Обрадованный бодрым видом сержанта, с чувством пожимаю ему руку.
Обойдя огневые позиции и убедившись, что минометы в полной боевой готовности, с пристальным вниманием слежу за развитием событий. Новый шквал артиллерийского огня заставил меня нырнуть в окоп. По позициям роты вели огонь не менее двух артиллерийских батарей. Однако бойцы и командиры в глубоких щелях чувствовали себя спокойно. Они теперь убедились, что их труд не пропал даром. Жаль только, не хватило времени укрепить стенки окопов фашинами, поэтому они то и дело осыпались. Меня опять вызвал к телефону комбат:
- Семнадцатый! Видишь пехоту?
- Вижу, - подтвердил я, выглянув из окопа. - Прячется за танками.
- Отсеки пехоту, не дай ей прорваться к переднему краю. Действуй...
На этот раз танки идут зигзагами, чтобы артиллеристы не могли пристреляться. И все-таки две машины загорелись. Когда до стрелковых окопов осталось не больше ста метров, танки увеличили скорость и вытянулись в две колонны: решили проскочить минное поле по старым следам. Тут снова вступили в бой орудия, стоявшие на прямой наводке. Хорошо вижу, как артиллеристы ближайшего ко мне орудия сноровисто посылают снаряд за снарядом в головные танки. Те останавливаются: один закружился на уцелевшей гусенице, другой задымил. Шедшие следом пытаются обойти их справа и слева и наезжают на мины. Остальные проскакивают минное поле и двигаются к позициям стрелковых рот. Следом за ними бежит пехота.
Настал решающий момент. "Если фашистской пехоте удастся прорваться к нашим окопам одновременно с танками, бойцы, загнанные танками в щели, погибнут!" Эта мысль непроизвольно выбрасывает меня из окопа, и я, боясь, что в таком шуме командиры не расслышат мой приказ, бегу, не замечая разрывов снарядов и мин, не слыша свиста осколков и шальных пуль. На огневых позициях лейтенанта Воронова отчаянно кричу:
- Шквальный огонь по пехоте, мин не жалеть!
Не добежав до взвода лейтенанта Степанова, от резкого толчка в спину неожиданно лечу на землю. Горячая взрывная волна прошла надо мной, осколок проскрежетал по каске, комья сухой земли больно ударили по распластанным на земле ладоням. Кто-то сполз с моей спины, и я, полуоглохший, услышал словно издалека доносившийся голос:
- Простите, товарищ комроты, что так сильно толкнул.
Удивленно оглядываюсь и вижу тяжело дышащего Мишу Стогова, смахивающего пыльным рукавом ручейки пота, отчего лицо его стало как у татуированного туземца. Смущенно поглядывая на меня, Миша повторил:
- Простите, я не хотел...
"Если бы не Стогов, меня бы изрешетило осколками", - подумал я, испытывая неожиданную нежность к своему тихому и скромному ординарцу.
- Ты не ранен, Миша? - обеспокоенно спрашиваю я, не отрывая взгляда от его порванной в клочья гимнастерки.
- Нет, товарищ комроты. Вроде бы нет... - неуверенно отвечает Стогов.
Убедившись, что ординарец отделался небольшими царапинами, облегченно вздыхаю и перебегаю в окопы второго взвода, минометчики посылают по фашистской пехоте мину за миной. Они вылетают из стволов беспрерывно и рвутся в самой гуще атакующей пехоты. Вспомнив контрольные стрельбы перед отправкой на фронт, начинаю опасаться, что какая-нибудь из мин, не успев вылететь из ствола, столкнется с очередной, и кричу:
- Заряжающие, осторожнее!
Минометчики продолжают вести огонь прежним темпом.
Мне вдруг захотелось запеть от радости: вражеская пехота остановлена! Меткий огонь минометов и станковых пулеметов заставил ее залечь. Теперь надо метр за метром прочесать огнем рубеж, за которым фашисты: не дать им окопаться.
К батальонным минометам присоединяются полковые. Фашисты не выдерживают интенсивного огня. Следивший за полем боя лейтенант Степанов радостно кричит:
- Драпают фашисты, драпа-ю-ю-ут!
Лейтенант прав: фашистская пехота стремительно откатывается назад.
Однако радоваться рано. Мне даже без бинокля видно, как прорвавшиеся танки утюжат наши окопы - методично, из конца л конец, словно трактора на пахоте.
Вдруг танки, оставив окопы, двинулись на батальонные пушки, упорно посылавшие снаряд за снарядом. На ближайшее ко мне орудие шли, развернувшись веером, три танка. Временами орудие затягивала пелена дыма и копоти, однако я видел, как ловко действуют артиллеристы. Их оставалось всего двое, но они сумели поджечь один танк и открыли огонь по второму. Видно было, как снаряд, попав в его башню и выбив искру, отскочил от нее. Обходя огромную воронку, танк на миг приоткрыл бок. Этого было достаточно, чтобы артиллеристы всадили туда снаряд. Танк задымил л остановился. Но тут над пушкарями навис третий танк. Я думал, что артиллеристы попытаются спастись в укрытии, а они не сдвинулись с места и почти в упор сделали последний выстрел. Через мгновение танк подмял под себя и пушку, и бойцов. Несколько минут он крутился на одном месте, пытаясь стереть с лица земли все, что могло бы напомнить об отважных советских парнях, затем повернул в сторону холма, где находились огневые позиции минометчиков.
"Все погибло, - с отчаянием подумал я, - что делать?" В глаза бросилась связка гранат. Прежде грозная, сейчас она кажется мне игрушечной. Как вступить в единоборство с бронированным чудовищем с таким легким оружием? На словах легко, а на деле ой как не просто подбежать и бросить под гусеницу эту связку! Руки почему-то ослабли, и ноги словно ватные. "Не раздумывай, лейтенант, ведь рота на краю гибели!" - приказываю себе, хватаю гранаты и, пригнувшись, бегу к глубокой воронке на пути движения танка. Земля под ногами вскипела - бил крупнокалиберный пулемет, - инстинктивно падаю. Новая очередь просвистела над головой. Отползаю метров на пять в сторону и снова бросаюсь вперед. И снова пулеметная очередь каким-то чудом по прошила меня. Падая, краем глаза захватываю три фигурки, ползущие навстречу танку от огневой позиции первого взвода. Видимо, мысль о гранатах пришла не мне одному.
Танкисты, внимание которых отвлечено моими перебежками, не замечают смельчаков. Укрывшись в воронке, внимательно слежу за развитием событий, а минометчики с прежней интенсивностью продолжают вести огонь по пехоте.
Танк уже примерно в пятнадцати метрах от воронки, где притаились бойцы. Вот летит первая связка гранат. Перед танком взметнулось пламя. Машина вильнула влево, вдогонку ей летит вторая связка. Новый взрыв всколыхнул землю, но и он не остановил танк. Вдруг танкисты, словно испугавшись, что в многочисленных воронках таится новая опасность, попятились, развернули машину и поползли назад. Гляжу вслед удирающему танку и с досадой думаю: "Не так-то, оказывается, просто попасть связкой под гусеницу".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});