и крики умирающих дали понять оставшимся, что Ли и Пин тоже не дремлют.
Так и не вступивший в бой Нёнмин затравленно оглянулся. Было в нем что-то от дикого зверя, обложенного со всех сторон охотничьими псами. Вот только не был этот зверь тем грозным тигром, каким себя видел.
Дан понятия не имел, бывает ли такое, чтобы с собаками охотились на хряка, но именно хряка главарь разбойников напоминал сейчас больше всего.
В одной руке Нёнмин держал изогнутый меч, украшенный позолотой. В другую так и вцепилась испуганная подавальщица.
И именно её он решил использовать как свою защиту.
— Не подходите! — закричал главарь, закрываясь заложницей и приставляя меч к её горлу.
— Не подходите, или я убью её!
И на что он рассчитывал? Неужели живя в этом мире, не понимал, насколько мало для заклинателя значит жизнь простолюдинки? Или просто это был жест отчаяния, понимание, что ничего более надежного он сделать все равно не может?
Для Дана, впрочем, жизнь простолюдинки значила многое. Но ему и не требовалось подходить. Он просто направил остатки энергии в личный талисман.
Закричал Нёнмин от адской боли, когда влага в его глазах превратилась в вино. Выпустив меч и заложницу, он обеими руками схватился за лицо, отшатываясь назад.
И в тот же момент евнухи перешли в наступление.
Минуту спустя толстяк был скручен и поставлен на колени перед Даном. Ослепленный заклинанием, бандит даже не видел, что его истративший едва накопленные крохи энергии противник был бледен и едва держался на ногах.
— Пощады! — закричал поверженный главарь, которого уже никто не будет звать гордым именем Сангун, — Пощады, благородный принц!
— Интересно, — задумчиво протянул Дан, — Кто-то из тех, кого избили твои головорезы, просил пощады? И как ты поступал в таких случаях? Или, может, ты отпустил бы ту девочку, что хотел взять в рабство, если бы она попросила пощады?
— Господин! — взвыл Нёнмин, — Все, что вы знаете обо мне, неправда! Меня оклеветали! Враги! Завистники! Я никому ничего плохого не делал!
Почему-то от этой картины Даниил чувствовал ужасную гадливость. Не ненависть, не гнев, а именно гадливость. Будто по его руке ползал таракан.
— Ваше Высочество, умоляю, — явно понимая, что его словам не верят, главарь решил сменить тактику, — Пощадите меня, и обещаю, я буду преданно служить вам! Я клянусь! Сделайте меня евнухом, если хотите, только пощадите мою жизнь!
— Принимать на службу такого, как ты? — фыркнул Дан, — Это не только глупо, это еще и плевок в лицо каждому из тех, кто служит мне сейчас.
— Я отдам все золото! — выдал решающий аргумент Нёнмин, — Все свои богатства! Только пощадите!
Подходя к нему, Дан чуть улыбался. Но нехорошая это была улыбка.
К этому человеку он не испытывал милосердия.
— Полагаю, ты отдашь мне кое-что, что в моем нынешнем положении гораздо нужнее.
Сказав это, заклинатель протянул руку, и евнух Вон вложил в неё волнистый ритуальный нож.
Явившись во дворец Чиньчжу, Дан официально разрешил своим вооруженным слугам отметить отметить победу в главной трапезной. Самому ему, как считалось, присоединяться к ним не пристало, — да и, как он сильно подозревал, присутствие начальства способно испортить любой праздник.
Так что Даниил вернулся в свои покои. Какая-то часть его досадовала, как будто нашептывая, что он заслужил присоединиться к общему веселью, но почему-то эта досада воспринималась как-то фоново. Может быть, из-за поглощенной им жизненной энергии главаря бандитов: она будто плясала в его ядре, не позволяя впадать в уныние.
А может быть, он просто в кои-то веки был собой доволен.
Служанка Лю явилась по первому звонку колокольчика. Она явно старалась вести себя деловито, но в карих глазах плескалась безумная надежда.
Ведь она знала, зачем покинул дворец ее господин.
— Присядь.
Дан кивнул на место рядом с собой. Сейчас он сидел не за столиком, и ничего их не разделяло.
И казалось ему, что даже на относительном расстоянии он может почувствовать тепло её тела.
— Все закончилось, — сказал Даниил, когда девушка уселась, — Вся банда уничтожена. Долги твоего брата списаны. Твоей сестре ничего не угрожает, отец скоро поправится, и даже лавка его не разорится. Я обо всем позаботился.
Глаза девушки, казалось, засветились от облегчения — и безумного восторга.
— Спасибо! Спасибо, молодой господин!
Она попыталась поклониться в пол, но уже ожидавший этого Дан удержал её за плечи.
— Не нужно кланяться, — хрипло сказал он.
Хрипло, потому что прикосновение снова с новой силой разожгло в нем желания, к которым он, казалось, успел привыкнуть.
— Я благодарна вам, господин, — заверила Лю, — И я…
— И ты не ожидала, что я сделаю это, — закончил за неё Дан, — Выслушай меня, пожалуйста. Ты не смогла обратиться в стражу, потому что служишь мне. Но служба не должна только забирать. Пока ты со мной, я буду заботиться о тебе и нести перед тобой ответственность. Ты понимаешь меня?
Лю задумалась, а затем пару раз быстро кивнула.
— Хорошо, — улыбнулся Дан, — Тогда я надеюсь, что если когда-нибудь тебе снова потребуется моя помощь, ты не будешь ничего скрывать, а расскажешь все прямо и без утайки.
Девушка снова кивнула, и Дан почувствовал, как её тело расслабляется в его объятиях.
А еще он вдруг почувствовал, что те доводы, что он приводил себе с самого своего появления в этом мире, уже практически не имеют силы. Что слова самому себе о том, как следует ему поступать, попытки подавлять себя — нелепы и глупы. Что никому не нужны эти попытки, кроме шаблонов родного мира.
«В конце концов, имею я право и на свои желания?» — мелькнула в голове на удивление осознанная мысль.
Его ладони скользнули по плечам Лю, мягко поглаживая, лаская. Склонившись к ней, Дан с наслаждением вдохнул аромат её цветочных духов — и приправленный им ни с чем несравнимый аромат женской кожи. Аромат, сводивший с ума.
— Если ты сейчас отвернешься, я не разгневаюсь на тебя, — тихо прошептал он.
В ответ служанка чуть улыбнулась и прикрыла глаза.
Её губы были необычайно нежными, мягкими и податливыми, и казалось, от одного прикосновения к ним кружилась голова. Не открывая глаз, Лю отвечала на поцелуй, — и чувствуя это, Дан вовсе забыл о своих сомнениях. Как и тогда, перед боем, он почувствовал, как пламя разгорается внутри него.
Только теперь это было пламя желания.
Оторвавшись от губ девушки, он уже не сдерживаясь стал целовать ее чуть ниже ушка, — а затем спустился к изящной девичьей шейке. Его руки будто сами собой обвили ее спину, заключая в крепкие объятия.
— Иди ко