Читать интересную книгу Два выстрела во втором антракте - Андрей Гончаров

— Ну, и что из того? — спросил генерал. — Даже если я соглашусь с этим вашим странным заключением, все равно непонятно, что же дальше?

— А дальше, Александр Иванович, — произнес приезжий самым сладким голосом, на какой был способен, — можно договориться о сотрудничестве. Вы спросите, наверное, в чем оно может выражаться? Извольте, отвечу. Вы мне поможете выйти на таких господ, как известный помощник Столыпина, главноуправляющий землеустройством империи Александр Кривошеин, а также учредитель Русского окраинного общества Владимир Гурко… Можно и другие имена вспомнить… Сообщите нам их распорядок дня, поможете нашим людям с документами… А мы возьмем на себя все остальное, то есть собственно работу. Ну как, идет?

— Провокация, батенька, самая настоящая провокация! — покачал головой начальник дворцовой охраны. — И вы думаете, я проглочу эту простенькую наживку? За кого вы меня держите — за дурачка? У меня, собственно, возникает только один вопрос: кто вас ко мне подослал? Уж, конечно, вы явились вовсе не из Женевы и не от господина Чернова, хорошо нам известного. Это какая-то наша, местная интрига. Вот только чья?

— Значит, в мое революционное происхождение вы не верите? — спросил Игорь Сергеевич, усмехаясь. — Что ж… Могу предложить такую версию: меня к вам послал сенатор Максимилиан Трусевич. Слыхали про такого? Вижу, что слыхали. Расследуя убийство главы правительства, сенатор заинтересовался странным поведением охранных служб. Так он вышел на господина Стрекало, а от него — прямо на вас. И если вы не хотите верить в «революционную» версию, то я представлюсь иначе — как сотрудник сенатской комиссии. И уже в таком качестве, совершенно официально, вновь задам вам тот же вопрос: это вы послали в Киев своего доверенного человека, Стрекало? Вы дали ему задание организовать убийство премьера?

— Однако! — с чувством произнес генерал. — Эта сказочка еще почудесней будет, чем байка насчет Женевы. Нет, господин Игорь Сергеевич, или как вас там, эта ваша история тоже никуда не годится, и на нее я тоже не клюну. Никакая сенатская комиссия меня не тронет, и я ее не боюсь. Потому как пользуюсь давним доверием самого государя! Однако я вижу, что человек вы действительно интересный. А потому давайте покамест закончим нашу приятную беседу. И продолжим ее в другом месте, а именно во дворце, у меня в кабинете. Там вы мне изложите свои соображения, а я вам свои резоны. Сегодня у нас ведь 15-е? Вот давайте, заходите завтра, 16-го.

— Значит, мое предложение насчет господ Кривошеина и Гурко вас заинтересовало? — спросил Игорь Сергеевич. — Имейте в виду — я не шутил, предложение остается в силе. А насчет вашего приглашения зайти к вам в кабинет, так сказать, на огонек — я подумаю. И найду способ вам сообщить. А пока…

Тут выражение лица у Игоря Сергеевича внезапно изменилось: он выпучил глаза, словно увидел привидение, и, указывая рукой куда-то в сторону, воскликнул:

— Глядите, вон же он, вон! Сам Александр Блок!

Генерал Спиридович невольно обернулся в ту сторону, куда указывал клетчатый нахал, но ничего примечательно там не обнаружил. А когда повернулся назад, то не обнаружил на скамейке и самого клетчатого: тот исчез так же незаметно, как и появился.

Глава 16

— Что, правда со Сталиным разговаривал?

— Ну да, у них в редакции. Молодой еще, лет тридцать, я такого на портретах никогда не видел. А завтра мне к ним на летучку в редакцию идти надо, возможного провокатора разоблачать. Но меня, если честно, не это волнует. Меня Настя Романова волнует. Просто не знаю, что делать!

— А что такое?

— Дело в том… а можно еще чашку чаю? В этой ночлежке, куда меня Романов устроил, чаю вообще не дают, и в трактирах, куда я заходил, какой-то жидкий… Вот спасибо!

Ваня принял из рук Дружинина очередную чашку свежезаваренного чая, сделал глоток и даже зажмурился от удовольствия.

Встреча членов оперативной группы, собравшихся в полном составе, проходила в номере гостиницы «Астория», где уже третий день проживали Углов и Дружинин, после того как приехали в Петербург. Ваня в своем кургузом пиджачке и стоптанных башмаках диковато смотрелся среди богатой гостиничной обстановки. Недаром портье с некоторым удивлением смотрел, как господа из 202-го номера проследовали через вестибюль в обществе какого-то оборвыша. Углов отметил этот взгляд, но решил им пренебречь: пусть портье думает, что хочет.

Встреча Углова и Вани в Гостином дворе прошла, что называется, штатно: они сразу нашли друг друга. И теперь сыщикам предстояло обсудить полученные результаты и наметить план дальнейшего расследования.

— Так что такого с этой Настей? — напомнил Углов. — Ты что, влюбился в нее? И теперь не знаешь, застрелить ли ревнивого мужа или застрелиться самому?

— Если бы так! — воскликнул Ваня. — Нет, здесь все гораздо хуже. Речь идет не о любви, а о предательстве! Точнее, и о том, и о другом вместе.

— Ну-ка, скажи яснее, я не понимаю, — признался Дружинин.

— Это она всех выдает! Она с охранкой сотрудничает! И делает это из-за ребенка. Думает, что если большую часть организации пересажают, ее муж бросит всю эту революцию и они заживут как обычные люди. Это любовь ее на предательство толкнула!

Углов и Дружинин переглянулись. Оба не знали, что сказать. Потом Углов спросил:

— Ты уверен, что угадал правильно? Может, это все твои… галлюцинации, что ли?

— Нет, все сходится! Романов мне говорил, что провалы в организации начались полгода назад. А Настя на шестом месяце. И потом, какие галлюцинации? Нет у меня галлюцинаций! Она это, она! Вопрос в том, что теперь делать? Сказать Романову или не говорить? Если не сказать, она и остальных членов организации полиции сдаст, а там такие мужики классные есть! А если сказать — что он тогда с женой сделает?

Сказав это, Ваня вопросительно посмотрел на старших товарищей.

— Мне кажется, надо сказать, — посоветовал Дружинин. — Надо это предательство прекратить! А уж что потом Романов сделает — это будет на его совести.

— А я думаю, ничего говорить не следует, — заявил Углов. — Во-первых, ребенка еще не родившегося жалко. Во-вторых, чем меньше мы будем вмешиваться в историю, тем лучше. А в-третьих, это вообще не наша задача — спасать революционеров от полиции. У нас своя цель — может, забыл? Нам прежде всего о ней надо думать. Там, в том, что ты рассказал, было что-то важное, относящееся к нашему делу. Но ты со своей Настей совсем меня сбил, я забыл — что… А, вспомнил! Кажется, твой Романов тебе рассказал про двух людей, которые у них появлялись, искали помощников для убийства Столыпина?

— Да, верно, — кивнул Ваня. — Один, Емельян Пугачев, по описанию похож на этого самого Степана, он же Стрекало, про которого мы слышали в Киеве. А второй, который появлялся не здесь, а за границей и назвался Кулаковым, видимо, другой человек.

— Это очень важное сведение! — заявил Углов. — Точнее, даже два сведения. Во-первых, Романов подтвердил, что организатор убийства Столыпина существует; прежде чем выйти на Богрова, он искал убийцу в других местах. А кроме того, был и другой загонщик — он искал исполнителя убийства за рубежом.

— Как ты его назвал — загонщиком? — оживился Дружинин. — Интересное сравнение…

— Ну да. Эти двое ходили по всем русским революционным организациям, здесь и за границей, подыскивали исполнителей и гнали их на премьера, словно на матерого волка, которого надо завалить. А может, их и не двое было, может, существовали и другие загонщики… Так, с Ваней мы более-менее разобрались. Теперь давай тебя послушаем. Расскажи, как прошло твое свидание с генералом.

Когда Дружинин подробно пересказал свою беседу со Спиридовичем, Углов спросил:

— Значит, упоминание о Стрекало не вызвало у него удивления?

— Абсолютно никакого! Больше того — когда я рассказал, что Стрекало явился к Богрову, генерал произнес что-то вроде «Странно!» И действительно странно — ведь Богрову организатор убийства представлялся другим именем, тут я ошибся. Он эту ошибку заметил — и этим себя выдал.

— Да, интересная деталь, — согласился Углов.

— И когда я называл фамилии соратников Столыпина, которых предлагал ему ликвидировать, я видел по его глазам, что этот список ему тоже знаком. Об этом же говорит и его приглашение к себе в кабинет на беседу.

— Приглашение, разумеется, принимать не надо, это ловушка. Но учесть его надо — значит, он принял тебя всерьез. Наши услуги по устранению соратников Столыпина ему, как видно, не нужны — сами справятся. Но задачу такую они перед собой ставят…

— Нам осталось определить, кто такие эти «они», — заметил Дружинин. — Когда мы выясним, кто еще, кроме самого Спиридовича, был причастен к отправке в Киев Стрекало, наше задание будет выполнено.

— Ты, Игорь, как всегда, спешишь, — поморщился Углов. — Во-первых, ты делаешь слишком поспешный вывод, что это Спиридович отправил Стрекало в Киев. Да, он знает этого человека, слышал о нем — но это еще не доказывает, что Стрекало — его агент. А теперь о нашем задании. Я уже говорил и еще повторю: выполнено оно будет тогда, когда мы узнаем все детали заговора, как он формировался, механизм его функционирования. Именно этого ждет от нас руководство. Мы должны совершенно точно знать: кто все задумал, кто позже согласился и вступил, кто все организовал. Итак, у нас имеется первое имя — Спиридович. Остается проверить остальных, кого называл Кривошеин. Как там выглядел этот список?