Слева от входа зал заканчивался большим пространством, отданным кухне. При первом же взгляде становилось ясно, какое большое значение придавалось этому месту. Поражало современное оборудование — в кухне было все: плита с двумя газовыми и двумя электрическими конфорками, встроенная в стену суперсовременная духовка. Над прилавками висели деревянные шкафы и шкафчики, под прилавками тоже шкафы с полками. Холодильник вмурован в стену, чтобы не занимал слишком много места. Глубокая круглая большая мойка очень понравилась Зинаиде Васильевне. Кран, скорее всего, не так сильно брызгался, как в мелких мойках. В шкафах помещалось немыслимое количество разнообразных кастрюль, сковородок, мисок, чашек, кружек, ножей, ложек, вилок, всевозможных шумовок и ухватиков. На прилавке лежали рукавицы-прихватки. Имелись миксер и сито. И даже несколько щипцов для колки орехов, для открывания устриц и других панцирных плодов моря. Рюмки и рюмочки, фужеры и фужерчики, кувшины и кувшинчики. Чашечки чайные и кофейные, пиалочки большие и маленькие. Идеально обустроенная кухня для мирной семейной жизни и кулинарного творчества не только любой хозяйки, но даже профессионального повара.
Даниэль грустно рассматривал кухонную роскошь, и впервые за все это жуткое время губы его тронула легкая улыбка. Из кухни небольшое окошко с широким каменным подоконником выходило во двор, глаз утыкался в гриль, стоящий у зеленой изгороди.
Зинаида Васильевна никак не могла справиться с приятным удивлением — барин открыл дверь одним-единственным донельзя примитивным ключом. Она вспоминала свою избу в Подмосковье, которую, несмотря на более чем скромное убранство и крепкие запоры, грабили регулярно, каждый год. Из-за этого семья приспособилась тащить все необходимое в сумке-тележке и в рюкзаке на собственной спине. А в этот бретонский дом, значит, никто не пытался влезть. Никто не прельщался ни обстановкой, ни посудой, никому не пришло в голову вырвать из стены холодильник и духовку.
Низенький столик у камина, за которым в настоящий момент сидел барин, был окружен старой мягкой мебелью, обитой пестреньким коричневатым атласом. Барин сидел на диване, перед ним стояло небольшое настольное зеркало. Он внимательно рассматривал свое корявое лицо и пытался изобразить доброту и сердечность. От этого лицо становилось все страшнее. Барин это понимал, очень старался, даже надел зеленоватые очки. Дворняшин, внимательно наблюдавший за усилиями барина, предложил:
— Барин, наденьте мою кепочку. Можно, конечно, и шляпу, но тогда получится ковбой. Кепарь будет получше.
Барин молча глянул на Дворняшина. Первым побуждением было обругать его за что-нибудь. Но барин этого не сделал, а наоборот, взял серую матерчатую кепку в руки, внимательно ее осмотрел со всех сторон, потом неуверенно напялил на голову. Случилось что-то вроде чуда. Закрыв похожие на проволоку волосы и уменьшив количество серо-зеленого цвета на физиономии, он стал больше похож на немолодого господина среднеевропейского типа. И хотя кепка имела вид вполне пролетарский, барин выглядел в ней как писатель из подмосковного поселка Переделкино. Зинаида Васильевна хмыкнула про себя — она отметила прозорливость Дворняшина, даже некоторое исчезновение в нем нарочитого животного зверства. Она лишний раз пожалела, что он подлый убийца с садистскими наклонностями.
Зинаида Васильевна поднялась по деревянной лестнице на второй этаж, присоединилась к Даниэлю и Шанталь. Любопытная молодежь уже обследовала почти весь дом, кроме кабинета барина. Они радостно сообщили Зинаиде Васильевне, что здесь наверху целых четыре прекрасных комнаты, каждая с двуспальной французской кроватью, с длинным валиком-подушкой, с зеркальным шкафом, одним стулом и двумя тумбочками; окна выходят на задний абсолютно закрытый двор. Великолепная ванная комната фиолето-розового цвета с биде. Отдельный туалет. Внизу кроме зала еще две довольно больших комнаты. Одну из них барин забрал себе под кабинет. Там тоже имеются душ, туалет, кладовка, в которой стоит стиральная машина. В этой же кладовке хранится пылесос, в одном углу свалены шезлонги, а в другом метлы, совки и половые тряпки.
— Если бы нас не привезли сюда насильно, какой бы это был изумительный отдых! — воскликнула Шанталь. — Полная блаженная релаксация!
Зинаида Васильевна, смеясь, сказала Даниэлю:
— Вот видишь, Даниэль, Шанталь явно оклемывается, она опять заговорила на своем неповторимом советско-эмигрантском диалекте.
— Да, здесь очень хорошо и красиво, — согласился Даниэль, — но меня ужасают две вещи: наглый кот с красным бантом и эти ворсистые ковры на полу во всех спальнях. Боюсь, что они меня доконают!
— Не бойся, Даниэль, — разом воскликнули Шанталь и Зинаида Васильевна, — не думай о плохом, и оно с тобой не случится!
— Я уже чувствую приближение приступа, — сказал Даниэль, и в глазах его мелькнул страх.
— Но у тебя же есть ингалятор.
— У меня их два, в сумке лежат.
Дворняшин позвал пленников вниз Респектабельный пожилой господин в кепке смотрел на них через большие темные очки.
Барин глянул на старинные часы в углу.
— Сейчас сюда приедут хозяева. Предупреждаю очень серьезно: если хотите свободно передвигаться по дому, ездить на пляж или в магазин, — барин помолчал и уточнил, — в моем сопровождении! Если хотите готовить себе любую еду, — вы же так любите поесть! — он произнес это презрительно и одновременно саркастически, — вы должны вести себя спокойно и естественно при посторонних. Запомните — вы все немцы, приехали сюда работать и отдыхать. Никаких провокационных вопросов, разговоров, выступлений, жестов и т. д. Вы поняли, о чем я говорю? А лучше всего, чтобы вас тут вообще не было, когда они войдут в дом!
Странна сидела внизу в зале за столиком перед своим раскрытым чемоданчиком. Чемоданчик оказался миниатюрным компьютером. Она что-то стремительно щелкала на клавиатуре. Сбоку чемоданчик выплевывал денежные купюры. Дворняшин их подбирал, долго мял огромными ручищами, затем совал в коричневый бумажник Пленники наблюдали за этой сценой с некоторым обалдением. Вдруг Дворняшин закричал:
— Странька! Роботица глупая, совсем что ли рехнулась! Смотрите, барин, чего она нашлепала!
— В чем дело? — резко бросил барин, глядя на Дворняшина с негодованием.
— Она купюр по триста франков налепила с каким-то воякой! А таких денег нету! Есть сто, двести и пятьсот, есть и тыща! И маленькие денежки есть, по сто, по пятьдесят и по двадцать, а таких нет! Она, сука, хочет нас французским ментам сдать!
Странна недоуменно посмотрела на Дворняшина. Она невозмутимо подняла руки, прекратив набирать.