это война, ради победы в ней все средства хороши.
Мои муки совести были не долгими, поднялась тревога. Понятное дело, лагерь проснулся, кто-кто закричал:
— Караул! Атакуют демоны! Спасайтесь!
Но было поздно. Кричавшего обезвредили, а лавина моих людей уже вовсю орудовала в лагере.
Когда нападают ночью, паника неизбежна. Гвардейцы спросонья не сразу смогли понять, что происходит. В таких условиях как никогда важна роль командиров. Я знал это. И перед боем просил в первую очередь обезвредить тех, кто может относиться к командному составу.
Сам бросился к шатру, где, скорее всего, находился начальник гвардейцев.
Он, полупьяный, с трудом поднялся с кровати и закричал на меня:
— Что случилось?! Почему молчат трубы?!
— Трубы молчат, потому что часовые лежат! — крикнул я и прыгнул на командира.
Мужчина успел махнуть клинком, который был едва различим в темноте, я легко увернулся, мои мышцы, в отличие от его, были прекрасно разогреты. В ответ в прыжке каратиста я провел удар ногой по голове служаки.
— Все в порядке? — услышал я голос ввалившегося в шатер Мирона.
— Свяжите его, когда очухается, допросим, — велел я. — Гвардейцев лучше не убивать, а брать в плен.
Я выбрался из шатра, ударом ноги свалил бросившегося на меня человека. Другого гвардейца снял четким ударом кулака в солнечное сплетение. Сейчас мои люди подбегут, свяжут противников. Главное, чтобы никто из них не ушел и не предупредил охрану крепости. Как хорошо, что здесь нет телефонов!
Теперь у гвардейцев не стало командира, а войско без командира — как стадо овец без пастуха.
Мои люди вдвоем или даже втроем кидались на одного выбегавшего из палатки гвардейца. Так проще было свалить бойца. Не зная, что делать, многие гвардейцы пытались убежать. Но именно это мы и ждали, потому взяли лагерь в плотное кольцо. Бойцы с плевательными трубками и кинжалами встречали беглецов. Прорваться к лошадям у них не было никакой возможности: люди из освободительной армии большим числом караулили коней.
Послышался командный голос Александра Непомнящего:
— Не дайте никому уйти! Подсекайте ноги! — кричал атаман.
Я споткнулся об труп, рядом валялось еще несколько тел, мои воины превратились в палачей, а у меня появилось отвращение к крови: от моих действий много народу погибнет.
Но нельзя осуждать восставших. Революций без крови не бывает. Да и воин — не убийца.
Все же я закричал:
— Во имя Бога! Сдавайтесь, гвардейцы! Кто сдастся — будет жить!
Нашлись те, кто послушался моего приказа, они падали на колени. Лишь пара десятков человек продолжали сопротивление, пытались вырваться из нашего окружения.
Я вырубил еще двух мощных бойцов и крикнул оставшимся наиболее стойким гвардейцам:
— Падайте ниц! Будете отпущены на свободу!
Несколько бойцов упали.
Битва сходила на нет! Одним из последних противников оказался довольно искусный воин. Он своей дубинкой сразил уже несколько повстанцев. Пришлось дать знак. Мой боец иголкой из трубки поразил сопротивлявшегося в шею. Затем зачем-то ударил поверженного противника еще и дубинкой по голове.
Пленных связывали. Они почти не сопротивлялись. Бой закончился нашей безоговорочной победой.
Я поинтересовался, удалось ли уйти кому-то из гвардейцев. Вроде, нет. Предместья города были зачищены от защитников власти Нитупа.
Глава 11
После уничтожения лагеря гвардейцев нужно было взять хорошо укрепленную крепость в центре города. Внутри жила знать, наиболее обеспеченные граждане и местная власть.
Решили действовать хитростью, чтобы не идти на откровенный штурм с неизбежными большими потерями: в крепости было немало гвардейцев, охранявших стены и покой знати.
— Давай быстро переоденемся и сразу в крепость, — крикнул я Александру.
Атаман ответил:
— Так и сделаем! Ворвемся на плечах успеха.
Несколько десятков бойцов переоделись в одежду гвардейцев, я по такому случаю надел на себя богатое облачение их командира, мы вскочили на лошадей и ринулись к воротам Петропавловской крепости. Благо было недалеко. Пехотинцы последовали за нами.
У стен крепости я закричал:
— Именем великого царя Нитупа! К вам прибыло подкрепление для защиты крепости! Откройте ворота, позвольте воинам занять свое место.
Стражники спросонья соображали плохо. Открыли не сразу, после перебранка. Но они действительно ждали подкрепление и наше появление не вызвало сильных подозрений. Когда врата распахнулись, мы въехали в них.
В моем родном мире неоднократно крепости и города брались таким вот хитрым маневром. Крепость Питера мощная, ее приступом так просто не взять. А переодетые всадники проникли за ворота без проблем.
Когда за нами устремились мужики освободительной армии, спешащие на подмогу из поверженного лагеря гвардейцев, охранявшие крепость люди поняли, что прибыло вовсе не подкрепление, но было поздно.
Я уже обезвредил командира стражи, просто подъехал к нему и прямо с лошади зарядил кулаком по лицу. Да так, что сломал челюсть и вышиб зубы. Вырубил и бойца, который подбежал ко мне.
Мы быстро ликвидировали стражу, взяли ворота под контроль и стали разгонять сторонников Нитупа. Они вновь оказались застигнутыми врасплох.
Загремели в тревоге городские колокола, из дверей домов стали выбегать и вступать в бой расквартированные в крепости гвардейцы.
В самые первые минуты несколько гвардейцев были зарублены нашими кавалеристами. Но и прибежавшие в крепость мужики с дубинами, вилами, топорами бросалось на всех, кто пытался оказать сопротивление. Некоторые использовали даже выломанные из дерева суки. Ярость компенсировала нехватку оружия.
Сражение развертывалось под нашу диктовку. Я подъехал к Аленке и решил быть рядом с девушкой. Наблюдал за боем, иногда отдавал команды бойцам.
Оборонявшиеся безуспешно пытались выстроить клин и оттеснить нас, но мужики этот клин без труда разбивали.
Вдруг Аленка спрыгнула с коня и атаковала вооруженного лишь одной дубинкой командира взвода гвардейцев. Я тут же поспешил на помощь и то же перешел на пеший бой. Закричал девушке:
— Включили ударную технику ног. Бей в пах!
Аленка сразу не поняла:
— Куда бить?
— Между ног! По яйцам!
И для примера врезал подбежавшему ко мне гвардейцу. Тот издал такой душераздирающий громогласный вопль, что сражение на секундочку приостановилось: все смотрели на корчащегося в страшных муках человека. Однако на помощь командиру пришли его бойцы. Меня и Аленку окружили. Положение становилось критическим, я подумывал только о том, как бы прорваться из кольца, не получив серьезных ранений.
Но в этом момент деревянные ставни в ближайшем большом доме распахнулись, из окна выглянула девушка и запустила тяжелым кувшином в одного из гвардейцев.
Бросок получился точным, прямо в голову. Мужчина упал и потерял сознание.
Поступок русоволосой девушки стал своего рода сигналом, теперь уже на помощь мне и Аленке спешили повстанцы. Первым прибежал бывший кузнец Семен с громадной дубиной в руках, он