Адриан почувствовал очередной приступ тошноты, что, видимо, отразилось у него на лице.
— Ничего, все обойдется. Морская болезнь обычно продолжается три дня, — заверил его Уайатт, убирая карты в нагрудный карман. — Потом полегчает, оба придете в себя.
— Если мы здесь на столько задержимся. Честно говоря, я плохо себе представляю обязанности корабельного кока.
Уайатт улыбнулся.
— Не волнуйся. Я все продумал. Основную работу будет выполнять По. Знаю, на вид он молод, но он тебя еще удивит.
— Как я вообще получил помощника?
— Будучи коком, ты являешься корабельным старшиной. В общем-то радоваться тут особо нечему. Ты все равно подчиняешься боцманам и их помощникам, но зато командуешь младшим матросом По, а также освобождаешься от вахты. Это значит, что пока ты хорошо и к сроку справляешься со своими обязанностями, все остальное время будешь предоставлен самому себе. Тебе надо запомнить, что завтрак подается сразу после первого удара колокола, означающего начало утренней вахты. — Уайатт помолчал. — До этого на рассвете колокол ударит восемь раз — это конец ночной вахты. Вели По разжечь на камбузе огонь. Скажи ему, чтоб приготовил баланду — это такая жидкая овсяная каша. Не забудь про галеты — они подаются при каждом приеме пищи. Когда прозвучат восемь ударов колокола, матросы будут ждать завтрака. От каждого отделения к тебе придет человек с большой бадьей — это такое деревянное ведро. Твоя задача — раздать еду. Пускай По еще сделает чай. Матросы пьют грог или ром за обедом и ужином, но не за завтраком, а простую воду никто на борту пить не отважится.
— Почему?
— Вода хранится в бочках по нескольку месяцев, а то и лет, если корабль долго в море. Она протухает. Чай и кофе — еще ничего, потому что вода кипяченая, да и вкус тухлятины они отбивают. Но кофе — дорогая штука и только для офицеров. Матросы и мичманы едят первыми. Затем появится Бэзил, офицерский кок, и начнет готовить еду для лейтенантов и капитана. Главное, не лезь к нему. На обед свари свинину. Пускай По начнет варить ее сразу после ухода Бэзила. Половину толстого слоя жира солонины забирают марсовые, чтобы смазывать снасти, другую половину можешь оставить себе. В следующем порту продашь ее как сало для смазки другим морякам, получишь немного денег. Только матросам не раздавай направо и налево. Это прибавит тебе авторитета, но если у кого-либо из команды начнется цинга, капитану это не понравится. Пусть По сварит немного овощей и добавит их в баланду. И не забудь про галеты.
— То есть я только указываю По, что сделать, и раздаю еду, а сам стряпней не занимаюсь?
Уайатт улыбнулся.
— В этом преимущество положения старшины. Правда, платят тебе, как обыкновенному матросу. На ужин подавай то, что осталось с обеда, грог и, конечно, галеты. А потом пускай По приберется, а весь остальной день, как я уже говорил, можешь располагать своим временем. Ну как, просто?
— Возможно… если бы я мог стоять прямо и мой желудок не совершал сальто.
— Слушай По. Он о тебе позаботится. А теперь тебе лучше лечь в гамак. Поверь мне, это поможет. И еще хочу тебе сказать: ты ошибся.
— В чем? — удивленно спросил Адриан.
— Если всерьез думал, что мореходство — более безопасная работа.
Было еще темно, когда раздался приказ капитана:
— Свистать всех наверх!
Поднялся резкий холодный ветер. В темные предрассветные часы палубу оросил легкий дождик, от которого невыспавшемуся Адриану стало еще холоднее и противнее. Его все еще мутило. Ночью «Изумрудная буря» миновала остров Ниэль и теперь приближалась к Мысу Человека. Вокруг мыса было коварное мелководье, отмечавшее границу Авринского залива и начало Шаронского моря. В темноте банку было не разглядеть, но звук ни с чем нельзя было перепутать. Откуда-то спереди доносился ритмичный громоподобный шум набегающих на мыс волн.
Нижние палубы быстро опустели после того, как боцман и его помощники, разбудив матросов обеих вахт криками и ударами плетей, выгнали их наверх.
— Развернуть на сто восемьдесят градусов! — закричал капитан, стоя на квартердеке.
Величавый лейтенант Бишоп повторил приказ, который затем повторил господин Темпл.
— Идти галсом! — закричал капитан.
Приказ снова разнесся по палубе. Уайатт крутил огромный штурвал.
— Идти галсом! — огрызнулся лейтенант Бишоп.
На бизань-, грот- и фок-мачтах остальные лейтенанты отдавали другие приказы, которые разносили боцманы.
Адриан стоял в темноте на верхней палубе под моросящим дождем. Он не знал, каковы его обязанности, да и есть ли они у него. Все-таки он был коком, но, похоже, и кок должен помогать на палубе, если понадобится. Чувствовал он себя препаршиво, но Ройсу, наверное, было гораздо хуже. Угрожающе размахивая короткой плетью, боцман Бристоль, рослый крепкий мужчина, приказал тому подниматься по вантам. Кровь отхлынула от лица Ройса, в темноте оно казалось белым как мел. Взгляд был пустым и невнимательным. Ройс медленно, как бы нехотя поднимался по вантам грот-мачты, уже не показывая чудеса акробатики, как в первый день. На полпути он вдруг остановился, повиснув на мокрых канатах так, словно вот-вот упадет. Бристоль ругался внизу до тех пор, пока он снова не начал ползти вверх. Адриан представил, что на такой высоте качка становится еще ощутимее, а мокрые скользкие канаты и холодный ветер с дождем делают пребывание наверху не просто невыносимым, а крайне опасным. Вот уж кому не позавидуешь, подумал Адриан, от всей души сочувствуя другу.
Несколько человек управляли канатами, направлявшими паруса, а остальные, как и Адриан, ничего не делали, только ждали, стоя в очереди, построенной боцманами. Члены команды поддерживали напряженную тишину. Грохот волн у мыса, напоминавший стук гигантского молота или удары сердца бога, становился все громче и ближе. Казалось, они вслепую летят прямо в раскрытую пасть какого-то невидимого чудовища, готового целиком проглотить их. Адриан подумал, что это сравнение окажется не таким уж далеким от истины, если они подойдут к мели слишком близко.
Все взоры были прикованы к капитану Сьюарду. По изменившемуся направлению ветра и дождя Адриан понял, что корабль поворачивается. Еще недавно полные и туго натянутые паруса затрепетали и осели, когда нос развернулся навстречу ветру.
— Лечь круче к ветру! — вдруг закричал капитан, и команда сбросила булини и брасы.
Увидев это, Адриан понял стратегию. Они пытались идти наветренным галсом, чтобы ветер не гнал корабль к опасным камням, пока матросы переставляли паруса, рассчитывая поймать ветер с другой стороны. Опасность исходила от недостатка маневренности из-за пустых парусов на галсе, когда руль не мог отклонять воду и поворачивать корабль. Если корабль не сумеет полностью развернуться, он не сумеет снова поймать ветер и будет дрейфовать к банке, отчего его деревянный корпус разобьется, как яичная скорлупа, а груз и команду выбросит в темное разъяренное море.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});