Я отступаю на шаг назад, и Эльвица, встав на колени, склоняется над капитаном.
Сейчас я почти завидую Василию. Испытать такоееще раз… За это действительно можно отдать все!
Отдать жизнь.
Как раз в тот момент, когда мы втаскивали бесчувственное тело капитана в найденный наконец колодец, в дальнем конце тоннеля блеснул свет фонаря. Поздно, господа! - злорадно ухмыльнулся я, водружая поверх люка кстати подвернувшуюся бочку с засохшим цементом. - Ариведерчи! Еще увидимся!
Дверь подвала была заперта, но я просто как следует пнул ее ногой, и висевший снаружи замок, отчаянно кракнув, с лязгом отлетел в сторону.
Несколько вытертых ступеней, дверь подъезда.
Вот оно - бледнеющее ночное небо, усыпанное умирающими блестками предрассветных звезд.
Мы успеем! Мы должны успеть!
Мы успели.
Это, конечно, была не моя прежняя квартира - старая хибара на окраине города, купленная мною за бесценок пару лет назад. Но светозащиту здесь я установил не хуже, чем в моем старом убежище, а удобства… хрен с ними с удобствами! Тут вся «жизнь» летит под откос…
«Твой скорбный труп не пропадет!» - пробормотал я, укладывая в гроб тело капитана и закрывая его крышкой - ритуал все-таки надо соблюдать!
Гроб (не тот, из которого я восставал, другой, поплоше) хранился тут в кладовке еще с тех времен, когда я только оборудовал это убежище. Тогда я отсыпался в нем днем, в подвале, дабы не мотаться на дневку через весь город. Конечно, на машине можно было бы обернуться быстро, но я еще до Приобщения недолюбливал автомобили, и в итоге за всю свою «посмертную» жизнь так и не научился их водить.
Зря, конечно - но есть некоторые привычки и предубеждения, против которых мы бессильны.
Я покосился на окровавленную серебряную пулю в углу. Ее мы извлекали из капитана каминными щипцами - ничего более подходящего не нашлось. Направился к кровати.
- И никакого секса! - строго заявил я плотоядно воззрившейся на меня Эльвице. - Спать! Нам завтра предстоит трудная ночь.
- Так-таки никакого? - наивно захлопала своими длиннющими ресницами Девочка Эли.
Ну что ты с ней будешь делать?!
2
На краю обрыва, за которым вечность,
Ты стоишь один во власти странных грез.
И, простившись с миром, хочешь стать беспечным,
Поиграть с огнем нездешних гроз.
Группа «Ария», «Ангельская пыль».
Два тела на ложах из прозрачного студня. Пригашенные лампы подпотолком. Зеленоватый сумрак. Так выглядит мир сквозь прибор ночного видения. Откуда я это знаю? Не важно. Негромкое жужжание. Лицо. Склоняется. Где-то я уже видел это лицо, видел, видел… Черты лица смазываются, разглядеть его никак не удается. Как всегда.
Как всегда?!
Значит, это уже было? Было, и не раз?
Не раз… раз… раз…
Эхо звоном отдается в ушах.
Тот, что погружен в студень, не может ни видеть, ни слышать. Он - не здесь.
Откуда я это знаю? Где я? Кто я? Это я лежу на студенистом ложе? Или кто-то другой? И кто лежит рядом? Кажется, женщина. Я хочу посмотреть, но не могу.
Не могу повернуть голову. Почему? Ведь я же гляжу со стороны! Почему я не могу просто повернуть голову и посмотреть? Почему?!
Может быть, потому, что у меня нет головы? Нет тела? Кто же я?!
Шепот в ушах (в ушах?!). Тот человек, что стоит над ложем, с кем-то говорит. Голос серый, с отливом в голубизну, на другом конце - антрацит. Слова смазываются, плывут; краски тоже смазываются, словно пьяный художник мазнул… нет, не так. Раздолбанный магнитофон тарахтит, тянет, жует пленку - наверное, садятся батарейки.
- …по сценарию?…хорошо. Результаты совершенно не… штампы! заезжено! За что вам платят? За такие деньги могли бы… сценарий и пооригинальнее! Вам… фантазии? надо…
Шепот, шелест, скрип иглы по запиленной пластинке.
Другой голос. Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. На самом краю - чернота хриплых трещин.
- …необходимы узнаваемые стереотипы…в книгах, фильмах. Иначе - отторжение. Нет базы… достраивать картинку… достоверности. Ведь конечный результат вас вполне устраивает?
- Да, вы правы. Хорошо…
Голоса уплывают, комнату заливает молочной мутью, быстро переходящей в промозглую сырость болотного тумана, серую мглу, и вокруг смыкается чернота могилы…
* * *
Некоторое время я лежу с открытыми глазами.
Темнота не мешает. Я знаю, что снаружи - вечер. Уже почти стемнело. Еще чуть-чуть - и…
Я снова был там. В этом сне. И снова сон не хотел отпускать меня, он еще жил во мне, я еще слышал шелестящие голоса, видел погруженное в студень тело. На миг мне показалось, что стоит сейчас повернуть голову - и я наконец увижу…
Искушение было слишком сильным. Я повернул голову - и провалился в два изумрудных колодца, раскрывшихся мне навстречу.
- Ты опять был там?
- Да, Элис.
(Откуда она знает?!!)
- И я - тоже.
- Ты?!!
- Я. Это уже не в первый раз. Только раньше я не говорила, потому что почти ничего не помнила. А теперь… Я знала, что ты рядом - но я не могла повернуть голову и посмотреть.
- И я - тоже! Значит, это ты - на том, втором ложе; как и я, залитая в студень?
- Да, Влад. Знаешь, иногда мне кажется… мне кажется, что тамлежим мы-настоящие. В коме. Таммы, наверное, очень хотели жить - и на пороге смерти мы создали себе этот мир, это посмертное существование - чтобы уйти сюда насовсем, когда врачи устанут бороться за нашу жизнь. Таммы еще живы - но это ненадолго.
Она помолчала.
- Когда я думаю об этом - мне становится страшно, Влад.
- Почему, Эли?
- Потому что я боюсь, что когда мы умрем там- здесьтоже все кончится. Навсегда.
- Ну, здесьмы уже умерли, - наигранно усмехаюсь я. - Но даже если ты и права, и все это - побег от смерти, то когда наши настоящие тела тамумрут, мы останемся здесь. Нам просто перестанет сниться этот сон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});