Кстати, моя бабушка Люба относится к тем родственникам, о которых в семье предпочитали не вспоминать. Мы с Тэдом знали лишь ее имя, а больше ничего.
— Значит, моя бабушка тоже была путешественницей, да? — задаю я очередной вопрос.
Бакро кивает:
— Семейство Фахер — известные путешественники. Твои родители никогда ничего не рассказывали про нее?
— Они иногда произносили ее имя. Правда, с таким выражением, будто с ней произошло что-то очень страшное, а когда я начинала их расспрашивать, они тут же меняли тему разговора.
— Да, трагедия действительно имела место, — подтверждает Бакро. — Но только в отношении твоих родителей. Люба так и не согласилась жить вместе с ними и стать домовитой.
— Так, получается, что она жива до сих пор?
— Вполне возможно. В последний раз я видел ее в полном здравии, а после этого ничего про твою бабулю не слышал.
— Теперь мои родители снова превратились в путешественников.
— Ну, до этого дело не дойдет, как мне кажется, — успокаивает меня Бакро. — Наверняка они уже подыскали себе подходящий дом и спокойно обживают его.
— А ты бы мог найти их?
— Можно поспрашивать по округе, — предлагает on. — Кто-то должен был видеть, как они заселяются. Но мне показалось, что ты намереваешься вернуться в дом к своей подруге.
— Уже нет. Только не надо делать такой самодовольный вид, — прошу я, замечая его усмешку. — Я так решила совсем не потому, что ужаснулась твоей истории и сделала вывод, что с верзилами нельзя дружить.
— Но ты все же хочешь отыскать родителей.
Он не понимает, какое огромное значение имеет для меня новая информация. Мои родители меня всегда только раздражали. Теперь я тоже сержусь на них. За то, что они скрывали историю семьи. Теперь я понимаю, почему меня и Тэда всегда тянуло путешествовать. Оказывается, это у нас в крови. И родители обязаны были рассказать нам о дяде. Тогда бы мы поняли, почему они так недоверчиво относятся к верзилам. А вместо этого на каждый наш вопрос они отвечали неизменной фразой: «Потому что это говорим мы».
— Я думаю, что настанет время, когда мне действительно захочется найти их, — задумчиво бросаю я. — Но не сейчас, еще слишком рано.
Бакро гладит Рози по спине, но его взгляд устремлен на меня.
— Что же ты намерена делать дальше? — спрашивает он.
— Я хочу поговорить с Шери Пайпер.
— С той писательницей, о которой ты мне рассказывала?
Я киваю.
— А почему ты хочешь с ней поговорить? — не отступает он.
Он молчит, но про себя наверняка думает: «Неужели ты так ничего и не поняла? Она ведь верзила, значит, автоматически становится для тебя опасной». Я игнорирую скрытую часть нашей беседы и объясняю:
— Поначалу я решила, что она поможет мне отыскать других малявок. Но потом…
— Что же изменилось потом? — интересуется он, когда я внезапно замолкаю.
— Ты когда-нибудь слышал о том, что малявки должны учиться снова превращаться в птиц? А потом опять в малявок? Нет?
Он улыбается, и я понимаю, что мои слова звучат для него забавно. Я узнала про это от Ти-Джей, а она, в свою очередь, прочитала в книге Шери Пайпер. Скажем прямо, источник информации не слишком надежный. И все-таки… Если сам Бакро советует мне не делать поспешных выводов насчет волшебных маленьких существ и духов-оборотней… тогда почему бы не поверить и в эти превращения?
— Ты считаешь, что это невозможно?
— В городе всегда рождаются самые разные истории и легенды, — поясняет Бакро. — Эту я уже слышал. Есть еще одна: будто существуют малявки, которые дрессируют крыс, а потом разъезжают на них, как на верховых лошадях.
— И эти слова я слышу от парня, который только что убеждал меня в существовании фей.
— Я этого не говорил. Я только рекомендовал тебе научиться правильно оценивать подобные рассказы.
— А тебе самому эта идея разве не правится?
Он вздыхает, потом нехотя кивает:
— Забавная мысль, но я готов подумать на эту тему. В конце концов, считается, что мы все произошли от птиц. Почему бы нам не научиться превращаться в них опять?
Несмотря на его слова, я не могу поверить ему. Он долгое время смотрит на меня, потом говорит:
— Значит, ты собираешься отправиться в город, чтобы отыскать этих летающих малявок.
— Совершенно верно.
— Ну, в этом я не смогу тебе помочь.
— Не сможешь или не будешь помогать?
— Я не захожу в город, это слишком опасно для малявок. Там очень мало мест, где можно спрятаться, вокруг один бетон и сталь. Все имеющиеся падежные убежища уже давно заняты кошками и крысами. Кроме того, там очень ярко светит лупа, и вообще полно всяких других неудобств.
— Но я все равно пойду туда.
— Я могу проводить тебя кое к кому, кто поможет отыскать безопасный путь. Хотя лично я не рекомендую делать этого.
* * *
«Кое-кто», упомянутый упрямым Бакро во время разговора, оказывается женщиной по имени Мина. Бакро не собирается знакомить меня с ней, а просто объясняет, как мы сможем разыскать ее. Всю ночь мы путешествуем по полям и канавам и наконец подходим к старому фермерскому домику, стоящему чуть в стороне от торгового центра и жилых кварталов. Поначалу он кажется здесь совершенно неуместным, и только потом начинаешь понимать, что как раз этот домик и стоял здесь всегда, и лишь потом рядом с ним было выстроено все остальное.
Я нервничаю во время всего пути, хотя рядом с нами постоянно находится Рози. Она охраняет нас и все время что-то нюхает, как это умеют делать только собаки. Но все проходит довольно спокойно: ни кошек, ни лис, жаждущих съесть нас, поблизости не обнаруживается.
Бакро подводит меня к какой-то трубе, лежащей в канаве.
— Залезай туда, — инструктирует он меня, — и спокойно иди до самого конца. Там ты увидишь что-то вроде двери, рядом будет висеть шнур. Дернешь за него, зазвонит колокольчик, и Мина услышит тебя.
Я с сомнением смотрю на черную дыру трубы.
— Ни о чем не волнуйся, — успокаивает меня Бакро. — Там чисто и сухо, и труба идет все время прямо, так что заблудиться тебе негде. К тому же у меня имеется фонарь, — добавляет он.
Он снимает со спины рюкзак, кладет его на землю и начинает копаться в его содержимом.
— Разве ты не пойдешь со мной? — интересуюсь я.
Он отрицательно качает головой.
— А почему?
— Я же не городской малявка, — после долгой паузы поясняет Бакро. — У меня не хватит нервов постоянно быть начеку, не позволять себе ни на секунду расслабиться. Нет, я этого не выдержу. В городе всегда кто-то не спит. Всегда кто-то за тобой наблюдает.
— Но малявки все-таки живут здесь.
Он кивает.
— И всегда жили. Но мы отличаемся: есть городские малявки, а есть деревенские. И, кстати… — Он колеблется, потом добавляет: — Мы особо не общаемся друг с другом.
— Так как насчет идеи о том, что малявки могут превращаться в птиц? — напоминаю я. — А вдруг она окажется правдой? Но ты об этом можешь никогда не узнать, потому что ты не общаешься с ними, а они, в свою очередь, с тобой.
— Если бы такое было возможно, — задумчиво произносит он, — тогда… да, они, скорее всего, не торопились бы поделиться этой новостью с нами.
Значит; если бы произошло такое грандиозное событие, городские и деревенские малявки не сообщили бы об этом друг другу?!
Я только качаю головой, но я и не думала разубеждать его. С какой стати? Наверное, у каждого есть что-то такое, в чем он по-глупому упорно уверяет себя. А с упрямцами очень трудно спорить и переубедить их невозможно.
Поэтому я просто благодарю его:
— Спасибо тебе. За все спасибо.
Он снова кивает мне в ответ.
— Желаю удачи, — говорит он напоследок.
После этого они с Рози трогаются в обратный путь, а я остаюсь одна возле туннеля, который ведет к дому Мины.
Все оказывается не так плохо, как я вообразила себе. Сделав несколько шагов по трубе, я осознаю, что здесь действительно сухо и даже уютно. Может быть, чересчур уютно, потому что очень скоро я понимаю, насколько тут душно. Луч света от фонарика Бакро выхватывает из темноты корни растений, проросшие через верх и стенки трубы, а в одном месте мне пришлось даже немного потрудиться, чтобы пробраться через них. Но довольно быстро я приближаюсь к концу трубы, где действительно нахожу деревянную дверь, о которой говорил Бакро. Рядом с ней висит веревка, о чем он тоже предупредил меня.
Я тяну за нее, и где-то вдали раздается звон колокольчика.
Потом я просто стою и жду (проявляя огромное терпение, что для меня совсем не характерно). И вот когда терпению приходит конец и я уже собираюсь потянуть за шнур во второй раз, с той стороны двери раздаются какие-то звуки. Я слышу, как отодвигается засов, после чего дверь распахивается, и поток света проникает в туннель.
— Добро пожаловать, — слышу я женский голос.