шахмат. Две партии всего, но как трудно их выиграть! Матч затянулся; сыграна уже двадцать одна партия, но Капабланка совсем еще не сломлен. Он чуть не наносит поражение Алехину в двадцать седьмой партии, затем добивается победы в двадцать девятой. Теперь каждому нужно выиграть всего по две партии: одному, чтобы спастись, другому, чтобы торжествовать победу. Кто первым выиграет эти две решающие партии?
Кажется, что силы равны, но знатоки, уже давно подметили неуверенность в игре Капабланки.
— Когда я увидел, что Капабланка выпустил победу в 27-й партии, я еще надеялся на его спасение, но когда я рассмотрел ходы 29-й, в которой победил кубинец, я понял, что дело его безнадежно…
Так образно определил состояние дел чемпиона на финише матча один из шахматных специалистов.
Титаническая встреча гигантов шла к концу. Аргентинцы. вначале явно державшие сторону Капабланки, были настолько ошеломлены замыслами и игрой Алехина, их так пленил блеск проведенных им комбинаций, что к концу единоборства они болели уже за русского. А когда Алехин наносит своему грозному противнику решающие удары в тридцать второй и тридцать четвертой партиях, толпа у входа в турнирный зал взрывается. Алехина поднимают на руки и восторженные поклонники нового шахматного короля несут его по улицам Буэнос-Айреса в отель. За пятнадцать тысяч километров от Родины, на другом конце земли аргентинцы славят русский шахматный гений.
Счастливые возвращались из Буэнос-Айреса в Париж Алехин и его жена. В поезде вспоминали, как чествовали их в различных городах Аргентины, Чили. Еще не могли опомниться от праздника, устроенного в их честь шахматистами Барселоны. И, понятно, готовились к встрече в Париже. В пути перебирали многочисленные письма из России — писали из Москвы и Харькова, «Ленинграда и Перми. Во всех посланиях болельщики искренне желали Алехину успеха в матче, а некоторые уже поздравляли и с победой. В ряде писем и во многих статьях, опубликованных в советских шахматных журналах, говорилось следующее: Алехин уехал, чтобы обыграть Капабланку. Став чемпионом мира, русский гроссмейстер вернется в Москву. Новый шахматный король делился с Надей своими планами: нужно написать статьи в московский журнал «Шахматы», рассказать о перипетиях матча, прокомментировать партии.
Поезд подъезжал к Парижу, в темноте все чаще сверкали электрические огни. На перроне Алехин увидел знакомых шахматистов, но их было очень мало. До удивительного мало! И почти никого из французов. Каждый день, что ли, приезжают в Париж чемпионы мира по шахматам? Встречающие сами были смущены отсутствием должной торжественности и пытались компенсировать ее преувеличенными восторгами и восклицаниями. Лишь язвительный репортер одной из газет был откровенен, написав на следующий день в своей заметке: «Такая встреча дала возможность чемпиону мира отдохнуть после трудного и долгого пути».
Потом Алехина помпезно принимали в различных шахматных кружках, поздравляли и французские шахматисты, и русские эмигранты. Готовился банкет в честь Алехина в Русском клубе Парижа; билеты распространялись заранее, причем по довольно высокой цене: приезжающие к ужину платят двадцать пять франков, прибывающие только к танцам — десять франков.
Ох, этот банкет в Русском клубе, лучше бы его не было! Как изменилась после него вся жизнь Алехина! На следующий день после банкета некоторые эмигрантские газеты сообщили о речи Алехина, причем передан был не точный текст, а смысл ее. И каждым изданием по-своему. В одной газете было написано, будто бы, отвечая на приветствия, Алехин заявил: «Пусть рассеется миф о непобедимости большевиков, как рассеялся миф о непобедимости Капабланки».
Были ли сказаны эти слова? Подробное исследование показывает, что скорее всего они встретились в речах эмигрантских лидеров, а затем были переадресованы репортерами самому Алехину. Так или иначе, последствия этого банкета и речи были ужасными. В советской печати появились