букетом цветов и, выйдя из комнаты, поднял трубку.
− Нам нужно поговорить, − срывающимся голосом проговорила Таня. — Приезжай в библиотеку, сейчас.
− Хорошо, выезжаю, − ответил он, на что девушка без лишних слов закончила звонок.
− Есть какие-то новости? — спросил сержант. Как оказалось, он, бестактно открыв дверь, стоял в проеме, слушая разговор.
− Что ты… − возмутился Артем, но решил не тратить времени на эту мелочь и повернулся по направлению к выходу. Но тот его остановил и, извинившись, сказал, что всего лишь следует букве закона, и официально сможет объявить о ее розыске уже через три часа — ровно по истечению трех суток с момента обнаружения ее исчезновения. Раньше просто никто не подпишет бумаги, чтобы не вышло потом лишней волокиты и объяснений перед начальством о ложной сыскной кампании, на тот случай если девушка все же объявится сама, оказавшись целой и невредимой.
Артем сухо поблагодарил его и поспешил уйти.
Подойдя к двери библиотеки, он увидел табличку «закрыто», висящую по другую сторону стеклянной двери. Он постучал костяшкой пальца по стеклу, дверь отворила Таня. У нее были уставшие глаза, говорящие, что она не спала всю ночь. Она без выражения лишних эмоций попросила его войти внутрь.
Закрыв за ним двери, она так же молча направилась к кабинету хозяйки и вошла внутрь.
Артем последовал за ней.
Таня открыла шкафчик с алкоголем, достала из него коньяк и бокал, наполнила и молча выпила, не предложив ничего гостю.
− Ты хотела мне что-то рассказать, − сказал Артем, окидывая оценивающим взглядом комнату, в которой уже очень давно не бывал.
− Да.
Он сел на стул под стеной и стал внимательно слушать. По виду девушки было заметно, что она борется с собой.
Ощутив жаркий прилив алкоголя, она начала:
− Когда Юля узнала, что ее сестра упекла их отца в психушку, она вскипела от злости. Она хотела тебе все рассказать сразу, но я ее отговорила, думая, что она и сама способна решить этот вопрос. Не представляю, почему я так решила. Она была так расстроена и взвинчена одновременно. Я не знала, что и сказать больше. — Таня налила себе еще порцию бархатного напитка и сразу опрокинула бокал. — Ты наверняка знаешь, что она ездила к нему туда. Говорила с врачом, а тот убедил ее не торопиться, под предлогом попытки облегчить жизнь старику.
− Так, − кивнул Артем.
− Вот, по истечению оговоренного времени, за которое тот, как его…
− Высоков? — Артем помог вспомнить ей имя врача, которое и сам поначалу забывал, но за последние сутки, проворачивая все связанные с исчезновением жены мысли, выучил на зубок.
− Да, он. Он говорил, что успеет за три-четыре дня провести все необходимые исследования, после которых назначит соответствующее его случаю лечение.
− Этого она мне уже не рассказывала. Значит, она должна была вернуться… черт, она могла снова пойти туда, а зная ее вспыльчивость и этот ее упертый характер… Что-то могло пойти не по ее плану, а тогда она… — Он потер подбородок и кивнул в направлении полупустой бутылки коньяка, намекая, что тоже не против бы успокоить нервы. Таня молча достала еще один бокал из шкафчика, наполнила оба и один протянула Артему. Когда в горле жар от выпитого прошел, Таня продолжила:
− Об этом я и хотела рассказать вчера по телефону, но не осмелилась. Так вот, когда Юля пришла к отцу на свидание и ей сказали, что методику лечения они разглашать не собираются в связи с какой-то там внутренней политикой учреждения, она решила, что сама попробует все выяснить и… блин, я и тебя и себя запутала.
− Ничего, я все понимаю, продолжай, − успокоил ее Артем.
− В общем, она после этой договоренности с Высоковым не поехала домой в ожидании результатов, а осталась там и, дождавшись ночи, пробралась в подвал заброшенного крыла этой чертовой лечебницы.
− Ахренеть! — взорвался ругательством Артем. Теперь он уже сам поднялся со стула и обновил свой бокал коньяком.
Таня рассказала ему все то, что накануне поведала ей Юля.
− Значит, ты считаешь, что она могла вернуться туда, и что-то произошло?
− Тем утром, когда она не вышла на работу… я говорила, что звонила ей.
− Да-да. И? — нетерпеливо подгонял ее Артем, чтобы та скорее рассказывала.
− Не знаю я! — вдруг выпалила Таня и залилась истерикой.
− Успокойся! — приказал он. − Что она тебе сказала?
− Она… − Таня пыталась говорить сквозь хлынувшие из ее глаз слезы. — Она была какая-то более рассеянная, чем обычно, забывчивая, не обращала внимания на, казалось бы, важные вещи. Странно себя вела по телефону. Я попросила ее пообещать, что она больше не будет такого делать, потому что это, как минимум, незаконно! Взлом с проникновением, и может повлечь за собой пренеприятнейшие последствия, и это в целом опасно. Она вроде как согласилась, но потом ее голос стих… далее она сказала, что ей нужно идти и положила трубку. После этого я ничего о ней не слышала.
− Черт! Нужно ехать туда.
− Я с тобой! — оживилась Таня. — Я покажу дорогу.
− Как хочешь, только поторопись. — С этими словами он вышел из комнаты и направился к выходу.
− Ты же, это… ты выпил, куда за руль?
− Да клал я на это, нужно ехать! От полиции толку никакого, эти уроды не хотят даже завести дело об ее исчезновении, пока не тикнут трое суток с момента, когда я с ней в последний раз контактировал, точнее, со времени, когда я обнаружил, что ее нет, − бросал он слова через плечо, обильно разбавляя речь малоприятными фразочками.
Таня, семеня следом, захлопнула дверь библиотеки и села рядом с ним на пассажирское сиденье.
Послеполуденное жаркое солнце расслабило их, и ощущение опьянения стало сильнее, чем в здании прохладной библиотеки. Выехав из Канорска и уже въезжая в Вирнаково их начала мучить жажда. Артем подыскивал глазами какое-нибудь место, где можно освежиться, и почти у самого выезда из поселка заметил старый трейлер с зонтами и шезлонгом, на котором в тени отдыхал мужчина средних лет.
− Ты тоже так думаешь? — обратился он к Тане.
− Ага, − односложно ответила та, когда Артем уже сворачивал на обочину, подъехав почти впритык к высокой ножке широкого зонта.
− Отец, есть чего прохладненького, освежиться?
− А? Что? — очнувшись от дремоты, нагонявшей жарким летним днем, пробурчал старик.
− Пить, говорю, хочется, − повторял Артем, показывая пальцем