Пытаясь отвлечься от предстоящей битвы, Джейн мерила шагами сад на крыше, медитировала в сауне и чашка за чашкой опрокидывала в себя восхитительные травяные сборы Эмер. Однако суетливые приготовления друзей, от которых было не укрыться ни в одной комнате, заставляли девушку чувствовать себя загнанным зверем. В голове неотвязно крутилась одна мысль: нельзя, чтобы они увидели мой страх. Монтегю совершили невозможное, превратив ее смутный план в подобие работающей стратегии. Было бы нечестно смущать их своими сомнениями сейчас, когда весь дом трудился на единой волне энтузиазма, а приготовления близились к финалу. «То есть к минуте, когда я взломаю теоретически неприступную дверь и окажусь прямо в логове злобных ведьм, разозлив их еще сильнее», – ехидно поправил внутренний голос. Джейн поднялась из-за стола, сунула кружку в посудомоечную машину и почти выбежала из кухни.
Впрочем, в гостиной оказалось не лучше: воздух там почти потрескивал от напряжения, и Джейн с порога почувствовала приближение мигрени.
– Я даже не знаю, как эта штука работает, – пожаловался Харрис, бросая на кофейный столик сверток из вощеной бумаги. Последовала яркая вспышка, посреди комнаты взвился столб дыма, и Мейв с Ди синхронно нырнули за полосатый диван.
– Там же был эдельвейс и щепоть базилика! – укоризненно заметила Эмер из другого конца гостиной, где возилась с маленьким серебряным ножом и какими-то веревками.
– Ну, я его немного усовершенствовала, – призналась Ди, закатывая глаза и театрально размахивая руками. – Надо еще таких наделать.
Харрис смерил ее удаляющуюся спину долгим взглядом. Затем ярко-зеленые глаза обратились к Джейн.
– А где герой дня? – поинтересовался он почти без сарказма. – Я думал, он сейчас с тобой.
Девушка глубоко вздохнула. Последние две недели Монтегю демонстрировали чудеса гостеприимства, однако Малкольм все равно ощущался в их доме чужаком. Джейн до сих пор не собралась с духом, чтобы сообщить союзникам о его отъезде. Конечно, это было малодушно, но она откладывала разговор, понимая, что это разобьет хрупкое ощущение мира, которое только-только воцарилось в особняке.
– Сегодня его с нами не будет, – наконец медленно произнесла она.
– Он с сестрой, – догадалась Мейв, когда в гостиной повисла неловкая пауза.
– Она была в отчаянии, – быстро сказала Джейн, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Малкольм читал ей сообщения Аннетт, каждое из которых было истеричнее предыдущего, пока Джейн не попросила его остановиться: от этих смс разило такой паникой, что девушку саму начинало колотить, а сейчас ей требовалась кристально ясная голова. – Линн сказала, что сегодня ночью в особняке готовится какой-то сверхсекретный обряд посвящения в семью, и Аннетт пришла в ужас. Малкольм пытался ее успокоить, но она умоляла, чтобы он встретил ее возле дома и помог выбраться из города.
Эмер понимающе кивнула. Впрочем, ее спокойствие разделяли не все: когда Харрис заговорил, его голосом можно было резать камни.
– Интересно, что рассказал Малкольм, чтобы ее успокоить? – Джейн нахмурилась, не понимая, почему его взбудоражила такая невинная фраза. – Что мы придумали, как взломать их дверь? Что мы сможем найти ее мать – или хотя бы ее ритуальное барахло – как только попадем внутрь? Что мы знаем предположительное время обряда, потому что заручились поддержкой «Эллы»? Что бабушка выяснила, как поймать душу Хасины?
– Другими словами, весь наш план, – перевела Ди, прислоняясь к дверному косяку и задумчиво складывая руки на груди.
Джейн окаменела. Язык внезапно стал непослушным и с трудом ворочался во рту.
– Она была…
– В отчаянии, – закончила за нее Эмер. – Слала испуганные сообщения.
Голос женщины был ровным, лицо – лишено всякого выражения.
– Д-да, – подтвердила Джейн, стараясь подавить визгливую ноту в голосе. Она знала правду – та была отчетливо написана на лице Аннетт пять дней назад. Но, конечно, у Харриса были основания для подозрений. Он не видел ужаса, который медленно охватывал Аннетт в баре, не знал, как паника постепенно искажала ее черты. Джейн пожалела, что не может поделиться с ним своими воспоминаниями. – Слушайте, я не знаю, что именно Малкольм ей рассказал, но сейчас он с сестрой. Если бы что-то пошло не так, он бы давно сообщил.
Последние слова девушки были встречены молчанием столь гробовым, что ей невольно вспомнилось детство – и тишина, обычно предварявшая грозу.
Однако, когда гром наконец грянул, он оказался обманчиво тихим.
– Все отменяется, – прорычал Харрис, оборачиваясь к домочадцам. – Все провалено, можно начинать с начала.
– Поздно, – засомневалась Мейв, но Харриса было уже не остановить.
– Джейн. Можешь с ним связаться? Он в машине с новым телом Хасины. Значит, он либо на ее стороне, либо в опасности. Ему придется выбирать. Скажи, чтобы немедленно вывозил сестру с острова – или его нога больше не переступит порог этого дома.
Эмер предупреждающе откашлялась, напоминая, кто в этом доме настоящий хозяин, однако Джейн перехватила инициативу первой.
– Никто ничего не отменяет, – твердо сказала она, жалея, что так долго откладывала этот разговор.
Харрис развернулся на пятках.
– Ну разумеется, – ядовито парировал он. – Ведь они нас уже ждут! Должно быть, ты окончательно съехала с катушек, если думаешь, что кто-нибудь из нас купится на ловушку твоего приятеля и его сестрички.
– Харрис, – пробормотала Ди. Взгляд викканки лихорадочно метался между ним и Джейн. – Мы можем просто ее выслушать?
Парень сердито замолчал и, скрестив руки на мускулистой груди, демонстративно приготовился слушать объяснения. «Ну спасибо, Ди», – мысленно откликнулась девушка, хотя не была уверена, сколько в этих словах настоящей благодарности, а сколько – сарказма.
– Это не ловушка, – начала она, лихорадочно подбирая слова. Вряд ли аргумент «я его люблю» хотя бы войдет в десятку приемлемых объяснений. – Малкольм окончательно порвал с семьей. Он показывал мне сообщения сестры, и я… Я читала их сама, о’кей? – послания Аннетт внушали Джейн странную смесь смущения и уверенности. – Малкольм впервые вышел на ее след, только когда мыего об этом попросили. Больше никаких контактов с Доранами. Он не хочет иметь с ними ничего общего.
– Не похоже на обман, – кивнула Мейв, примирительно касаясь рукава Харриса. Тот раздраженно стряхнул ее ладонь.