Дальновидность Бат-хана, который предпочел богатой добыче верноподданничество Ярослава Всеволодовича, занявшего стол во Владимире, и его сына Александра, будущего великого князя, пришлась не по душе некоторым высокородным соратникам Бат-хана, в том числе Гуюгу, сыну Великого монгольского хана Угэдэя. Он и до этого случая вступал в споры с Бат-ханом, но на этот раз, посчитав себя обманутым и обделенным, Гуюг затаил обиду. «Волю чувствам» Гуюг дал, захмелев на пиру, устроенном по поводу возвращения из похода по северной Руси в Кипчакские степи. Гуюг, который был старше Бат-хана, но не удостоился от отца Угэдэй-хана чести командовать в этом походе, видно, ударился в амбицию. Посчитав, что Бат-хан нарушил обычай почитания старших по возрасту, «первым испив застольную чашу», Гуюг перешел на личные оскорбления и угрозы: «Поколотить бы, что ли, хорошенько «старух», кои на пояс понавешали колчаны!» На самом деле, им было поставлено под сомнение право Бат-хана верховодить в этом походе. Бат-хан попытался урезонить зарвавшегося подчиненного: «Коли пришли мы чужеземных ворогов повоевать, не должно ль нам крепить согласье меж собою полюбовно?!» Но, как свидетельствует «Сокровенное сказание монголов», «не вняли разуму Гуюг и Бури и пир честной покинули, бранясь».
Извещенный Бат-ханом о создавшейся ситуации, Великий хан Угэдэй «призвал к себе Гуюга, и выговаривал ему за дела его недостойные: «Мне сказывали, как в походе ты сек моих мужей нещадно, ни одного здорового седалища в дружине не оставил; так мордовал ты ратаев моих, что кожа клочьями с лица спадала. Не думаешь ли ты, что русские, лишь гнева убоявшись твоего, нам покорились?! Не возомнил ли, сын, что Русь ты покорил один, и потому позволено тебе над старшим братом так глумиться и воли супротив его идти?! Так что же ты, впервые кров родной покинув, в бою не одолев ни русского, ни кипчака и даже не добыв паршивого козленка шкуры, кичишься доблестью своею громогласно, как будто ворога разбил один?!»
Следуя «наказу Чингисхана: дела походные решать в походе, домашние же – дома разрешать», Угэдэй-хан повелел: «И впрямь дела походные решать лишь Бату надлежит, и посему пусть судит он Гуюга…»
Тогда Бат-хан проявил великодушие: Гуюг избежал полагавшейся ему суровой кары. Возможно, Бат-хан сжалился над двоюродным братом из чувства благодарности к его отцу, Великому хану Угэдэю. Так или иначе, теперь Бат-хан уже знал, что представляет из себя Гуюг на самом деле и что от него можно было ожидать, ведь он был потенциальным престолонаследником…
Вообще, в этом походе под командованием Бат-хана воевали сразу два будущих Великих монгольских хана: сын Угэдэй-хана, Гуюг, и сын Тулуя, Мунх. Если с первым, как явствует из «Сокровенного сказания монголов», его отношения не заладились, то между Бат-ханом и Мунхом и во время похода, и в дальнейшем царило взаимопонимание, двоюродные братья уважали и ценили друг друга.
Находясь в Кипчакских степях, в 1239 году Бат-хан направлял свои отряды на подавление восстаний черкесов, мордвы, аланов и, главное, кипчаков (половцев), а затем начал завоевывать южнорусские княжества. Об этих событиях в «Тверской летописи» рассказывается так: «В тот же год Батый послал татар, и они взяли город Переяславль Русский… а других татар Батый послал к Чернигову… и произошла жестокая битва. Из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека. Но татары все же победили Мстислава и многих воинов избили, а город взяли и огнем запалили… В год 6748 (1240). Батый послал Менгухана (Мунх-хана) осмотреть Киев. Пришел он и остановился у городка Песочного и, увидев Киев, был поражен его красотой и величиной; отправил он послов к князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, желая его обмануть. Но князь послов убил, а сам убежал из Киева вслед за сыном в Венгерскую землю… В это время пришел к Киеву сам безбожный Батый со всей своей силой. Киевляне же взяли в плен татарина по имени Товрул (очевидно, один из послов), и сообщил он обо всех князьях, пришедших с Батыем, и о войске их; и были там братья Батыя, воеводы его: Урдюй, Байдар, Бичур, Кайдан, Бечак, Менгу (Мунх), Куюк (Гуюг) (он не был из племени Батыя, но был у него первым воеводой), Себедяй-богатырь (Субэдэй-батор), Бастырь, который пленил всю землю Булгарскую и Суздальскую… И начал Батый ставить пороки, и били они стену безостановочно, днем и ночью, и пробили стену у Лядских ворот. В проломе горожане ожесточенно сражалась, но были побеждены… Утром татары пошли на приступ, и была сеча кровопролитной… Взяли татары город шестого декабря, в год 6749 (1240). А Дмитрия (тысяцкий, который руководил обороной Киева), который был тяжело ранен, не убили из-за его мужества…»
Францисканский монах Плано Карпини, направленный в 1246 году папой Иннокентием IV к Великому монгольскому хану и проезжавший мимо Киева, так описал последствия захвата этого города войском Бат-хана:
«…после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве…» По мнению монгольского исследователя Д. Цахилгана, современного биографа Бат-хана, «чрезмерная жестокость, проявленная монгольскими воинами при взятии Киева, объясняется тем, что все монгольские посольства, направлявшиеся монголами в Киев, были перебиты русскими. А для монголов той эпохи, а значит, и для Бат-хана непреложным законом было повеление Чингисхана: безжалостно расправляться со всеми, кто посягнул на жизнь монгольских послов».
После взятия Киева, как явствует из «Тверской летописи», «в тот же год 6749 (1240)… пошел он (Бат-хан) и захватил Владимир-Русский на реке Буг; взял также Галич и пленил бесчисленные города…». Таким образом, монгольские войска под командованием Бат-хана завершили завоевание Руси, но этим они не ограничились. Весной 1241 года началось сразу по нескольким направлениям (Польша, Силезия и Моравия и, собственно, Венгрия) вторжение войск Бат-хана в Восточную и Юго-Восточную Европу, «наиважнейшей целью которого, как пишет монгольский исследователь Ч. Чойсамба, была ликвидация венгерского королевства во главе с королем Белой IV, не только давшего приют половецкому хану Котяну и его сорока тысячам шатров, но и вероломно уничтожившего монгольские посольства».
Описание решающего сражения с венгерским войском мы находим у персидского летописца Джувейни: «…Бат-хан решил истребить келаров и башгирдов (поляков и венгров во главе с королем Белой IV), многочисленный народ христианского исповедания, который, говорят, живет рядом с франками… Народы эти обольщались своею многочисленностью, пылом храбрости и прочностью орудий. Услышав молву о движении Бат-хана, они также выступили с 450 000 всадников, которые все славились военным делом и считали бегство позором. Бат-хан отправил авангардом своего брата Шибакана с 10 000 человек для разведки и дозора, (поручив им) высмотреть численность их (неприятелей) и доставить сведения о степени их могущества и силы. Он (Шибакан) отправился, согласно приказанию, через неделю возвратился и дал (такое) известие: «Их вдвое больше войска монгольского, и все народ храбрый и воинственный».
Когда войска близко подошли друг к другу, то Бат-хан взобрался на холм и целые сутки ни с кем не говорил ни слова, а горячо молился (Всевышнему Тэнгри)… Мусульманам он также приказал всем собраться и помолиться. На другой день приготовились к битве. Между ними (обоими войсками) находилась большая река (Сайо). Ночью он (Бат-хан) отправил одну часть войска (в обход), а войско (самого) Бат-хана с этой стороны переправилось через реку. Шибакан, брат Бат-хана, лично двинулся в самую середину боя и произвел несколько атак кряду. Неприятельские войска, будучи сильными, не трогались с места, но то войско (отправленное в обход) обошло их сзади. (Тогда) Шибакан со всем своим войском разом ударил (на них), бросился на ограды царских палаток, и они мечами разрубили канаты палаток. Когда они (монголы) опрокинули ограды царских шатров, войско келаров смутилось и обратилось в бегство; из этого войска никто не спасся. Те области также были завоеваны. Это было одно из множества великих дел и ужасных побоищ».
В записках Плано Карпини также есть интересные подробности этого сражения: «Из Руссии же и из Комании (Половецких степей) вышеназванные вожди (Бат-хан, Субэдэй-батор и другие) подвинулись вперед и сразились с Венграми и Поляками; из этих Татар многие были убиты в Польше и Венгрии; и, если бы Венгры не убежали, но мужественно воспротивились, Татары вышли бы из их пределов, так как Татары возымели такой страх, что все пытались сбежать. Но Бат-хан, обнажив меч пред лицом их, воспротивился им, говоря: «Не бегите, так как, если вы побежите, то никто не ускользнет (согласно воинскому уставу Чингисхана, оставившие свои позиции без приказа воины должны быть казнены), и если мы должны умереть, то лучше умрем все… и если теперь пришло время для этого, то лучше потерпим». И таким образом, они воодушевились, остались и разорили Венгрию».