имела хоть малейшее представление о том, чей это ребёнок, обходила бы его за километр! Ей придётся смириться с моим решением. Я не могу доверить ей этого ребёнка.
На этой неделе она не попадалась мне на глаза ни единого раза. Я не дебил и прекрасно понимаю, что это не случайность. Закрываться в своей раковине она умеет лучше всего на свете, это я уже понял. Найти её в доме дело трёх минут, но я не собираюсь за ней шпионить.
Наши отношения вошли не в то русло.
Вообще не в то русло.
Она смотрит на меня, как на мужчину. Я мужчина. В моём теле есть механизмы, которые запускаются автоматически при определённых, блять, обстоятельствах. И этим механизмам по херу на то, что думает об этом моя башка.
Сейчас мне на это плевать.
Всё о чём я могу думать сейчас - это о том, как поскорее до неё добраться. И найти её целой и невредимой. Всю, от макушки до кончиков пальцев. Если с ней что-нибудь случится, я готов к убийству. При мысли о том, что ей кто-то навредит, у меня холодеет нутро. От мысли о том, что кто-то коснётся хоть одного волоска на её головке, я зверею.
- Хорошо, - коротко и отрывисто говорит она, будто выплёвывает, но я слышу, как дрожит её голос.
- Найди, где переждать, - велю громко, чтобы она хорошо расслышала. - Магазин или кафе.
- Здесь ничего такого нет.
- Ищи лучше! - злюсь я.
- Здесь ничего такого нет! - со злостью кричит она, а потом с отчаянием добавляет. - Здесь… шоссе и я… боюсь его переходить…
Закрываю глаза, делая глубокий вдох.
Навигатор показывает сорокоминутную дорогу с учётом пробок.
Блять! Твою мать!
Ударяю по рулю рукой, быстро пристёгивая ремень и хрипло прося:
- Я скоро буду.
- Я замёрзла, Максут…
- Я скоро буду, - повторяю, собираясь так и сделать. - Потерпи, малышка…
- Ладно…
- Двигайся.
- Хорошо…
Сбрасываю вызов, резко выводя машину на дорогу.
Глава 20. Максут
Воткнувшись в красные стоп-фары впереди стоящей машины, зажимаю клаксон и протискиваюсь в соседний ряд, зацепив бампером крыло крайней машины.
- Зараза…
Игнорируя только что усуглённый пиздец на шоссе, с разгона запрыгиваю на бордюр, а потом на тротуар. Крутанув взбесившуюся баранку, спокойно выравниваю машину, пуская её вперёд.
Разминаю шею, хрустя позвонками.
Вглядываясь в картинку за лобовым стеклом, снова зажимаю клаксон, вдумчиво разгоняя пешеходов.
Аид снесёт мне башку. Я превысил годовой запас беспредела.
Установленная временная отсечка приближается слишком быстро.
Пятнадцать минут, десять из которых уже прошли.
Впереди вижу первый трамвай обесточенной линии.
Опять зажимаю клаксон, разгоняя недовольных.
Обогнув затор, выскакиваю на дорогу и меняю направление, проехав по заметённой разделительной полосе на красный сигнал светофора.
После такого Аид снесёт мне башку уже сегодня.
Если не найду Айзу через пять минут, снесу башку сам себе.
Вся злость и раздражение превратились в ожидание.
Знаю, что найду её. Мои указания - это то, что она умеет исполнять на пятёрку. И я знаю - если бы была необходимость связаться со мной прямо сейчас, она бы связалась. И только в этом случае. Потому что она, блять, ненавязчивая до неприемлемых масштабов. И в её случае это опасно.
Её мать и Тина - это два человека, которым снесу башку я. Уже сегодня.
Двигаясь вдоль трамвайной линии, осматриваюсь.
Моё нетерпение достигает пика. Я разнёс полгорода за десять минут. Осознанно и точечно. Если первый день зимы выглядит так, значит весны не видать до марта. Здесь сомнений нет. Мне плевать на времена года. Их можно менять, как перчатки, когда в вечном движении.
Снег лупит в стекло.
У этого трамвая её нет.
Еду медленно, сжирая колесами неровности и снег.
Следующий трамвай ждет меня через восемьсот метров.
Её там нет.
Миную…
Дерьмовый участок. В самом сердце старого спального района. До шоссе минута пешком. В этом витиеватом дерьме даже я не нашёл бы дорогу.
Тина, я снесу твою башку.
Резко торможу и делаю глубокий вдох.
Врубив на полную печку, выпрыгиваю из машины.
Несётся ко мне, как на замороженных шарнирах.
Шагаю навстречу, расстегивая куртку.
Глава 21. Максут
Сердце слегка меняет ритм, когда свет единственного фонаря падает на ее лицо. На нем такое же облегчение, как в тот день, когда я забыл ее в высотке Джафаровых.
Черт.
Я здесь. Я пришёл.
Темные брови, закушенная губа, распахнутые глаза. Такая нежная и потерянная, как, черт ее дери, обычно!
Ускоряюсь, широкими шагами собирая последние метры.
Врезаемся друг в друга, и я заворачиваю её в утеплённый нейлон. Дрожит, обняв мою талию руками и спрятав на груди нос. Сжимаю сильнее, разворачивая нас к машине.
Сегодня ее не тянет поболтать. Она вцепилась в меня, как бульдог.
Тащу, приподняв так, что ноги в нелепых сапогах отрываются от земли.
На ней старомодный полушубок такого тёртого и детского вида, что я даже не удивляюсь. Под ним синие лосины и вязаное платье чуть ниже колена, а на ногах серые сапоги на маленькой платформе с пощипанным белым мехом вокруг голеней. На голове чёрная шапка, на руках розовые варежки.
Всё это вяжется с ней настолько, что я просто охреневаю! Это веселит и одновременно злит. Потому что даже в этих глупых мелочах она остаётся, блять, собой! Чудилой, которая неизвестно откуда свалилась на мою голову!
Открыв переднюю пассажирскую дверь, велю:
- Залезай. Быстро.
Расцепив руки, ныряет