он алел в мглистом свете нового дня. Всю ночь мы скакали, не останавливаясь для сна и еды. Лошади едва не падали от усталости, я тоже.
— Мы дома, хозяин, — обратился я к телу, безжизненно лежащему на носилках рядом со мной. — Помощь близка.
Наш путь лежал в объезд озера и по дамбе, соединяющей Тор с Храмовым холмом и остальным миром. Дальше начался медленный подъем к вершине. Я не сводил глаз с дворца, страшась, что и он, как заколдованное жилище Морганы, внезапно растает в воздухе.
Дворец Короля-рыболова — место удивительное и загадочное. Чем-то он похож на отцовский дворец в Ллионессе, но по сравнению с солнечной обителью Аваллаха царство Белина — черная ночь. Окруженный озерами и солеными топями, в яблоневых рощах по склонам холма, Инис Аваллах воистину остров — на суше, да, но отрезанный от остальной земли, как любая скала в море.
Дивному Народу пришлось приноровить открытые, светлые архитектурные формы утраченной родины к более суровому климату Инис Придеина, однако остались благородные, устремленные вверх очертания и иллюзия света, столь нужная в этом нередко тоскливом уголке мира.
Дивный Народ... феи — так стали называть здесь осиротевших детей Атлантиды. Да, мы и впрямь выше, сильнее, стройнее бриттов, богаче одарены природой. И век нам отпущен совсем другой.
Немудрено, что изумленные обитатели этой земли частенько принимали нас за богов. Простаки почитали нас без нужды, глупцы боялись без причины, суеверные готовы были нам кланяться.
Какое безумие! Мы просто иная раса, и все. К тому же вымирающая.
Я точно знаю, что не оставлю потомства. Я последний в роду. Что ж, если на то воля Божья, пусть так и будет. Я не ропщу.
Мерлин, впрочем, иной. Даже трудно сказать, в какой мере. Он такая же загадка, как и его отец.
Я не знал Талиесина, но говорил с теми, кто его помнит, в том числе с Харитой, которая, пусть недолго, была его женой. "По правде сказать, — поведала она мне как-то, — теперь я дивлюсь Талиесину еще больше, чем прежде, и с каждым годом это чувство сильней и сильней".
Зрелище Тора в первых лучах света пробудило во мне все эти мысли. Окутанный усталостью, как пеленой, я медленно поднимался по вьющейся серпантином дороге.
Еще едва светало, и ворота были заперты. Я разбудил привратника, который по-братски меня обнял и помчался во дворец, крича во все горло:
— Пеллеас вернулся! Пеллеас здесь!
Я в изнеможении едва не падал с седла, так что не мог даже крикнуть ему вслед.
— Здравствуй, Пеллеас!
Я узнал голос Аваллаха и, подняв глаза, увидел приближающегося Короля-рыболова. Он заметил Мерлина на носилках, и улыбка сбежала с его лица.
— Неужели...
Я не успел ответить.
— Пеллеас!
Харита в ночной рубахе босиком бежала по двору. На ее лице смешались надежда и страх. Она смотрела за мою спину, где ждал, горестно понурив голову, слуга Бана.
— Что случилось? Пеллеас, он жив?
— Жив, — хрипло отвечал я. — Но спит смертным сном.
— О чем ты? — Ее зеленые глаза искали на моем лице утешения и не обретали его.
— Я не могу его разбудить. Это... — я не мог подобрать слова, — чародейство.
Привычка ухаживать за больными и умирающими пришла Харите на помощь. Она повернулась к привратнику:
— Беги в монастырь, сейчас же приведи настоятеля.
Голос ее звучал ровно, но в нем явственно слышалась вся неотложность поручения.
Аваллах склонился над Мерлином.
— Помогите мне, надо внести его в дом.
Вместе со слугой короля Бана они подняли Мерлина с носилок, и Король-рыболов на руках внес его во дворец.
От усталости у меня помутилось в глазах, и я пошатнулся. Харита поддержала меня рукой.
— Ой, Пеллеас, прости, я не...
— Пустяки, госпожа моя... — начал я, но она не слушала.
— Ты устал. Идем, я тебе помогу.
— Я могу идти сам.
Я шагнул, и земля ушла из-под ног — если б не Харита, я бы непременно упал. Кое-как мы вошли во дворец и добрались до отведенной мне комнаты.
— Отдыхай, Пеллеас, — сказала Харита, накрывая меня покрывалом. — Ты свое дело сделал, дальше я сама позабочусь о сыне.
Было уже поздно, когда я проснулся. Солнце только-только коснулось края холмов, небо на западе пылало расплавленным золотом. Голодный как волк, я встал, умылся и пошел в зал. Харита ждала меня л молилась, склонив голову. Подле нее на столе находился поднос с мясом, хлебом и сыром, а рядом — кубки и кувшин с пивом.
Когда я вошел, она поднялась и с улыбкой промолвила:
— Теперь ты больше похож на Пеллеаса, которого я помню. Есть хочешь?
— Смертельно, — признался я, — но могу немного и подождать. Есть перемены?
Она медленно покачала головой.
— Нет. Я думала, что делать, целый день листала книги, ища средство. Но... — Харита не договорила. — Прежде всего ты должен поесть, — сказала она, подводя меня к столу и усаживая, — восстановить силы.
— Мы его вызволим, — смело сказал я не столько из убежденности, сколько от желания подбодрить Хариту.
Она положила руки мне на плечи, нагнулась и поцеловала меня в щеку.
— Ты честно служишь ему, Пеллеас. Не как слуга, а как лучший из друзей. Ему повезло — большое счастье иметь подобного спутника. Я рада, что он выбрал именно тебя.
Она села рядом и разлила пиво по кубкам.
— Госпожа моя, ведь это я его выбрал, — напомнил я, — и никогда не брошу. — Я глянул в высокое окно. Свет понемногу гас. Гаснет ли он и для Мерлина?
Я съел почти все, что передо мной поставили. Сколько дней у меня не было во рту и маковой росинки? Впрочем, я более чем вознаградил себя за невольный пост, а насытившись, отодвинул поднос и взял кубок.
— Твой спутник, — сказала Харита, когда я закончил есть, — сообщил Аваллаху, что он из Арморики, из королевства под названием Бенвик. Там с Мерлином... это случилось?
— Да, — отвечал я и поведал о цели нашего путешествия. — Беды здесь на юге — глупая война Морканта, десятки усобиц — только начало. Тем более нам нужен Верховный король, но у Артура слишком мало сторонников.
Я рассказал о Совете, о том, как Артура провозгласили боевым вождем, и о нашем путешествии к Бану в Бенвик за помощью.