Беренис пришла-таки в себя, но продолжала оставаться начеку, даже когда он спросил: «Могу я предложить вам что-нибудь, леди? Взбитые сливки, чай или стакан лимонада?» Он повел всю компанию по выложенному плитками проходу в гостиную, где подавались освежающие напитки.
Позже, когда они ехали в карете к Королевскому Полумесяцу, он положил руку на спинку сиденья позади нее и спросил:
– Могу я взглянуть на лошадей, которые принесли вам победу?
– Если вы действительно хотите. – Она все еще опасалась, что это какой-то очередной трюк – очень уж неожиданна и нехарактерна для Себастьяна была происшедшая перемена.
Они оставили всех у парадного входа и поехали с кучером в конюшни. Беренис провела Себастьяна туда, где стояли в стойлах ее вороные. Они радостно заржали, когда девушка мягко заговорила с ними и погладила их длинные, блестящие морды. Зная, что у нее в кармане всегда найдется какое-нибудь лакомство, лошади потянулись к Беренис, тычась в ее ладони, и она засмеялась, протягивая им кусочки сахара, которые они тут же слизнули влажными, шершавыми языками.
– Они любят вас, – заметил Себастьян, поставив одну ногу на нижнюю перекладину и наблюдая за ней.
– Я их помню еще жеребятами, они родились в Стреттон Корте и выросли у меня на глазах. – Она потерлась щекой о морду самой крупной из лошадей, которая к тому же была коренной в упряжке.
– Вам будет грустно расстаться с ними. – Впервые Себастьян посмотрел на происходящее ее глазами. Он много узнал о ней и о той атмосфере, которая окружала ее в Уилтшире.
– Действительно, мне будет очень грустно. – Она не решалась взглянуть на него, этого незнакомца, который держал ее судьбу в своих руках.
– Я вижу, вы понимаете животных. Солнечный свет, льющийся из высокого окна, освещал его лицо.
– Да, – просто ответила она, затрепетав, когда он шагнул ближе. – Я росла с ними – лошадьми, собаками…
– А дети? Детей вы тоже любите? – Его ладонь накрыла ее руку, лежащую на деревянной перекладине стойла.
– Кто же их не любит? – уклончиво ответила она, понимая, что он имеет в виду, и будучи не в силах справиться с нахлынувшим румянцем. – Я часто играла с малышами леди Оливии…
– Это хорошо, chérie, – прошептал он, – я рад…
Затем, спустя мгновение, его лирическое настроение изменилось, и он убрал свою руку:
– Сэр Перегрин не был здесь во время моего отсутствия?
– Нет, – ответила она, почувствовав себя виноватой: хотя Перегрин и не появлялся, Хью часто был ее танцевальным партнером на балах.
– Никто из молодых людей не сопровождал вас? – выражение его лица было таким суровым, что Себастьян казался неприступным.
– Иногда, – призналась она, затем торопливо добавила: – Но всегда при этом со мной были либо Дэмиан, либо мисс Осборн. Почему вы так подозрительны?
– Вы дали мне повод, – Себастьян подошел к лошадям, движением знатока провел по их лоснящимся бокам, и – удивительно! – животные благодарно приняли это свидетельство его почтения, хотя обычно позволяли ласкать себя далеко не каждому.
– Можете думать что угодно, – объявила она с высокомерием, грозившим разрушить любую попытку к примирению, которую он мог предпринять. – Вы забыли, что Перегрин был моим другом задолго до того, как в мою жизнь вторглись вы. Пока у меня не будет доказательств того, что он недостоин моей дружбы, я буду поддерживать это приятное знакомство.
Он разразился оглушительным хохотом: – Скажите пожалуйста! Как вы обидчивы, мадам! Держите его подальше от своей постели, вот и все!
Прежде, чем Беренис успела что-нибудь возразить, он подхватил ее на руки, словно пушинку, и усадил на верхушку копны соломы. Он все еще смеялся, его лицо было вровень с ее лицом, так близко, что она могла разглядеть его поднимающиеся кверху густые ресницы и гладкую, загорелую кожу.
– Снимите меня, сэр! – крикнула она в ярости.
– Только если пообещаете хорошо вести себя, – усмехнулся он. – Вы обещаете?
– Я ничего вам не обещаю! – крикнула она. Ее глаза метали молнии.
– В таком случае вам придется остаться там, – сказал он, усаживаясь верхом на деревянный стул. Скрестив руки на изогнутой спинке стула и положив на них подбородок, он уставился на Беренис.
– О, вы… вы! – Она задохнулась от возмущения, затем, не дав ему сказать последнее слово, подхватила свои юбки и стала спускаться вниз.
Себастьян не пошевелился, не предложил помощь, а просто сидел и наслаждался неожиданно открывшимся видом ее длинных голых ног, изящных лодыжек и перетянутых ремешками сандалий тонких щиколоток. «Ма foi,[6] – подумал он, ощущая странную боль в паху. – Приближается брачная ночь! Она надменная, дерзкая девчонка, но я женюсь на ней, и будь что будет!»
Не слишком элегантно приземлившись, Беренис вскочила, расправила юбки, перебросила палантин через плечо и, выйдя из конюшни, направилась к дому. Себастьян, не спеша, следовал за ней, обдумывая дальнейшие действия. Он уже решил было пригласить ее куда-нибудь сегодня вечером, но, войдя в холл, увидел, что швейцар передает Беренис какой-то пакет. Она удивилась, затем заметила, что он наблюдает за ней, и недоуменно пожала плечами. Он пошел за ней в гостиную, где она развернула сверток. Внутри оказалась длинная коробка. Беренис положила ее на стол и открыла.
Там, завернутый в тонкую бумагу, лежал прекрасный костюм для верховой езды и стек с замысловато вырезанной костяной ручкой. Сверху лежала карточка, на которой было написано: «Очаровательнейшей из наездниц! Наденьте его, когда в следующий раз поедете верхом, и вспоминайте о том, кто больше всего на свете мечтает о вашей благосклонности.» Подписи не было.
– Что за дьявол?! – брови Себастьяна угрожающе сошлись.
– Я поражена так же, как и вы, – запинаясь, вымолвила она, находясь в полном замешательстве. – Я понятия не имею, кто прислал это…
– Неужели? Разве так много мужчин бросаются к вашим ногам и присылают дорогие подарки? – Он был настолько зол, что Беренис, пожалуй, не удивилась бы, если бы он ударил ее.
«Проклятье, – думала Беренис. – Ну почему это должно было произойти именно сейчас? Неужели кто-то сделал это специально?» Без сомнения, всем в Бате уже известно, что Себастьян приехал. Она знала, что здешние щеголи были настроены весьма враждебно. Может, это сделал кто-то их тех юных джентльменов, с которыми он встречался и которые посчитали оскорбительным его бесцеремонное поведение. Любой из них мог прислать этот костюм, чтобы раздуть скандал.
– Клянусь вам, я не знаю, кто это прислал! – прошептала она, удивляясь, почему вообще утруждает себя подобными объяснениями, зачем пытается убедить его. – Как только виновник разыщется, я немедленно верну костюм и, разумеется, никогда его не надену.